Некоторое время мы молчали.
— Да… хорошо иметь под рукой ангела-хранителя, — пробормотал Арчи. — Значит, ты вернулся сюда, чтобы повидаться с Моной? Так надо проверить, на месте ли она.
Я тут же пошел звонить.
Тринадцать лет прошло. В стране сменились три президента. А сколько открыток осталось без ответа. Что скажет Мона?
Она взяла трубку после пятого гудка. Запыхалась.
— Извините, я только вышла прогулять кота. Пришлось возвратиться. Надеюсь, вы клиент, потому что рекламные звонки меня просто замучили.
Я сделал глубокий вдох.
— Мона, я клиент.
Несколько секунд она молчала.
— Голос как будто знакомый. Откуда я его знаю? Ну конечно, из прошлого. Неужели…
— Да, Мона, это Реб.
Она опять помолчала, затем произнесла чуть слышно:
— Реб, который у Марты…
Я не ответил, потому что сжалось горло. Помассировал его, прижав трубку к уху.
— Судя по тону, — сказала Мона, — ты позвонил не просто так. Тебе что-то нужно.
— Да. Мне… нужна ваша помощь.
— То есть мы увидимся?
— Чем скорее, тем лучше. Если возможно.
— А в чем дело?
Я не знал, что сказать.
— Ладно. Объяснишь, когда приедешь. Ты будешь один?
— Нет.
— С женой?
— Нет.
— Ладно, — опять сказала Мона. — Я живу в захолустье. Неподалеку есть местечко Литтл-Ривер. Остановишься в пансионате «Хоулистер-хаус».
Я не знал почему, но название показалось мне знакомым.
— Когда вам удобно, чтобы я подъехал?
— Давай завтра с утра. Дорогу ко мне спроси у владельца пансионата. Его зовут Поп.
Я хотел сказать что-то еще, но не знал что.
— Мона… извините, что…
Она прервала меня:
— Рада буду тебя завтра увидеть.
И положила трубку.
Я прижимал свою к уху какое-то время, дивясь успокаивающему эффекту, какой произвел на меня ее голос.
— Арчи, мне нужны пистолеты, — объявил я, войдя в комнату. — Такие же, как были в Венеции.
— Погоди, — вмешалась Джинни. — Ты поговорил с Моной?
— Поговорил.
— Ну и что?
— А то, что, как только я получу пистолеты, мы поедем. Это далеко. — Я повернулся к Арчи: — Извини, но без оружия мне никак нельзя. Предпочтительно такого же типа, какие ты припрятал в Венеции.
Арчи встал.
— Я понял, «зиги». А вот «мини» была штуковина особенная, такой больше нет. Опытный образец. Хреново, что он остался у этого Бакетта.
— Бекетта, — поправил я. — И он вернется.
— Хорошо бы, — проговорил он, направляясь в кладовую.
Возвратился через минуту с оружием. Понаблюдал за мной, как я его прилаживаю, и решительно произнес:
— На этот раз я пойду с тобой.
Я мотнул головой:
— Нет, Арчи, я не хочу, чтобы ты ввязывался.
— Да я уже ввязался. Дал тебе оружие, зарегистрированное на меня.
— Арч, я знаю, ради меня ты готов пойти на любой риск. Это так много для меня значит, что я не могу даже сейчас выразить словами. Очень много.
— О чем ты говоришь? Твой дом сожгли какие-то сволочи. Они где-то здесь. — Он посмотрел на Джинни: — Поговорите с ним. Он, кажется, к вам прислушивается.
— Вы ошибаетесь, — сказала она. — Это человек непрошибаемый. Он ни к кому не прислушивается.
— Арчи, пойми, — миролюбиво проговорил я, — мне нужно сделать это одному.
— Тогда зачем, черт возьми, ты втянул ее? Ответь.
— Придет время — расскажу, — сказал я. — А теперь нам пора.
Он стоял у двери, наблюдая, как мы садимся в «ягуар». Я медленно отъехал со стоянки, за перекрестком прибавил скорость.
Глава одиннадцатая
Выехав на скоростное шоссе, я позвонил по мобильному в справочное, узнал номер телефона пансионата «Хоулистер-хаус». Набирая номер, наконец вспомнил этот пансионат. Мама как-то повела меня посмотреть фильм «Когда-нибудь в следующем году»,[24] где действие происходит в небольшом симпатичном коттедже, стоящем в отдалении от других на отвесном берегу с прекрасным видом на океан.
В какой-то момент она схватила меня за руку.
— Это снимали в пансионате «Хоулистер-хаус». В шестьдесят пятом году мы с твоим папой провели здесь целую неделю. В этом самом коттедже. Ели копченых устриц, веселились. Дивное место для отдыха.
Значит, мама с папой были в «Хоулистер-хаус» в шестьдесят пятом. Мы с мамой побывали там виртуально в шестьдесят восьмом. И вот теперь я и Джинни направляемся именно в «Хоулистер-хаус». Судьба.
В пансионате мне ответил приятный женский голос. Я забронировал два коттеджа на Артура Холмса. Называть свою настоящую фамилию показалось мне неразумным.
Посмотрел на Джинни.
— Знаешь, что я думаю, Артур? — сказала она.
— Что?
— Я думаю, что ты самый загадочный человек из всех, каких я встречала.
— Неужели?
— Хочешь знать, что я думаю еще?
— Это имеет отношение к Кинжалу Медичи?
— Это имеет отношение к твоему другу Арчи. И прошу тебя, снизь скорость. Мы незаконно въехали в страну, и при тебе пистолеты, зарегистрированные на него.
Я послушно снизил скорость до восьмидесяти.
— Не понимаю, он признался, что приготовил для меня пистолеты, сунул в твою сумку конверт, но начисто отрицает участие в событиях в Милане. Почему, Джинни?
— Из-за тебя.
— Из-за меня? Это в каком смысле? Я рассказывал тебе, как погиб его сын. У него по этому поводу серьезный комплекс.
— Мы сейчас с тобой живы только благодаря этому человеку. Но он не хочет, чтобы ты это знал.
— Арчи — мой лучший друг.
— Повтори.
За окном проносились простирающиеся на многие мили виноградники. Мне захотелось стать одной из миллиарда этих пыльных ягодок.
— Черт возьми, чего ты от меня хочешь?
— Ты когда-нибудь говорил Арчи, что он твой лучший друг?
Я задумался.
— Кажется, нет.
— Почему?
— Не знаю.
— Ах вот как, не знаешь.
— Но я люблю Арчи. Готов сделать для него что угодно.
— Конечно. Например, пожертвовать своим единственным выходным днем в году, чтобы помочь отремонтировать джип. Поднимешь переднюю часть машины, он залезет под нее с гаечными ключами, начнет работать. Вы будете болтать о трюках, о женщинах. Но стоит ему завести речь о тебе… мне кажется, ты сразу же уронишь машину прямо на него. Сам того не сознавая.
— Это неправда.
— Правда, Реб. У тебя поразительные способности, я могла в этом убедиться. Ты можешь прыгнуть без парашюта с вертолета и соскочить с поезда на полном ходу и в то же время глух к чувствам других.
— Но почему?
— Потому что полностью зациклен на себе. Лелеешь свою боль. Пропитан ею до мозга костей. Для мальчика, оставшегося сиротой в одиннадцать лет, совершенно естественно остро переживать потерю. Но ты уже давно взрослый, Реб, и пора вылезти из скорлупы.
Я глубоко вздохнул. То же самое сделала Джинни. Мы молча проехали миль десять.
— Так что ты не должен удивляться, почему Арчи отрицает, что был в Милане, — продолжила она. — Посмотри на него. Это находчивый, изобретательный человек, ветеран Вьетнама. В восемнадцать-девятнадцать лет, наверное, видел и делал такое, что нам с тобой и не снилось. Потом у него появился сын, которого он любил всем своим большим сердцем, но не уберег. Разыгралась бессмысленная трагедия. А десять лет назад начал пытаться перенести свою нерастраченную отцовскую любовь на странного молодого человека, сироту-каскадера. Но ты не допускал его близко к себе, застегнувшись на все пуговицы. — Джинни отбросила назад волосы, выпрямилась. Посмотрела в боковое окно. — Боже, сколько вокруг вина.
Включила радио, начала переключать станции. Остановилась на песне Ареты Франклин «Уважай», стала подпевать в унисон с сопровождающей вокальной группой. Она отлично чувствовала соул. Чертовски хорошо для итальянской девушки из Стейтен-Айленда. И главное, пела правильно, не фальшивила.
Спустя девять часов, когда мы выехали на прибрежное шоссе, ландшафт освещала уже огромная луна. Калифорнийские мамонтовые деревья тянули ветви к звездам, этим прилепившимся к небу желтым булавочным головкам. Пели птицы.
Мы катили вперед. Наконец появились строения поселка Литтл-Ривер, притулившегося на отвесном берегу. Справа покачивался сияющий черный океан.
Трехполосная дорога вела к пансионату «Хоулистер-хаус». Мы вылезли из «ягуара». Направились к административному коттеджу. Все тело затекло от долгой езды, в голове слегка шумело.
Нас тепло приветствовал оживленный старик с обветренным лицом в желтой кепке, как у Бена Хогана,[25] и с темно-желтым слуховым аппаратом.
— Родни Норкросс, — представился он, оправляя коричневый свитер, — но все зовут меня Поп. Даже старики, переехавшие сюда после войны. Второй мировой, разумеется. После победы Гарри Трумэна или поражения, это как посмотреть. — Он взял у меня заполненную карточку. — Так, стало быть, вы… хм… Артур Холмс?
— Да, — ответил я. — Арт Холмс, сэр.
— Спасибо за «сэр», сынок, но пойдет и просто Поп. Без выпендрежа. — Он засмеялся энергичным азартным смехом, показав отлично сделанные искусственные зубы. Повернулся к Джинни: — А вы…
— Ватсон, — сообщила она, заканчивая заполнять бланк. — Джинни Ватсон.
Поп снова рассмеялся:
— Замечательно. Холмс и Ватсон. Прямо хоть помещай в газету. — Он подмигнул мне. — Следует ожидать, Арт, что вы заплатите мне наличными. Верно?
— Ага, — сказал я, поддерживая игру. Вытащил бумажник, протянул ему тысячу долларов. Этот старый хрен показался мне чертовски обаятельным. — Столько достаточно, Поп? Мы не знаем, как долго здесь пробудем.
— Конечно, конечно, — проговорил он, беря деньги. — Потом посмотрим. Но вы, я вижу, намерены поселиться в разных коттеджах? Наверное, есть причины? Хотя это нетактично вот так спрашивать. Но я могу предложить место, где вы будете поближе друг к другу. Например, в коттедже «Когда-Нибудь В Следующем Году».