Злодей рванулся к двери, но меткая пуля в ногу заставила его остановиться. Вмиг его руки очутились в наручниках.
Между тем на выстрел сбежались слуги.
— Фред Вильсон! — заявил им молодой сыщик и затем, повернувшись к бледному, взволнованному фабриканту, докончил; — брат и помощник Джона Вильсона, у которого вы, мистер, сегодня были.
Фабрикант подошел к молодому сыщику и взял его за руку… Он хотел что-то сказать, но от волнения не мог выговорить ни слова. В глазах его были видны слезы. Наконец он проговорил:
— Мистер Вильсон… вы спасли мне жизнь… я никогда этого не забуду!..
Фред скромно ответил:
— Я сделал только то, что было моим долгом!.. Успокойтесь, мистер Дженнинг… — Но как же вы могли поспеть как раз в самый критический момент? — поинтересовался фабрикант, когда волнение его немного улеглось.
— Это было совсем нетрудно… — ответил молодой человек, — когда вы вышли от Джона, я пошел за вами вслед, мне было приказано следить за вами… скоро я убедился, что, кроме меня, за вами следит еще один человек. Вот этот, — показал сыщик на злодея. — В трамвае мы все трое доехали до вашего дома. Вы отправились к себе, а этот человек во шел во двор вашего завода. Я хотел было проникнуть и туда за ним, но меня, как постороннего, сторож не пропустил. Я не успел еще далеко отойти от завода, как вдруг заметил пламя.
О пожаре я вам не буду говорить — вы сами на нем присутствовали.
После пожара я осмотрел сгоревший домик и обнаружил несомненный поджог. Злоумышленник совершил его, проникнув через окно прилегающего к пожарищу здания прямо на крышу, а оттуда по трубе и внутрь домика, где он и совершил поджог.
Окончив свои розыски на пожарище, я отправился к вашему дому. Проникнув в ваш сад, я чуть было не столкнул ся лицом к лицу снова с этим злодеем… Негодяй крался вдоль освещенных окон дома и заглядывал в них… Затем он вдруг исчез из моих глаз, и через несколько мгновений я увидел его уже вот в этой комнате. Он спрятался за портьеры и стал выжидать. Тогда я взобрался на дерево и с него стал наблюдать… Остальное вам известно…
— Да, но как же он проник сюда? — растерянно проговорил фабрикант.
— О, это менее всего загадочно, — отвечал сыщик, — в вашей комнате камин… Крыша, труба, камин — довольно удобное сообщение для подобных субъектов, как этот, — кивнул сыщик головой на злодея.
Фабрикант был совершенно подавлен тем, что он только что выслушал.
— Но за что? за что? — простонал он вдруг в новом порыве ужаса, хватая сыщика за руку.
Фред стал серьезен.
— Не знаю, за что, но, во всяком случае, я убежден, что во всем этом замешана хозяйка гостиницы «Кровь Лозы». Я убежден, что этот злодей, только что покушавшийся на вас, перед этим поджегши домик рядом с лабораторией, а еще раньше неотступно следивший за вами, не более как орудие в руках мистрисс Жени Уильдерс.
Следил он за вами, для того чтобы знать, когда вы будете дома. Своим поджогом он думал взорвать лабораторию. Тогда, наверно, погибли бы и вы, — чего все время и добивался злодей.
— Ну-с, любезный! — обратился затем Фред к преступнику, — не угодно ли вам двинуться в путь? — и сыщик, провожаемый нескончаемыми благодарностями мистера Дженнинга, отвез преступника в полицейское управление… Злодей упорно молчал и на все вопросы отвечал лишь злобной, насмешливой улыбкой. Фред Вильсон, оставив арестованного, отправился к Джону, чтоб рассказать ему о происшедшем.
Но Джона он не застал дома и поэтому поспешил обратно в полицейское управление допросить арестованного злодея.
Фред Вильсон попросил начальника полиции мистера Тэркона привести арестованного, и вскоре послышалось бряцание железных цепей, висевших на руках и ногах преступника.
Через несколько минут преступник очутился лицом к лицу с братом знаменитого сыщика.
— Ну что, любезный, может быть, ты нам скажешь теперь, какую пользу для себя ты хотел извлечь из убийства фабриканта?
Но преступник, мрачно устремив глаза вниз, продолжал упорно молчать.
Фред продолжал:
— Молчанием ведь ты ничего не выиграешь, а также не избежит виселицы и твоя достойная сообщница — хозяйка гостиницы «Кровь Лозы» — мистрисс Дженни Уильдерс!
При имени Дженни Уильдерс преступник вздрогнул, быстро вскинул глазами на молодого сыщика, который насмешливо смотрел на него, затем, видимо, собравшись с духом, произнес:
— Никакой Дженни Уильдерс я не знаю, даже этого имени мне не приходилось еще слышать, и в гостинице «Кровь Лозы» я никогда не бывал; о существовали хозяйки и гостиницы я слышу впервые от вас.
Фред улыбнулся.
— Видишь ли, дружище, твои запирательства ни к чему хорошему не приведут. Мой тебе дружеский совет во всем откровенно признаться, что значительно облегчит твою участь на суде, — проговорил он.
— Напрасно допытываетесь. Все, что может ожидать меня на суде — я великолепно знаю, также как и вы, но приплетать к моей вине совершенно непричастных к делу людей я не намерен. Теперь же я вас прошу оставить меня в покое. Ни на один ваш вопрос я больше отвечать не стану.
С этими словами лицо преступника приняло угрожающий, решительный вид.
Фред Вильсон, видя всю бесполезность допроса, позвал полицейских и велел им отвести преступника в его камеру и запереть.
А сам он отправился домой в надежде, что, если Джон не сможет сам вернуться, то пришлет хотя бы с кем-нибудь записку с указанием дальнейших действий.
Когда Джон Вильсон, переодетый нищим, по железной дороге доехал до Вильямс-Бай, было уже часов 10 вечера.
На улицах царила полнейшая тишина, но в гостинице «Кровь Лозы» — все окна были ярко освещены и пьяные крики подгулявших посетителей то и дело оглашали тихую улицу.
Приблизившись к гостинице, сыщик стал медленно прохаживаться около нее… Вдруг от ворот отделился здоровенный, огромного роста детина и хлопнул сыщика по плечу.
«Годдам[6], Томми, это ты?».
Сыщик молчал.
— Ну, Томми, как поживаешь!..
— Что ты, ослеп?.. Какой я тебе Томми, — проворчал Вильсон.
— Не Томми?.. Так какого же черта ты здесь шляешься?..Отвечай-ка, дружище… Не то я так угощу тебя, что век меня не забудешь!..
— Уж не эдак ли?.. — спросил сыщик, и в ту же минуту с такой силой ударил стоявшего перед ним парня в подбородок, что тот растянулся как пласт. На шум из ворот выбежало еще двое каких-то подозрительных субъектов, но прежде, чем они что либо предприняли, один и другой, они грохнлуись наземь, оглушенные меткими ударами Джона… Недаром Вильсон считался лучшим боксером Америки!.. Когда оглушенные ударами парни пришли в сознание, сыщика и след простыл.
К задней стене гостиницы примыкала конюшня. Пробравшись к этой конюшне, Вильсон ловко высадил в ее стене железную решетку и через образовавшееся отверстие проник во внутрь ее. В конюшне стояли две лошади.
Едва Вильсон успел было осмотреться, как вдруг послышался какой-то странный, непонятно откуда-то раздающийся шорох. Едва сыщик притаился в выступе стены, как вдруг стоящая в углу конюшни кормушка[7] вдруг задвигалась и начала приподыматься. Сыщик следил, затаив дыхание. На том месте, где стояла кормушка, в полу открылся люк… Из него медленно показалась лохматая голова… Оглядевшись во все стороны и, видимо, найдя все благополучным, из люка вылез громадный детина в синей блузе и с лицом, внушающим невольное отвращение своим зверским, свирепым выражением. Закрыв люк, блузник не торопясь засыпал корму лошадям и улегся спать. Это совершенно не входило в планы Вильсона, но, не находя другого исхода, он терпеливо стал дожидаться, пока наконец не услышал могучего храпа. Тогда сыщик, не спуская взора со спящего, подкрался к люку и стал его подымать… Вдруг блузник, инстинктивно чувствуя на себе чужой упорный взгляд, открыл глаза и приподнялся. Быстрее молнии сыщик бросился к нему, схватил загорло и, угрожая револьвером, пригрозил:
— Ни звука… или ты умрешь!..
Затем, не спуская направленного револьвера, он подтащил блузника к люку и спросил:
— Куда ведет этот ход?..
— Не знаю…
— Ну тогда пеняй на себя!..
Сыщик схватил детину за горло и щелкнул курком.
— Отпусти!.. — прохрипел тот…, — все скажу!..
Вильсон освободил на минуту горло, но когда парень вдруг заорал, то в одно мгновение сыщик, оглушив его ударом, связал его и заткнул ему рот. Затем Вильсон, не теряя ни минуты, спустился в люк. Внимательно прислушавшись, он зажег свой электрический фонарь. Кроме того, луна, освещая конюшню, бросала свой свет и вниз — в отверстие люка.
Сыщик увидел, что находится в подземном ходу. Сделав несколько шагов, он наткнулся на железную дверь. Сыщик хотел приняться за свои отмычки, но, легонько толкнув дверь, с удивлением вдруг увидел, что она не заперта.
Открыв ее, он очутился в новом, более широком ходу, со сводчатым потолком и стенами, выложенными камнями.
Вдруг сыщик услыхал отдаленный гул голосов. Он остановился и, прикрыв свет фонаря, стал прислушиваться… Но все уже стихло. Двинувшись дальше, Вильсон все же из предосторожности фонаря своего не зажигал. В темноте он снова наткнулся на какую-то дверь… Он приник ухом к замочной скважине, но ничего не услышал. Бесшумно открыв дверь своей отмычкой, сыщик, подождав немного, засветил фонарь.
Он стоял в совершенно круглом, вымощенном камнями погребе. Бросив взор на пол, сыщик вздрогнул… весь пол был забрызган свежими, красными пятнами… Нагнувшись над ними, сыщик отшатнулся, почувствовав характерный, противный запах крови. Он принялся за осмотр погреба, но вдруг внезапно погасил свой фонарь… Дверь, притворенная сыщиком, распахнулась. Кто-то вошел. Вильсон хотел схватить вошедшего, но не успел. Сверху, с потолка, вдруг полился слабый свет… На середине погреба, как раз в полосе таинственного света, стояла женщина, закутанная во все черное.