И вот мы видим умершего секунду назад Нейта, которому смерть дает возможность заглянуть в коридоры этого лабиринта. Вот он присутствует на ритуале прощания с самим собой. Благообразный розовый труп помещен в солидный буржуазный гроб. И светится гладко выбритым перед неудачной операцией розовым черепом. Родные и близкие прощаются с покойным. «Я же просил меня кремировать!» – сердито говорит он брату, с отвращением глядя на труп. Брат не видит и не слышит. А вот он муж женщины А и отец ребенка Х. Нет, это он – муж женщины B, и у них ребенок Y. Да нет, ничей он не муж. Операция превратила его в овощ, и брат заново учит его говорить.
Или нет, пусть все начнется сначала. Пусть его отец не умер и все они вместе сидят за рождественским столом, поедая жаркое, то самое, которое мать безнадежно испортила в первом эпизоде сериала, узнав о смерти Фишера-старшего. А вот он сын совершенно других родителей. У него другая мать, как в детской сказке. И другие брат и сестра. А вот он и сам другой Нейт – удолбавшийся dude с косяком в зубах на чужой рваной кушетке. Нейт все дальше отдаляется от Нейта.
А дальше сериал выбирает одну из развилок. И это не смерть. Пока не смерть. Это другая жизнь. Другая жизнь Нейта будет продолжаться еще три года. Точнее, три сезона. Вплоть до его другой смерти. За это время герои как-то выцветут и станут привычными. А самым занятным останется чужая смерть, которой нас будут исправно угощать в начале каждой серии. И еще покойников добавится. Только все больше будет казаться, что они в основном появляются для комической паузы. И вот, когда все это уже подойдет к своему естественному завершению, Алан Болл устроит массовую казнь своих героев. Наверное, «Клиент всегда мертв» – это единственный в истории телевидения сериал, в конце которого все умерли. То есть вообще все.
Последний эпизод в чем-то является зеркальным отражением самого первого. Если первый пропитан уксусом, то последний сочится патокой. Это единственный из эпизодов, начинающийся не с чьей-то смерти, а с рождения ребенка. И если тема первого – смерть отца семейства, то в последнем дочь навсегда покидает родительский дом. И если первый – жесткая социальная сатира, то последний – нахальная пародия, объектом которой является сам зритель со всеми его ожиданиями.
Эпизод так и называется: «Все ждут…» И нет, кажется, ни одного голливудского слезомоечного приема, который тут не отыгран. Балом правят кровожадные Семейные Ценности и Американская Мечта. Все внутренние конфликты разрешаются. Все действующие лица непрерывно друг друга понимают, а поняв, начинают рыдать, как сумасшедшие. Даже покойники из беспокойников превращаются в каких-то успокойников. Они по-прежнему шастают среди живых, но теперь вместо ядовитых гадостей разражаются напыщенными тирадами в духе воскресных проповедей и книжек по прикладной психотерапии «Помоги себе сам». И снято все это настолько сентиментально-безукоризненно, настолько манипулятивно безупречно, что трудно представить себе зрителя, который не почувствует подозрительную влагу в глазах и щекотку в носу.
И вот когда все любимые герои уже окончательно убиты фальшью, Алан Болл приступает к массовой экзекуции. И тогда название открывает свой второй смысл. «Все ждут…» Я, ты, он, она, они – мы все на железнодорожной станции в ожидании подходящего поезда. Этот поезд непременно заберет нас куда-то, и про эту станцию мы навсегда забудем.
Маленькая рыжая Клэр Фишер садится в машину и ставит в плеер сидишку, которую ее возлюбленный записал ей на дорогу. Она нажимает на газ. И вместе с началом музыки начинается парад смертей. Рут, Дэвид, Кит, Бренда, Фредерико… Они все умрут в разное время и по разным причинам. Потому что мы смотрим сериал. И создатель сериала, как и зритель, теперь знает про героев все. Но он хочет подарить им жизнь. Так что им пора умирать.
Маленькая Клэр с упрямо-беззащитными трогательными глазами, рыжая Клэр, которой Алан Болл подарил целых сто лет жизни, вцепилась в руль и плачет. В плеере автомобиля сентиментальная песенка. Впереди бесконечное шоссе. Позади Лос-Анджелес. В боковом стекле виден покойник Нейт, бегущий за автомобилем Клэр. До свидания, Клэр! Здравствуй, Клэр!
«Простая история». Make America Straight Again!
Есть у нашего времени такая особенность – может быть, это одна из немногих специфически современных характеристик – мы больше не воспринимаем простых историй.
– …Я люблю этот фильм, и сейчас я могу сказать, что «Простая история» – это моя самая экспериментальная картина… и вот есть такая штука, знаете, последовательность… В самом этом слове «последовательность» такая магия, я не шучу, да. В этом слове «последовательность» что-то такое есть, о чем я сейчас все время думаю. И это просто власть всего вообще.
– А вы бы не могли немножко получше объяснить?
– Нет.
Добавлять к любому заголовку «во времена Трампа» сейчас так же модно, как еще несколько лет назад «после 11 сентября». Но все-таки не поспоришь с тем, что в XXI веке с Америкой произошли два исторических события, радикально изменивших ее культурную и всякую прочую оптику: взрыв нью-йоркских башен-близнецов 11 сентября 2001 года и победа Дональда Трампа на президентских выборах 8 ноября 2016 года.
Этот текст – попытка посмотреть на один из самых важных и, кажется, самых недооцененных фильмов Дэвида Линча в свете второго события.
Возвращение «Твин Пикс» на телевизионный экран было почти столь же неожиданным, непредсказуемым, как и избрание Трампа за несколько месяцев до показа сериала. Произошло ли это случайно? Конечно. Но есть ли между этими событиями какая-то связь? Безусловно.
Среди двенадцати североамериканских штатов, относящихся к Среднему Западу, наибольший интерес в России вызывает штат Айова, поскольку его название рифмуется с наречием, обозначающим перманентное состояние русской души. На эту тему существует известная песня Псоя Короленко. Рельеф штата исключительно плоский. Большую часть его территории занимают кукурузные и соевые поля, в глубине которых прячутся маленькие городишки в одну-две улицы. Зимой здесь холодно и грязно, летом – жарко и пыльно.
Именно в Айове, в городишке Лоренс, чье население по переписи 1990 года составляло почти полторы тысячи человек, проживал скромный пенсионер Элвин Стрейт. Летом 1994 года он узнал, что его восьмидесятилетнего брата Генри сразил инсульт и что жить Генри, по всей вероятности, осталось совсем недолго. За десять лет до этого братья крепко поссорились и с тех самых пор не общались. Элвин решил навестить брата и помириться с ним перед смертью.
Генри жил в соседнем Висконсине, в городке Блю-Ривер (население – около четырехсот человек). По карте это практически прямая линия с запада на восток. Если ехать на машине, дорога занимает около пяти часов. Но у Элвина не было водительских прав. Их у него отобрали из-за плохого зрения. Поэтому он отправился в долгое путешествие, оседлав свою газонокосилку. Эта газонокосилка представляла собой нечто вроде крошечного трактора без тормозов. Она не могла ехать быстрее восьми километров в час.
Элвин присоединил к ней прицеп, в который спрятал крошечную палатку, запас бензина, провизию на дорогу, и отправился в путь. Провизия состояла в основном из дешевых сырых сосисок. Он путешествовал днем, а вечером останавливался на ночлег у обочины, ставил палатку и жарил сосиски на костре.
Через четыре дня пути газонокосилка сломалась, Элвину пришлось потратить двести пятьдесят долларов на починку. Через две недели пути у него кончились деньги, и он застрял на несколько дней в городке Чарльз-Сити в ожидании ежемесячного чека социального обеспечения. В этом городке он дал интервью для местной газеты.
Во второй раз газонокосилка сломалась за три километра от дома его брата. Проезжавший мимо фермер довез Элвина до места. Все путешествие заняло шесть недель. Братья помирились. Сын Генри, племянник Элвина, отвез его на своем пикапе обратно в Лоренс.
История получила огласку. Президент компании Texas Equipment подарил Элвину новую газонокосилку стоимостью пять тысяч долларов (отличная реклама для компании). Элвина звали выступать на телевизионные шоу к Джею Лено и Дэвиду Леттерману, но он отказывался. Ему не нравилась свалившаяся на него известность. Он говорил, что просто поехал навестить брата.
Такая вот простая история. Фамилия Элвина – Straight – переводится с английского как «прямой». Таким образом, straight story, история Стрейта, – это «прямая история», «простая история» (так обычно переводят на русский название фильма). История, которая почти без поворотов и зигзагов ведет нас из точки А в точку Б, из Лоренса в Блю-Ривер. С другой стороны, это история простого человека Элвина Стрейта.
У слова straight есть еще несколько переносных значений. Straight story – история, рассказанная прямо, без обиняков, как есть. Ну и, наконец, это слово – антоним слова gay. Straight man – гетеросексуальный мужчина. То есть – особенно в реалиях девяностых – straight story прочитывается как история «нормального» мужика. Эта «нормальность» Элвина и его мира, очевидно, противостоит «ненормальности» всего остального мира, который пусть себе сходит с ума, но нас это совершенно не должно касаться.
Да, и вот еще есть такое английское выражение: to take straight. Обычно это относится к приему крепких алкогольных напитков. Straight whiskey – это виски безо льда, без воды, вообще без всяких добавок. Когда в 1967 году Полин Кейл писала в «Нью-Йоркере»: «We don’t take our stories straight anymore», она имела в виду, что простая история, без завихрений, без добавления чего-то инородного, без подтекста, для нас больше недоступна. Мы просто перестали верить простым историям.