«Лестница». Суд как спектакль
Суд открылся речью прокурора. Прокурор был печальным человеком в мешковато сидящем костюме. Он начал несколько театрально: «Леди и джентльмены! Это дело о личинах и маске. Оно о вещах, которые не те, чем они кажутся…» Подсудимый – пожилой, коренастый, крепкий на вид мужчина с живыми глазами за толстыми стеклами очков – сидел в первом ряду.
По обе стороны от него разместились его адвокаты. Второй ряд прямо за его спиной занимала семья подсудимого. Младший брат – симпатичный человек интеллигентного вида. Затем два взрослых красавца сына с широкими плечами и голливудскими челюстями. И рядом с ними две худенькие длинноносые девушки, приемные дочери подсудимого.
В следующем ряду чуть в стороне сидела семья жертвы: две ее сестры, крупные крашеные блондинки, и дочь одного возраста с падчерицами подсудимого, чем-то на них похожая. Совсем недавно эти люди считали себя одной семьей. Теперь они злейшие враги. То, что они находились в зале суда так близко друг от друга, придавало действию очень интимный характер. А отсутствие решеток, конвоя и вообще чего-то мало-мальски напоминающего скамью подсудимых, заставляло забыть о том, что шел суд по делу о преднамеренном убийстве.
Все это походило на камерную театральную постановку, если бы не одно существенное отличие: настоящие зрители, для которых разыгрывался спектакль, сидели на сцене. Там возвышалось судейское кресло, которое занимал моложавый, немного плутоватый на вид чернокожий мужчина в мантии, с жиденькой курчавой бородкой. Рядом с ним находилась скамья присяжных. Присяжными были усталые помятые дядьки и тетки средних лет. Состав коллегии присяжных примерно отражал расовую демографию штата Северная Каролина. Восемь черных, четверо белых.
Это для них, для людей, сидящих на сцене, в зале разворачивалось тщательно организованное действие, в котором прокуроры, адвокаты, судебные эксперты, свидетели, подзащитный были только исполнителями. Это они должны были решить, кем является подсудимый на самом деле. Понять, где личина, а где лицо. И где-то в зале были расставлены кинокамеры. Они снимали суд.
Книгам, спектаклям и фильмам, центром которых является судебный процесс, нет числа. В сущности, главным событием христианской цивилизации, ее началом является суд, завершившийся несправедливым приговором. Последователи обвиняемого до сих пор верят, что судом все и закончится.
Завороженность культуры судом объясняется просто: задуманный как механизм для установления справедливости, судебный процесс является наиболее захватывающей формой соревнования. Современный суд, и в особенности суд присяжных, – это состязание между защитой и обвинением, организованное в форме театрального спектакля. Цель суда присяжных состоит в том, чтобы двенадцать случайных людей, «людей с улицы», определили победителя. Выигрывает почти всегда сильнейший.
Но уголовный процесс, в особенности если речь идет о серьезном преступлении, – больше, чем спектакль. И больше, чем соревнование. Это единственное из современных зрелищ, где на карту может быть поставлена человеческая жизнь. Определяя виновность подсудимого, присяжный, как зритель гладиаторского боя, поднимает палец или опускает его.
После короткого вступления прокурор включил запись звонка подсудимого в службу скорой помощи в ночь на 9 декабря 2001 года. Если верить словам подсудимого, около двух часов ночи он нашел свою жену Кэтлин распластанной на нижних ступеньках черной лестницы их дома. Она плавала в луже крови. Когда приехала скорая помощь, Кэтлин была уже мертва.
Сорокавосьмилетняя Кэтлин Питерсон работала топ-менеджером в крупной телекоммуникационной компании Nortel Networks. Ее муж, пятидесятивосьмилетний Майкл Питерсон, был популярным писателем. Пара проживала в одном из красивейших особняков небольшого университетского города Дюрам в Северной Каролине. Майкл Питерсон рассказал приехавшим вслед за врачами полицейским, что тот вечер они с женой проводили около бассейна за бутылкой вина. Около полуночи жена отправилась спать, а Майкл остался у бассейна допивать вино и докуривать трубку. Он засиделся и вернулся в дом только через два часа.
По всей вероятности, его жена, которая была не вполне трезва, выпила перед сном сильнодействующее снотворное, а затем решила зачем-то спуститься вниз по задней лестнице. По дороге она потеряла равновесие и скатилась вниз, пересчитывая головой ступени…
Поверить в то, что человек, упавший с лестницы, мог потерять такое количество крови, было трудно. В результате посмертной экспертизы на черепе покойной обнаружилось семь глубоких царапин, напоминающих следы от ударов по голове каким-то острым предметом. Через несколько дней Майкл Питерсон был арестован по подозрению в убийстве жены. Майкл провел в тюрьме всего сутки и был отпущен под огромный залог. В качестве своего основного защитника он нанял известного и очень дорогого адвоката Дэвида Рудолфа.
У Рудолфа со студенческих лет был приятель, ставший впоследствии кинопродюсером, Дени Понсе. Тот в сотрудничестве с французским режиссером Жаном-Ксавье де Лестрадом незадолго до этого снял документальный фильм «Убийство воскресным утром» (2001) о судебном процессе над пятнадцатилетним черным подростком, обвиненным в убийстве пожилой женщины. Мальчик был оправдан, а фильм в 2002-м получил «Оскара». Дэвид Рудолф предложил Понсе и Лестраду немедленно начать съемки. Так зародился довольно странный проект, завершившийся выходом мини-сериала «Лестница».
И хотя тот судебный процесс не вызвал особого резонанса, а сейчас и фильм почти забыт, ничего подобного в истории кино не было. Во время всего следствия, а также по ходу суда съемочная группа была частью команды, защищавшей Майкла Питерсона. Процесс снимался изнутри, как бы с точки зрения защиты. Съемочная группа присутствовала на совещаниях адвокатов, снимала беседы защитников с подсудимыми, провела много часов вместе с самим Питерсоном и его родными.
Работа защитников и жизнь подсудимого во время процесса фиксировались в удивительных подробностях. Что при этом не прошло через «защитный» фильтр, а что осталось в фильме, мы, разумеется, не знаем. Однако сама по себе позиция камеры «изнутри» делает зрителя соучастником событий, как бы членом команды. Нечто подобное примерно в то же самое время совершило командование американской оккупационной армии в Ираке, внедрив тележурналистов в состав наступающих боевых частей.
Этот фильм стоит смотреть хотя бы ради того, чтобы понять, что такое современный уголовный процесс стоимостью более миллиона долларов. Группа Дэвида Рудолфа подключает к своей работе не только медицинских экспертов, но и консультантов-психологов и специалистов по сценическому искусству. И все эти удивительные люди становятся персонажами фильма. Но эта картина – не просто хроника крупного уголовного процесса. Это документальное кино, которое умудряется странным образом балансировать между трагикомическим триллером и каким-то макабрическим реалити-шоу.
В «Лестнице» восемь серий. Действие развивается строго хронологически – от смерти Кэтлин Питерсон в ночь на 9 декабря 2001 года и до вынесения судебного решения 10 октября 2003-го. Однако эта линейность обманчива. Фильм оказывается совсем не тем, чем он представляется. Английское слово spectacle можно приблизительно перевести как «зрелище». «Лестница» – это матрешка, состоящая из нескольких вложенных друг в друга спектаклей-зрелищ, каждое из которых подготовлено для разных аудиторий.
Прежде всего это фильм о спектакле, который готовит для присяжных команда Дэвида Рудолфа. Затем это спектакль самого суда. Его участники – и судья, и адвокаты, и присяжные, и зрители. И наконец, это тот удивительный спектакль, которым является сам фильм. Для определения этой картины очень подходит английское слово spectacular – захватывающее зрелище. Да и сама жизнь Майкла Питерсона представляла собой удивительный спектакль. Что бы там ни говорили адвокаты, Майкл Питерсон был, несомненно, не совсем тем, кем он представлялся.
На американском телевидении очень популярен жанр «правдивая история» (true story). Это документальные истории, которые разыгрывают актеры. Чем-то вроде этого занимается «Театр. doc». Обычно это бывают рассказы о крупных преступлениях. Если начать смотреть «Лестницу», ничего не зная об этом фильме, то сомнения в том, что смотришь такую true story, даже не возникает.
Когда узнаёшь, что на самом деле речь идет о документальном кино, впадаешь в некоторый ступор: такого не может быть. Потому что камера не может постоянно оказываться в правильном месте, в правильный момент, под правильным углом. Потому что действующие лица не могут вести себя так, как будто этой камеры вообще не существует. Потому что эти диалоги слишком натуральны, чтобы не казаться искусственными. И так до самого финала задаешься вопросом: кто перед тобой – актеры или реальные люди?
Сериал состоит из двух примерно равных частей: следствие и подготовка к суду, собственно суд. В процессе подготовки к суду происходят два важных открытия. И оба раза они совершаются как будто на глазах у зрителя.
Сначала один из адвокатов Майкла сообщает ему, что прокуратура обладает неопровержимыми доказательствами того, что Майкл изменял покойной жене с другими… мужчинами. Адвокат смущен. Питерсон изображает недоумение. Происходит довольно забавное объяснение, в результате которого Питерсон признает, что так оно и было.
Сцена смотрится в высшей степени достоверно, пока не понимаешь, что она попросту разыграна. Сразу после смерти Кэтлин полиция изъяла компьютер Майкла. Компьютер содержал сотни и сотни порнографических фотографий исключительно гомосексуального содержания. Кроме того, полиция обнаружила переписку Майкла с мужчиной по вызову. Майкл договаривался о свидании, которое должно было состояться незадолго до трагедии. Информация о бисексуальности Питерсона не могла быть новостью для Рудолфа и его команды. И тем более их объяснение с Питерсоном не могло происходить перед камерой. Да и трудно поверить, что съемочная группа не знала об этом заранее. Перед нами спектакль, постановка.