Как у Линча: чем больше фактической информации о том, что случилось, тем меньше понимаешь, что могло случиться на самом деле.
Когда после оглашения приговора Джесси Мисскелли везли в тюрьму, он вдруг вступил в разговор с двумя конвоирами. Взяв с них обещание, что все, что он сейчас расскажет, не будет использовано против него, он подтвердил свое признание, украсив его дополнительными деталями. Он находился в нескольких метрах от Джейсона Болдуина, когда тот кастрировал маленького Криса Байерса. «Кровь залила все вокруг. Мальчик был еще жив». На вопрос полицейских, как им удалось контролировать поведение сразу трех мальчиков, Джесси ответил: «Они как щенки. Когда прикрикнешь на щенка и скажешь ему „сидеть“, он сидит». Может быть, Джесси Мисскелли был не так уж и невиновен?
Но более всего о присутствии Линча в «Потерянном рае» напоминает фигура Джона Марка Байерса, отчима убитого Криса. Марку посвящено в первых двух частях больше времени, чем всем остальным героям, вместе взятым. В первой части он как бы воплощает Вест-Мемфис. Марк Байерс – это американская глубинка, увиденная нью-йоркскими режиссерами. Все ее убожество, вся ненависть, все самые дикие предрассудки, вся накопившаяся социальная агрессия. Во второй части авторы пытаются доказать, что Байерс и есть подлинный убийца. И здесь он становится воплощением абсолютного зла. Чем-то вроде убийцы Боба из «Твин Пикс».
Есть прирожденные актеры. Люди, которые, оказавшись перед камерой, начинают инстинктивно соответствовать ожиданиям тех, кто на них смотрит. Таков был Марк Байерс. Вот он сидит на бортике своего домашнего бассейна. На нем рубашка цвета американского флага. Половина рубашки голубая со звездочками, а половина красная в белую полоску. Он будет надевать ее почти для всех интервью. Он говорит: «Я верю, что на земле есть ангелы и демоны. Я верю, что демоны созданы, чтобы овладевать людьми и вредить им во исполнение сатанинской воли, а ангелы защищают людей и помогают им выполнять Божью волю». И зрителю очевидно, кто здесь демон.
Вот церковная служба в местной баптистской церкви. Пастор предлагает собравшимся на службу прихожанам присоединиться к молитве Марка Байерса. Марк выходит из задних рядов, пожимает пастору руку, забирается на пюпитр и вдруг начинает петь красивым, хорошо поставленным баритоном под сладкий аккомпанемент церковного органа. На несколько минут фильм превращается в мюзикл.
А вот Марк Байерс выходит пострелять. Кругом какая-то степь. Или поле. Высокая сухая трава. Ветер. На земле лежит большая тыква. Она яркая на фоне серого, безрадостного пейзажа. Даже какая-то наглая, неуместная. Тыква – мишень. Мы не знаем, как вел бы себя Байерс, если бы его не снимали. Когда камера включена, он персонаж. Сейчас он откроет огонь.
«Это для тебя Джесси!» Выстрел. «Что, сынок, получил? Больно? А это тебе Дэмиен. Ты – вот этот черный кружочек посередине». Выстрел. Брызги выбитой тыквенной плоти. Рваное сквозное отверстие. «Больно? Эй, Джейсон! Улыбнись, я тебя сейчас поцелую!» Выстрел. «А теперь назад к Джесси. Я его только ранил, а сейчас хочу немножко пустить ему кровь. Как он выпустил кровь из моего малыша». Выстрел. Еще один. «О, как я хотел бы поставить их к стенке! Всех троих! Расстрелять!»
Подозрение в убийстве пало на Марка, когда он неизвестно зачем подарил оператору фильма нож со следами крови на лезвии. Так съемочная группа оказалась внутри экранного действия – гениальный режиссерский ход. Хотя кто тут режиссер? И – да, экспертиза показала, что эта кровь могла принадлежать одному из мальчиков. А могла не принадлежать.
И самое интересное, что в третьей серии Марк выступает одним из борцов за освобождение «вест-мемфисской тройки». За восемнадцать лет он изменил свое мнение и раскаялся. Один из его пламенных монологов в защиту узников зал встретил аплодисментами.
«Мистер Эколс, присяжные признали вас виновным в смерти Майкла Мура, Кристофера Байерса и Стиви Бренча… отсюда вы будете немедленно перевезены… где в пятый день мая тысяча девятьсот девяносто четвертого года в ваше тело будет введена внутривенная инъекция смертельного количества быстродействующего барбитурата в комбинации с паралитическим агентом вплоть до наступления смерти…»
Эти кадры смотреть невозможно. Дэмиен в черной майке с цветной аппликацией. С нелепой стрижкой. С пухлыми детскими щеками. Рядом с ним его адвокат. За его спиной несколько полицейских. Потом ряды зрителей. Среди них его родители. Родители убитых детей. Очень худая девочка по имени Домини с ярко-рыжими волосами, которую тоже подозревали в участии в секте, но что-то у следствия не срослось. (Уже после ареста Дэмиена девушка выяснила, что беременна от него. Ребенок родился за два месяца до приговора. Его приносили Дэмиену на суд. Отец держал его на руках перед многочисленными камерами.) Все происходит как-то очень по-домашнему. Дэмиен внимательно слушает судью. Судья скучно, без всякой интонации читает его смертный приговор. Какое-то «приглашение на казнь».
Его настоящее имя было Майкл. Но в шестнадцать лет он изменил его на Дэмиен. Он всегда говорил, что взял его в честь бельгийского миссионера отца Дэмиена, которым восхищался. Но одноклассники были уверены, что он присвоил себе имя Антихриста из фильма «Омен». Тогда же Майкл бросил школу. В восемнадцать лет у него не было ни работы, ни дома… Подражая любимым рок-группам, он писал мрачные стихи о насилии и смерти. Брал в городской библиотеке книги по оккультизму. Книга Алистера Кроули, найденная у Дэмиена, фигурировала в суде как одно из главных доказательств его злодейств. Несколько раз он попадал в психушку с тяжелой депрессией. Уверял, что исповедует нью-эйджевскую языческую религию Вика.
Дэмиен утверждал, что в тюрьме его многократно насиловали. Похоже на правду. США – единственная в мире страна, где мужчин насилуют чаще, чем женщин. Практически все эти изнасилования происходят в тюрьмах. Администрация ничего не делала для его защиты. Он писал на волю странные тексты: «Все заплатят за то, что были слишком глупы, чтобы раскрыть глаза. Это конец времен, и я новый Мессия… Скоро люди узнают, что я Христос».
За четыре года, прошедшие между двумя фильмами, с ним случилась какая-то странная трансформация. Во второй части он предстает интеллигентным молодым человеком в белых одеждах с умными, мягко светящимися глазами. У него очень красивая и правильная речь. Хорошо поставленный голос. Спокойные и достойные манеры. Он напоминает типичного гуру нью-эйджа из Калифорнии. К тому времени у него возникает нечто вроде клуба поклонников. Они собираются вместе, и он общается с ними по тюремному телефону. Они записывают каждое его слово.
«Когда я был еще совсем маленьким, – говорил Дэмиен в первой части трилогии, – я знал, что люди обо мне услышат. У меня всегда было такое чувство. Я только не знал, как это случится. Мне сейчас как-то даже хорошо, потому что даже после моей смерти люди будут помнить обо мне всегда… Жители Вест-Мемфиса будут рассказывать своим детям страшные истории. Я буду такой вест-мемфисской страшилкой. Детишки будут заглядывать под свои кроватки: „Там, наверное, Дэмиен!..“»
В последней части Дэмиену тридцать пять лет. Это худой нервный мужчина с очень злым, бледным, неподвижным лицом. Глаза спрятаны за черными очками. Таким он появился и на премьере фильма. На все вопросы отвечал отрывистым, немного лающим голосом. Было видно, что всеобщее внимание успело ему наскучить.
Газовая камера исправно функционировала в Северной Каролине вплоть до семидесятых годов прошлого века. Затем ее заменили на виселицу. Генри Элфорд был арестован в 1963 году по подозрению в убийстве первой степени. Он отрицал свою вину. Но если бы суд присяжных признал его убийцей, Элфорд был бы автоматически приговорен к смерти. Адвокат посоветовал ему пойти на соглашение с судьей. Он признал себя виновным в убийстве второй степени, за что и был приговорен к тридцати годам тюрьмы. Впоследствии Генри многократно пытался оспорить приговор на основании того, что виновным он себя не считал, а его признание было получено под угрозой смерти.
Дело дошло до Верховного суда страны. В 1970-м Верховный суд подтвердил правильность решения, принятого по делу Элфорда. Так возник юридический казус, называемый «признанием Элфорда». Американское право прецедентно. Решение суда становится юридической практикой. Ежегодно тысячи обвиняемых признают свою вину в преступлении, одновременно отрицая, что они его совершали. Такое признание дает им возможность избежать более сурового наказания. Законность подобной сделки с правосудием подтверждается решением Верховного суда по делу Элфорда.
В конце третьей части «Потерянного рая» показана пресс-конференция «вест-мемфисской тройки», состоявшаяся сразу после того, как их выпустили из зала суда в соответствии с «признанием Элфорда». Тогда Джейсон сказал, что поначалу он категорически отказался от этой сделки с правосудием, потому что хотел бороться за полное оправдание. Но все-таки ему пришлось согласиться ради Дэмиена, которого могли убить. А Дэмиен сказал, что, конечно, это не лучший исход, но все-таки они на свободе, и он очень благодарен Джейсону. И они обнялись. И все захлопали.
Вполне можно себе представить, как это происходило. Адвокаты объясняли Дэмиену: «Конечно, через год будет суд. Конечно, мы его, скорее всего, выиграем. Но до суда тебе еще больше года сидеть. Ну и потом, черт его знает. А вдруг все-таки выиграют они. Тогда тебя уже точно убьют. И никакого спасения. А так свобода – прямо сейчас. Конечно, с точки зрения закона вы чадоубийцы. Но ведь в это давно уже никто не верит. Конечно, вы не сможете никого осудить за то, что с вами сделали. И не получите никакой материальной компенсации. Но, с другой стороны, зачем вам она? Вы ведь теперь знаменитости. О вас знает весь мир. Третью часть „Потерянного рая“, скорее всего, номинируют на „Оскара“».
За что-то мы все осуждены на смерть. Мы готовы пойти на сделку с судом: мы давно уже признали свою вину. Только где этот суд?