– Из Порт-Пьера.
Ох уж эти мужчины, все из них надо клещами вытаскивать, но парикмахерша была женщина привычная к особенностям человеческой натуры.
– Что же ты ее прячешь? Показал бы, что за красотка сумела поймать в сети самого видного жениха Меланьи.
Она быстро оглянулась на подавленный вздох и спросила у мамы:
– Хорошая невестка досталась?
– Да мне-то что, – свекровь ответила стоически, но слеза в голосе дрожала. – Главное, чтоб Бартоломью нравилась.
– Так любишь свою невестку или нет? – настаивала парикмахерша, смахивая волосы с шеи и плеч Барта.
– Как я ее могу любить? – удивилась свекровь. – Она же не моя дочка, я ее не рожала, не кормила, не растила. Это не мой родной ребенок. Она мне чужая.
– Мама, что ты такое говоришь! – Барт встал и отряхнулся. – Тебя могут неправильно понять.
– А что? Я ей тоже чужая. И не ожидаю, что она меня полюбит. У нее своя мать есть. Родная.
Парикмахерша обвела всех любопытным взглядом и тут заметила в дверях девушку, кивнула ей приветливо.
– Добрый вечер, – сказала Женни. – Извините. Бартоломью, если ты освободился, то идем на улицу, тебя Рафаэль зовет.
– Дай-ка я тебя рассмотрю, – поспешила к ней парикмахерша. – Ах, какая ты молоденькая. Какая миленькая. Сколько же тебе лет?
Женин покраснела.
– А щечки-то какие! Свежие, как яблочко! А волосики я бы тебе укоротила до плеч и завила.
– Не надо! – быстро, пока Женин не вздумала согласиться, крикнул Барт. А то вдруг после процедур ее волосы перестанут быть шелковыми.
Парикмахерша подавила смешок.
– Останешься с нами поужинать? – спросила у нее мама. – Женевьева тефтельки приготовила. Телячьи. Очень вкусные.
– Ох, меня клиенты ждут, – вынуждена была отказаться парикмахерша, собирая свои расчески и ножницы.
То ли Биорн было с ней по дороге, то ли она взялась проводить мастерицу, но ушли они вместе, оживленно беседуя. Женин потянула Барта к Рафаэлю на улицу.
– Теперь не будешь утверждать, что твоя мама меня любит? – хмыкнула по дороге.
– Женин! Прекрати! – взмолился он. – Мало ли что она говорит. Она – больной человек. Это просто слова! Ты что, им значение придаешь?
Барт остановился и с улыбкой заглянул в ее сердитые глаза. Женин вздохнула.
«Чужая. Разве можно любить чужую. А тефтельки похвалила. Вроде как хвастала мною. И что это значит?» – думала она, шагая за Бартом. «Интересно, кем бы меня считала Линда, если бы я вышла за Ллойда – своей или чужой». Они вошли в конюшню, и все мысли испарились у Женин из головы, потому что Раф сделал широкий жест рукой и провозгласил:
– Свадебный подарок!
Бартоломью охнул и бросился к Кинжалу. У него слезы текли из глаз, пальцы дрожали и роняли морковку, которую протянул ему Раф угостить коня.
Рафаэль радостно смеялся, глядя, как Бартоломью целует Кинжала, шепчет ему что-то, ощупывает, гладит, похлопывает.
– Откуда, Рафаэль? – поразилась Женни.
– Я немножечко богат, – смущенно улыбнулся Раф. – Мне наследство перепало. Разве тебе Барт не рассказал?
– Забыл, совсем забыл, – отозвался Бартоломью. – Продастся книга – я тебе верну деньги, Раф.
– Я обижусь, – серьезно ответил Рафаэль. – Могу я сделать брату подарок, тем более что повод есть?
Он посмотрел на Женни своим лучистым взглядом.
– Я не знал, что лично тебе придумать.
– Пусть будет один подарок на двоих. – Женни присела на корточки рядом с его коляской. – Спасибо, Рафаэль. Барт такой счастливый! Мне больше ничего не надо.
– А лошадь? – напомнил Раф. – Для всех этих затей, которые Барт организовывает, нужны лошади. Доставь мне удовольствие – возьми мою себе. Она смирная. На ней даже ребенок усидит.
– Ты присмотрел себе нового коня? – удивился Барт, с трудом отрываясь от Кинжала.
– Мне лошадь больше не понадобится. Я уезжаю.Рафаэль сказал это настолько серьезно, что Бартоломью растерянно захлопал глазами: что такое срочное и неотложное имеет в виду Раф, и какие планы ему, Барту, придется менять.
– Если ты собрался в столицу на конференцию, то мог бы предупредить заранее. – У Барта даже обида просквозила в голосе. – Чтобы сопровождать тебя, мне надо в мэрии отпроситься. Не говорю уж про остальные дела.
– Нет, не в столицу и не на конференцию. – Раф замялся на секунду. – Я хочу найти Глаз бури. Джек, мальчик-паж, увез его из замка, я уверен. Я собираюсь проследить маршрут Джека.
Женни и Барт озадаченно уставились на Рафаэля.
– Я уже все просчитал, – торопливо добавил Раф, хотя на самом деле детали он как раз и не продумал.
В принципе, он уже давно мечтал попробовать свои силы. Пожить без этой опеки. Самостоятельно. Нужен был только повод. Маршрут Джека, конечно, был поводом смехотворным, да еще для такого калеки, как он. Но кроме повода у Рафа появилась причина. Семейное счастье Барта доставляло ему и радость и муку одновременно. Он читал в книгах, что время и расстояние лечат такие раны. Вот и проверит. Доводов бы ему повесомее.
– Я поплыву на яхте вдоль побережья, посылая запросы музеям, историческим обществам, мэриям, на худой конец, тех мест, которые меня заинтересуют. Если я решу, что хочу осмотреть что-то, то я… – Раф собрался с духом и довольно воодушевленно закончил: – Я найму помощника и доберусь!
Барт не вслушался в смысл сказанного, а может, просто не хотел поверить.
– Раф, прости, но я совсем не представляю, как мы проведем это лето. Я думал выкроить недельку и начать с тобой навигацию. Потом отец выберется на месяц. Может, я смогу еще неделю провести с тобой.
– Ты меня не понял. Я собираюсь самостоятельно пройти маршрутом, который буду составлять по мере получения информации. Возможно, это займет у меня больше времени, чем одно лето.
Барт изумленно молчал, даже Кинжала отпихнул, тыкающегося в него в поисках морковки. Раф поднял глаза на брата и умоляюще попросил:
– Помоги мне поговорить с родителями. Ты же умеешь убеждать.
– Это мне с тобой поговорить надо! Ты что выдумал такого?! Не сходи с ума, Раф!
У Рафаэля глаза наполнились слезами.
– Ты, ты…
Раф не договорил, развернул коляску и покатил из конюшни. Женин ойкнула и бросилась за ним, оглянулась и вернулась к мужу.
– Да что же это творится? – Барт кулаком стукнул по деревянной стене стойла. – Мне еще капризов Рафаэля не хватало!
Женни взяла его за руку.
– Барт! Барт, это не каприз.
Но так и не смогла сказать что-нибудь вразумительное в защиту Рафа. Очень сложно иногда передать чувства словами. Кинжал недоуменно фыркнул. Неужели угощение состояло из одной-единственной морковки?Барт надеялся, что Раф образумился, и уселся ужинать уже в хорошем настроении. Женни напряженно ждала взрыва, спокойствие Рафаэля ее не обмануло. Уж слишком он был равнодушен и отстранен. После десерта Рафаэль объявил свои планы всей семье. Отец заговорил возмущенно. Мама запричитала. Раф молча обвел всех таким тоскливым взглядом, что у Женни сердце сжалось.
Барт встал. Воцарилась тишина.
– Пойми, Рафаэль, как жестоко это ни прозвучит… – Барт повысил голос. – Мир не создан для таких, как ты! Все! Все в этом доме продумано до мелочей и переделано так, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Выключатели перенесены вниз.
Барт подскочил к двери и щелкнул светом, выключил-включил для наглядности. Распахнул дверь и показал вниз.
– Над всеми порожками и препятствиями лежат уголки для твоих колес. Ты этого уже не замечаешь, ты привык. Но подумай. Хорошо подумай. Весь мир состоит из ступеней. Бесконечного числа ступеней! И бордюров! Ты пропадешь за порогом замка!
Мама всхлипнула.
– Я обдумал, – ответил Раф. – Именно поэтому я собираюсь отправиться не по суше, а по морю. На яхте, которая оборудована для инвалида. Спасибо вам с отцом за это. А если мне нужно будет в этот твой страшный мир, у меня теперь есть деньги, чтобы нанять сопровождающих. Но я хочу путешествовать! Самостоятельно!
– Я тебя не пущу, – сказала мама.
– Бартоломью абсолютно прав, а ты, Рафаэль, говоришь глупости, – поддержал старшего сына отец.
– Какая яхта? Яхтой невозможно управлять в одиночку даже здоровому человеку. А мир жесток! Сколько придурков захочет посмеяться над калекой?! И меня рядом не будет! – Барт замахал руками. – Ты что, думаешь, получил деньги и можешь купить себе внимание? Какие еще сопровождающие? Да мошенники просто возьмут деньги и сбегут. Оберут тебя!
– Ты мне сам говорил, что я разбираюсь в людях. – Рафаэль попытался улыбнуться.
– Когда у тебя есть тыл. Семья! – Барт показал на присутствующих.
– Вы никуда от меня не денетесь. – Рафаэль все-таки улыбнулся.
– Это безумие. – Барт посмотрел на жену и взмолился: – Женни, ну скажи ему ты.
Женни поднялась со стула. Ох, наживет она сейчас себе врагов. И первым из них будет ее собственный муж. Но что ей делать?
– Рафаэль справится. Он сможет. – Она посмотрела на ошалевшего от ее слов Барта. – Справился же он сам в Порт-Пьере во время нашего венчания. И помощника сам себе нашел, когда понадобилось. Рафаэль умный, он знает, что делает. Всегда.
– Спасибо, Женни. Ты одна в нашей семье меня понимаешь, – сказал Раф.
«Ах, Женни, Женни», – заныло его сердце.
Семейство загалдело, зашумело и перешло на крик.– Ну почему бы не прислушаться к тому, что говорит Рафаэль? – удрученно твердила Женни.
– Я лучше тебя знаю, что может Раф, а что нет, изучил за двадцать лет. Он затевает самоубийство! – в сердцах воскликнул Барт.
– Я что, идиот? – буркнул Рафаэль.
– Так говорить может только бездушная эгоистка, – заявила свекровь невестке. – Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь, как это – отпускать от себя ребенка, да еще если он, не дай бог, инвалид.
Щеки у Женни пошли пятнами, как будто ей надавали пощечин.
– Зачем ты выставляешь Рафаэля из замка? – сквозь слезы спросила у нее свекровь.
– Я? Я?!
«Ничего себе! Оказывается, я во всем виновата!» – простонала про себя Женни, но промолчала. Папа советовал никогда не продолжать ссору, если только не хочешь на самом деле ссориться. Пусть прокричатся.