– Надери ему зад, Уильям! Он просто деревенщина!
– Давай, Калеб, покажи городскому парню, кто здесь главный!
– Ставлю на тебя, Уилл!
– Разотри его в пух и прах!
Прежде чем они успели вступить в схватку, Гарри Хилл бросился через танцпол в сопровождении двух своих вышибал. Схватив коренастого парня сзади за воротник, Хилл поднял его, как ребенка. Мужчина пытался освободиться, но Хилл подтащил его к входной двери и вышвырнул на улицу, как будто он был сделан из папье-маше. Тем временем двое его приспешников приблизились к фермеру, сопроводив его несколько менее грубо в конец бара, где они позволили ему немного остыть, прежде чем вышвырнуть на улицу.
Из толпы вырвался коллективный вздох разочарования, когда они увидели, что их развлечение быстро разогнали. Импровизированные букмекеры угрюмо вернули людям деньги, и все вернулись к своим прежним занятиям с несколько поубавленным энтузиазмом.
– Извините за это, – сказал Хилл, присоединяясь к девушкам у бара. У него был тот же самодовольный вид, как и у бордер-колли Элизабет, когда тот успешно ловил мяч. – Итак, о чем я говорил?
– Вы рассказывали Элизабет, откуда знаете ее отца, – сухо заметила Карлотта.
– Забудьте об этом, – сказала Элизабет, доставая из сумочки фотографию Салли. – Вы знаете эту девушку? – спросила она Хилла. Он слишком долго изучал снимок, и она знала, что, каким бы ни был его ответ, это будет ложь.
– Нет, не могу припомнить, – сказал он, почесывая затылок. – У меня здесь каждый вечер бывает много народу.
– Мне сказали, что раньше она работала здесь.
Выражение смущения на его лице стало еще заметнее, и Элизабет приготовилась к следующей лжи.
– Я не занимаюсь наймом наших девушек-официанток. Эта работа ложится на Мартина.
– Могу я с ним поговорить?
– Его сегодня нет.
– Когда он будет?
– Ну, он бывал здесь почти каждую ночь, но пару дней назад слег – небольшое люмбаго, не знаю.
Карлотта нахмурилась.
– Люмбаго?
– Да, мучает его ужасно. Ухудшается в сырую погоду. Послушайте, – весело сказал он, – вы же не ищете здесь работу?
– Конечно нет, – ответила Элизабет.
– У нее есть работа, – сказала Карлотта.
– Это очень плохо. Мне бы сейчас не помешала пара новых девушек-официанток.
– Она репортер, – добавила Карлотта.
Гарри Хилл нахмурился и почесал в затылке.
– Что за газета?
– «Нью-Йорк геральд».
Он выдавил из себя улыбку.
– Тогда как насчет еще чего-нибудь выпить? За счет заведения.
– Благодарю, но нам пора идти, – ответила Элизабет.
– К чему такая спешка? Останьтесь ненадолго – повеселитесь немного! Обстановка накаляется.
– Мистер Хилл, я не думаю…
– Я останусь с вами. Пусть никто не говорит, что Гарри Хилл не заботится о своих друзьях!
– Возможно, в другой раз, – ответила Элизабет. – Хорошей ночи, мистер Хилл.
– Было приятно с вами познакомиться, – сказала Карлотта, пожимая ему руку, но ее глаза оставались холодными.
Несколько мужчин засвистели, направляясь к выходу, а один или двое, проходя мимо, отпустили несколько грубых замечаний.
– Эй, Рыжик! Не хочешь приятно провести время?
– Эй, милая, как насчет потанцевать?
Элизабет и Карлотта толкнули потрепанную деревянную дверь, на которой были вмятины и дыры от многолетних ударов кулаками, ботинками и пивными кружками. Также на ней было несколько глубоких порезов, похожих на следы от ножа, и даже пара пулевых отверстий.
– Он лжет, – сказала Карлотта, как только они оказались на улице.
– Интересно, что он скрывает, – задумчиво произнесла Элизабет.
Две девушки направились на восток по Хьюстон-стрит. Они не успели отойти далеко, когда перед зданием остановилась карета.
– Это странно, – сказала Карлотта, когда группа обеспеченных молодых людей вышла из экипажа, крича и смеясь. Большинство из них были одеты в вечерние костюмы, цилиндры, а в руках держали трости.
– Да, правда странно, – согласилась Элизабет. Внезапно с запада налетел ветер, и Карлотта схватила свою шляпу, чтобы она не слетела с головы. Элизабет сделала то же самое и уже собиралась закрепить свое платье булавкой, когда один из молодых парней привлек ее внимание. Будучи высоким и худощавым, он выглядел нелепо в этой дорогой одежде. В тусклом газовом свете она не могла четко разглядеть его, но он очень напоминал ей Джека Астора.
– Что такое? – спросила Карлотта, когда молодые люди ввалились в здание, вопя от приподнятого настроения. – Невежественная молодежь.
– Мне показалось, я узнала одного из них, – сказала Элизабет. Она подумывала о том, чтобы вернуться, но передумала. Этим вечером с нее было достаточно общения с Гарри Хиллом.
Обе женщины продолжили идти по направлению к западу, и внезапно Элизабет услышала позади себя быстрые шаги. Встревоженная, она обернулась и увидела бегущего за ними того самого бармена. Охваченная ужасом, Элизабет почувствовала, что у нее подкашиваются ноги, и, если бы Карлотта не схватила ее, она могла бы упасть.
– Извини, не хотел вас напугать. Меня зовут Зик – Зик Донлеви. Я слышал, вы спрашивали о Салли.
– У вас есть информация о ней?
– Вы были правы, она работала у Гарри.
– Вы знаете ее фамилию?
– Девушки в этом заведении не называют своих настоящих имен. Многие из них используют псевдонимы. Почему вы интересовались ей?
– Потому что она убита.
Он выглядел искренне удивленным.
– Салли? Убита?
– Сегодня утром ее фотография была на первой странице газеты «Геральд».
Он слегка кашлянул.
– Я, э-э, у меня не всегда есть время почитать газету.
Элизабет подозревала, что он не умеет читать, но не собиралась ставить его в неловкое положение, уличая во лжи.
– А что насчет Гарри Хилла?
– О, он читает их каждый день.
Две женщины обменялись взглядами.
– Неужели? – спросила Карлотта. – Значит, он, должно быть, уже видел ее фотографию?
– Ну, он не всегда читает вашу газету, мисс. Иногда он читает «Сан». Бедная Салли, – печально сказал он. – Кто ее убил?
– Это то, что мы пытаемся выяснить.
– А как же полиция? Разве это не их работа?
Элизабет поправила шляпку, поскольку очередной порыв ветра угрожал сорвать ее с головы.
– Мистер Донлеви…
– Зовите меня Зик.
– Э-э, Зик, сколько Гарри Хилл ежемесячно платит полиции за «защиту его интересов»?
Зик почесал подбородок.
– Около пятисот долларов.
– Теперь вы должны понять, почему мы не доверяем им раскрытие убийства бывшего сотрудника салуна.
– Я вас понял.
– Значит, вы не знаете фамилии Салли?
– Нет, но я могу сказать, где она жила.
– Откуда вы это знаете?
– Однажды вечером я проводил ее домой. Было поздно, и она нервничала – думала, что кто-то может следить за ней.
– Она сказала, кто именно?
– Нет. Честно говоря, я ей не поверил. Иногда девочки, ну, знаете, выдумывают что-то, и им начинает мерещиться то, чего на самом деле нет.
– Где она жила? – спросила Карлотта.
– На Бауэри. Я могу вас проводить.
– Вы помните точный адрес? – спросила Элизабет.
– Нет, но внизу была мясная лавка, а на углу – салун.
– Салун – «Запойная ворона»?
– Да, он. Откуда вы знаете?
– Спасибо вам, Зик, – сказала Элизабет, пожимая ему руку. – Вы были очень полезны.
– Я рад, – сказал он. – Салли была хорошей. Она не заслужила быть убитой. – Элизабет показалось, что она увидела, как по его щеке скатилась слеза, блеснув в свете газового фонаря. Он вздохнул. – Что ж, мне лучше вернуться, пока у Гарри не случился припадок.
– Еще раз спасибо, – сказала Элизабет, когда он вприпрыжку направился обратно в салун.
– Что теперь? – спросила Карлотта.
Элизабет молчала. Она была слишком занята мыслями о том, как молодая женщина из Бауэри оказалась завернутой, как мумия, в Центральном парке.
Глава 26
После того как Элизабет пообещала оставаться на связи, Карлотта отправилась в центр города, в многоквартирный дом своей семьи на Орчард-стрит. Прекрасно зная об убогих условиях жизни иммигрантов в Нижнем Ист-Сайде, Элизабет поинтересовалась, как поживает семья ее новой подруги. Ее утешал тот факт, что у них была пекарня, дела в которой, по заверениям Карлотты, шли хорошо.
Еще не было одиннадцати, но, несмотря на дневной сон, Элизабет чувствовала усталость. Она решила взять кеб, чтобы доехать до дому, поскольку Стайвесант находился в паре километров от центра города. Ей также не хотелось находиться одной на улице в такой час. Прежде она спокойно бы отнеслась к идее прогуляться одной до дома, но после случившегося она стала крайне настороженной. Все казалось смутно угрожающим: уличный торговец жареной картошкой на углу, однорукий нищий, рывшийся в мусоре в глубине переулка. Даже в обычных парах, прогуливающихся рука об руку по Хьюстон-стрит, было что-то зловещее. Она чувствовала похоть в глазах мужчин, а их дамы бросали на нее недовольный взгляд, прежде чем крепче сжать руки своих партнеров.
Элизабет подумала о безумной, сексуально заряженной атмосфере в салуне Гарри Хилла. Она предполагала, что время от времени люди могли встретить свою любовь в переполненных, пропотевших салунах. Но ей казалось это редкостью. Несмотря на то что Гарри Хилл настаивал на том, чтобы его посетители вели себя прилично, в глубине души все знали, что в безумных танцах и обильном употреблении алкоголя они искали не любовь и брак, а нечто гораздо более жестокое.
Не то чтобы она винила девушек или даже мужчин. В Нью-Йорке было легко оставаться анонимным. Город был полон людей, стремившихся сбежать от своего прошлого или найти будущее, о котором они и мечтать не смели в обширных глубинках Америки или любой другой страны, из которой им удалось бежать. Но мечты могут испариться в одночасье, а в таком месте, как «У Гарри Хилла», алкоголь помогает затуманить суровую реальность жизни ненадолго.