Мини-сериал «Сцены из супружеской жизни» был впервые показан по шведскому телевидению в 1974-м. В течение следующего года количество разводов в Швеции выросло вдвое. Выросло оно и по всей Европе. Впрочем, обвинять в этом фильм Бергмана, как поспешили сделать многие, наверное, все-таки довольно нелепо. Просто это было такое время. Вместе с приходом общества потребления традиционный брак затрещал по швам, и Швеция оказалась в этом процессе лидером.
В первой серии угроза семейной жизни Йохана и Марианны еще почти не проявлена. И уж во всяком случае, их брак не имеет ничего общего с браком их ближайших друзей, Петера и Катарины. Те создали для себя персональный садомазохистский ад, состоящий из взаимного мучительства, безнадежной зависимости друг от друга и неконтролируемой агрессии. Они не способны ни расстаться, ни жить вместе. И Йохан с Марианной смотрят на них со снисходительным недоумением, смешанным с самодовольством. Уж у них-то точно так быть не может. А между тем возможно, что отношения Петера и Катарины в своей интенсивной подлинности гораздо ближе к той любви, о которой спрашивала Марианну журналистка.
Марианна по профессии адвокат. Ее специализация – юридическое оформление разводов. В ключевом эпизоде второй серии к ней на прием приходит немолодая фру Якоби, весь вид которой говорит о том, что вся ее жизнь осталась позади. Она была замужем более двадцати лет, ее трое детей выросли, и теперь она наконец хочет получить развод, которого ждала более пятнадцати лет. Причина развода в нелюбви, в том, что в ее браке отсутствовала любовь. Ей требуется юридическая помощь. На вопрос Марианны, есть ли у нее кто-нибудь, она отвечает горькой иронической усмешкой с оттенком даже недоумения. Откуда бы? Один только лишь крупный план рук фру Якоби – и перед нами целая жизнь.
С фру Якоби в фильм входит тема нелюбви. Интересно, что фильм Андрея Звягинцева «Нелюбовь» изначально задумывался как современный ремейк «Сцен из супружеской жизни». И хотя то, что получилось, мало чем напоминает картину Бергмана, Звягинцев наиболее близко подходит к главному бергмановскому вопросу: что с нами будет, если в центре всех наших отношений находится нелюбовь? И если нелюбовь, очевидно, есть, существует, то где-то должно же быть и то, что она отрицает, то есть любовь? Или, возвращаясь к цитате из апостола Павла:
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто».
Фру Якоби говорит о своих отношениях с мужем: «Мой муж очень надежен. Я ни в чем не могу его упрекнуть. Он добросовестен и добр. Мы никогда не ссорились. У нас есть уютная квартира и симпатичный дом за городом, который я унаследовала от матери. Мы оба любим музыку и состоим в обществе любителей камерной музыки – мы музицируем вместе… Он сотни раз спрашивал меня, что не так в нашем браке, раз я хочу его оставить. Я отвечала, что невозможно продолжать отношения, в которых нет любви. Тогда он спрашивал меня, из чего должна состоять любовь, и я сотни раз отвечала, что не знаю, потому что невозможно описать то, чего нет».
Разговор с клиенткой вызывает у Марианны панику. Все, что она слышит, легко можно применить к ее отношениям с Йоханом.
«Могу я задать личный вопрос? – спрашивает она. – Это правда насчет любви, что…»
И замолкает. И тем не менее она получает от клиентки пугающий ответ на незаданный вопрос: «Я говорю себе, что у меня есть способность к любви, но она запечатана внутри меня. Проблема в том, что жизнь, которую я до сих пор вела, все больше и больше сковывала мои возможности. В конце концов, я должна что-то с этим сделать. И моим первым шагом должен стать развод. Мне кажется, что мы с мужем фатальным образом стоим на пути друг у друга».
Кстати, о нелюбви. Первая жена Ноа Баумбаха, замечательная актриса Дженнифер Джейсон Ли, подала документы на развод в 2010 году. Бракоразводный процесс был долгим и мучительным. Он длился три года. Супруги никак не могли поделить их общего ребенка, родившегося незадолго до этого события. Насколько этот опыт был отражен в «Брачной истории», трудно сказать, но наверняка отражен. Во всяком случае, образы адвокатов, которые, как грифы, парят над любой разводящейся парой и непременно превращают в ад любой развод, он явно из личного опыта режиссера. Зато оба главных героя фильма, и Николь, и Чарли, люди безусловно симпатичные. Даже слишком симпатичные, учитывая ситуацию.
Иное дело «Мужья и жены» (1992) Вуди Аллена. Эта картина – наиболее последовательный оммаж Бергману из всех созданных. И в то же время она поражает каким-то полным безразличием к любви как таковой. Впечатление, что автору не просто неизвестно, что такое любовь, а он вообще не знаком с этим понятием. Поэтому и о нелюбви нет смысла тревожиться. Персонажи «фатальным образом стоят на пути друг у друга» – это да. Впрочем, наверное, все близкие друг другу люди фатальным образом стоят на пути друг у друга. Остается над этим только посмеяться.
Наверное, внутренняя горечь этого фильма во многом объясняется довольно удивительными обстоятельствами его появления. Это тринадцатый и последний фильм Вуди Аллена с Мией Фэрроу. На нем завершилось их экранное и жизненное партнерство. Они никогда не были женаты, но окружающим миром воспринимались как муж и жена. У них был один формально общий и несколько совместно усыновленных детей.
Фильм снимался во второй половине 1991 года. Именно в это время у Аллена завязался роман с одной из взрослых приемных дочерей Мии Фэрроу (но не его) Сун-И Превин. Примерно между окончанием съемок и выходом фильма на экраны Миа Фэрроу об этом романе узнала. А еще через пару месяцев она обвинила режиссера в сексуальных домогательствах в отношении их общей семилетней приемной дочери Дилан.
В свете последующего скандала и настоящего остракизма культурного и, чего уж там, корпоративно-цензурного, которому Вуди Аллен подвергся у себя на родине, это кино уже невозможно смотреть в отрыве от всей неприятной истории того развода. Да и трудно без этой истории объяснить, что случилось в этом кино с Мией Фэрроу. Вернее, то, что Вуди Аллен заставил ее сыграть. Это, наверное, ее единственная роль, в которой она неприятна просто физически. Мрачная, зажатая, с выставленными вперед плечами и непроницаемым, но упрямым и целеустремленным взглядом: как-то даже непонятно, что она делает среди всех остальных милых, интеллигентных и немного даже беззащитных героев фильма.
«Она всегда добивается своего» – говорит про нее бывший муж интервьюеру. Она и добивается к концу фильма. А ее муж, персонаж Вуди Аллена, отвергнув притязания двадцатилетней красавицы, остается один. «Я пока выхожу из игры, – говорит он воображаемому интервьюеру. – Не хочу никому делать больно… Не хочу, чтобы мне делали больно». И потом: «Я могу уже идти?» И экран гаснет. Возможно, это был крик души режиссера, обращенный к публике. Возможно, он хотел, чтобы его пожалели.
Впрочем, в реальной жизни шестидесятидвухлетний Вуди Аллен женился в 1997 году на двадцатичетырехлетней Сун-И Превин, и они женаты уже четверть века. Хочется верить, что в их браке присутствует любовь. Но кого интересуют счастливые браки?
«Мужья и жены» – это как бы нью-йоркская вариация на тему Бергмана, которая начинается с прямой отсылки: документальное интервью главных персонажей сменяется сценой дружеского обеда между двумя супружескими парами, во время которого одна из пар сообщает другой о предстоящем разводе. Аллен кроит манхэттенских неврастеников по бергмановским лекалам и вписывает их в бергмановские буржуазные интерьеры, вернее, по-детски радуется тому, насколько они похожи на манхэттенские и вообще насколько все интерьеры культурной буржуазии похожи. Еще один его «бергмановский» фильм, кстати, так и называется: «Интерьеры».
В результате у него получается не очень смешная комедия и не очень драматичная драма. Причем самое смешное и самое драматичное в этом фильме связано с каким-то серьезным половым дисбалансом: все женские персонажи как на подбор яркие, манипулятивные, очень хищные и агрессивные личности. А мужские, напротив, вялые, беззащитные и простодушные до глупости мямли. В этом смысле это просто какой-то «Осенний марафон», помноженный на три. Или, может быть, Аллен просто в чем-то предвосхитил третью феминистскую волну в кино.
В третьей серии «Сцен из супружеской жизни» Марианна проводит лето с детьми в их с Йоханом загородном коттедже. Неожиданно посреди ночи приезжает Йохан. Марианна счастлива его видеть. Она по-детски радуется, обнимает его, целует, усаживает за стол. И тут Йохан объявляет, что полюбил другую женщину, намного моложе его, и завтра улетает с ней в Париж. Во введении к сценарию Бергман описывает происходящее таким образом:
«Он переполнен своей страстью и готовностью к поступкам. Он опьянен веселым эгоизмом нового увлечения. Марианна словно громом поражена. Абсолютно беззащитна. Полностью неподготовлена. В течение нескольких минут она на наших глазах превращается в открытую кровоточащую рану. Унижение и растерянность».
Впрочем, если в описании Бергмана мы видим, скорее, хищника и жертву, в фильме это совсем не так. У Марианны открылась пропасть под ногами. Перед Йоханом – вроде бы освобождение от опостылевшей семейной рутины, новая любовь, новая жизнь. Но он тоже унижен, растерян и испуган. И дело тут не в угрызениях совести.
Оба – и Йохан, и Марианна – не жертвы нелюбви, они жертвы недолюбви. Говоря словами евангелиста, они оба были друг с другом не холодны и не горячи. Они были только теплы друг к другу. Теплы той теплотой, о которой Марианна говорила в интервью. Которая, по идее, должна была бы заменить любовь, что бы это ни значило. Не заменила. Но эта взаимная теплота оказывается тем скрепляющим клеем, который делает разрыв настолько невыносимо болезненным.