И тетка начинает петь. И разбегающиеся в панике люди оказываются захвачены этой песней. И перед сценой снова толпа восторженных зрителей. И они подпевают и хлопают. И они уже забыли о том ужасе, свидетелями которого только что стали. Мы видим рождение нового кумира. Это ода американской витальности. Это объяснение в любви к этой жестокой, беспощадной и прекрасной стране.
Вот последнее, что мы слышим: «Мне пофигу. Хлеб подорожал, экономика в кризисе, а мне пофигу. Потому что в моей империи жизнь классная. Говорите, что я не свободен. А мне пофигу». Последние кадры фильма: огромный американский флаг во весь экран. Самая намоленная в этих краях икона. Выше только небо.
«Психо». Убийство макгаффина
Когда-то очень давно у меня был приятель, которого выгнали из сумасшедшего дома за то, что он сумасшедший. А дело было так. Мой приятель работал в американской психиатрической клинике санитаром. И один из его пациентов страдал хроническим растроением личности (растроением не от слова «расстройство», а от цифры три). Этот пациент был одновременно женщиной и двумя мужчинами. Причем мужчины обращались с женщиной совершенно ужасно. Они били ее, унижали и насиловали то вместе, то по очереди. Но и друг с другом у них были очень непростые отношения. Они постоянно ссорились из-за женщины, и дело часто доходило до драки, в которой пациент получал тяжелые телесные повреждения.
Приятель мой был человеком глубоко верующим, православным. Смотреть на эти страдания ему было невыносимо. И наконец он решил, что помощь больному – его христианский долг. Он вынес из церкви немного святой воды и стал ею потихоньку окроплять пациента. За этим занятием его и застали пораженные американские врачи.
У этой истории нет морали, но я часто ее рассказываю, потому что мои слушатели почти всегда смеются. Хотя ничего такого уж смешного в ней тоже нет. По-моему, это очень грустная история. Но вот что интересно: не один, а несколько раз кто-то реагировал на нее так: «Слушай, ну это прямо „Психо“!» Действительно, это история про множественные личности в одном человеке. И в то же время это история с двойным дном.
В этой заметке я пишу об одном из самых известных фильмов в истории мирового кино – «Психо» Альфреда Хичкока. Наверное, ни про один фильм столько не написано, ни один фильм не разбирали так подробно, кадр за кадром, так что я вряд ли смогу рассказать про него что-нибудь новое. В начале этого десятилетия «Психо» исполнилось шестьдесят лет, и в связи с этим его заново пустили в ограниченный прокат во многих странах, включая Россию. Есть что-то очень отрадное в том, что изголодавшаяся по кино послекарантинная публика смогла увидеть эту картину на большом экране, в таинственной темноте настоящего кинозала. Потому что я убежден, что только так и нужно смотреть этот фильм – в настоящем кино, затаив дыхание.
Лично мне увидеть «Психо» в кино так никогда и не удалось. Зато обстоятельства первого просмотра запомнились мне на всю жизнь. Это случилось больше четверти века назад. В Соединенных Штатах очень любят организовывать публичные просмотры классических фильмов в городских парках. Обычно на просторной поляне ставят огромный экран, натаскивают туда раскладных стульев и еще оставляют много места для тех зрителей, которые хотят расстелить на поляне подстилки и совместить впечатление от кино с пикником на свежем воздухе. Так я оказался на «Психо», про который что-то слышал, но толком ничего не знал.
Я лежал на травке, попивал кислое вино из пластикового стаканчика, закусывал крекерами и чувствовал приятное расслабление в сочетании с умеренным интересом к тому, что происходило на экране. Примерно в середине фильма, когда героиня Джанет Ли залезла под душ и включила воду, совершенно неожиданно грянул страшный гром, сверкнула яркая молния, небеса разверзлись, хлынул ливень, все вскочили и побежали прятаться кто куда. Так я тогда и не узнал, что же с ней там под душем приключилось. Но я уже достаточно знал английский язык, чтобы оценить, что слово shower одновременно обозначает душ и сильный дождь. И еще вот эти гром и молния. Как же было это здорово и как соответствовало всему тому, что я должен был увидеть!
Потом уже, наверное, через год, я, как и все нормальные люди, посмотрел фильм на видео от начала до конца и все узнал. Сейчас мне трудно себе представить человека, который не знает, что случилось с героиней в дýше и почему. Но лично я тогда был еще совсем недавно из СССР, где фильм был под фактическим запретом, и это меня оправдывает. Тем не менее, предполагая, что такие люди все-таки есть, я постараюсь воздержаться от спойлеров.
Сам Хичкок боялся спойлеров просто панически. Он купил права на малоизвестный триллер писателя Роберта Блоха за смешные десять тысяч долларов. Но при этом он постарался выкупить и все копии из книжных магазинов, чтобы никто из зрителей не узнал заранее, что произойдет в дýше и почему. Студия «Парамаунт», на которую он работал, отказалась финансировать фильм, и Хичкок заложил собственный дом, чтобы снять картину на свои деньги. И еще он запретил кинотеатрам впускать запоздавших зрителей в зал после начала сеанса. Такого никто раньше не делал, и кинотеатрам это поначалу не понравилось. Но владельцы быстро поняли, что длинные очереди, которые выстраивались перед входом в кинозал, служат фильму отличной рекламой.
Этот черно-белый фильм, снятый дешево, практически в телевизионном формате и с участием тех же актеров, которые работали на Хичкока в его телевизионном шоу, заработал режиссеру больше, чем любая другая из его знаменитых и дорогостоящих студийных картин. И дело тут не в лихо закрученном сюжете и неожиданной разгадке. Наверняка уже через три-четыре дня после премьеры большинство зрителей знали, чем все кончится, почему фильм так называется и кто из героев дал ему название. И тем не менее очереди перед входом в кинозал не становились короче.
Дело в том, что, как и мой приятель, который повел себя в сумасшедшем доме совершенно неадекватно, Хичкок в этом фильме великолепнейшим образом нарушил все возможные правила того, как делается жанровое кино. Ровно посередине «Психо» за несколько минут меняет жанр, главных героев и содержание. Хичкок как будто с невозмутимым видом переобувается в воздухе.
Самая известная сцена в фильме – убийство героини. Но самое неожиданное, что в нем происходит, – это убийство макгаффина. Макгаффин – это не человек и не герой фильма. Макгаффин – термин, очень любимый и пропагандируемый самим Хичкоком. Макгаффин – это предмет, вокруг обладания которым строится сюжет, интрига. Первая половина «Психо» – типичный пример фильма, построенного на макгаффине, которым тут банально становится пачка денег, завернутая в газету.
Но Хичкок в буквальном смысле топит своего макгаффина в болоте ровно посередине фильма. После чего макгаффин перестает существовать как для героев, так и для зрителей. Что интересно, никому его не жалко.
И еще достаточно удивительна предфинальная сцена со все объясняющим врачом-психиатром, после которой следует короткий незабываемый финал. Большинство критиков сочли ее совершенно неуместной, ненужной. Мне же кажется, что в эту дурацкую докторскую лекцию Хичкок вложил замечательную иронию. Но чтобы понять ее, нужно сравнить странный финал «Психо» с финалом еще одного великого хичкоковского фильма «Птицы», который по-своему не менее странен.
Оба этих фильма занимаются исследованием наших тайных страхов и психозов. Есть два противоположных страха: клаустрофобия и агорафобия, боязнь закрытого и боязнь открытого пространства. «Птицы» – агорафобный фильм. Страх приходит из открытого пространства: птицы спускаются с неба и расправляются с нами. От них можно спрятаться только в закрытом, защищенном помещении. И поэтому у «Птиц» открытый финал. Фильм кончается совершенно неожиданно в произвольном месте. Кончается ничем. И зритель еще долго не может поверить: «Как, и это всё?» Вся эта ситуация незавершенности создает сильный дискомфорт. Беспокойство зрителя невольно устремляется в открытое пространство, где все еще не завершено, все может случиться.
А в «Психо» все наоборот. Там все объяснено, слишком объяснено, все точки расставлены, даже лишние, все гвозди забиты, и зритель оказывается в закрытом душе или в душном подвале, в замкнутом пространстве своих страхов, в котором еще все может произойти.
«Нет, не содержание так увлекло зрителей, да и не актерские работы, все это сделало кино, чистое кино», – сказал Хичкок в одном из интервью для книги Франсуа Трюффо о нем. Оно это сделало шестьдесят лет назад. Но и за шестьдесят лет его власть над нами нисколько не ослабла.
«Ребенок Розмари». Карантин в «Дакоте»
Между 72-й и 73-й улицами Манхэттена, в том месте, где эти улицы упираются в Центральный парк с его западной стороны, расположено одно из самых впечатляющих и загадочных зданий Нью-Йорка. Этот квадратный десятиэтажный монстр, похожий на средневековый замок, крепость или городскую ратушу, тяжелый, массивный и вычурный, изукрашенный терракотовыми панелями, готической лепниной и решетками с драконами, называется «Дакота», потому что в 1880 году, когда он был построен, район 70-х улиц был дальней городской окраиной, на которой, примерно как в штате Дакота, никто не жил.
Существует городская легенда о том, что один из первых жителей здания спрятал тридцать тысяч долларов (астрономическая по тем временам сумма!) под половицами спальни своей квартиры на седьмом этаже. Прошло около ста лет, и эту квартиру купили Джон Леннон и Йоко Оно, которые клада не нашли.
Вечером 8 декабря 1980 года супруги возвращались домой после нескольких часов совместной работы в студии звукозаписи. Лимузин высадил их на 72-й улице около южного входа в здание. Вход этот представляет собой очень высокую и глубокую арку, ведущую во внутренний двор. Выход из арки во внутренний двор «Дакоты» обычно перекрыт тонкой металлической решеткой с калиткой, которую открывает привратник. Эта решетка отделяет «Дакоту» от внешнего мира. В моме