Черноволосый, с темной кожей, этот здоровяк, несомненно, мало чем отличался от нелюбопытных прохожих. Такое сходство не назовешь случайным.
— Возможно, у него какое-то дело, не имеющее ничего общего с нашим, — предположил Узара.
— Даже нанимаясь куда-то наемником, Дарни работает на Планира, — мрачно изрек Шив.
— Мы можем как-то от него избавиться? — поинтересовался Узара.
— Вы действительно хотите порвать с Хадрумалом? — Сорград удивился, но, подумав, предложил: — Я могу всадить нож ему в спину в каком-нибудь глухом переулке, но биться с таким бугаем средь бела дня я не стану. А то, чего доброго, сбежится толпа присягнувших и испортит веселье.
— Я не имел в виду убить его, — в ужасе запротестовал Узара.
— Что, по-вашему, он делает? — Шив не сводил глаз с Дарни.
К торговцу подошла женщина, чтобы узнать, с кем он разговаривает. Она была высокая и крепкая, с волосами, выкрашенными в невероятный цвет, и нарумяненная как кукла. Еще несколько женщин толпились неподалеку, все в платьях с глубоким вырезом и голыми ногами под грязными юбками. Среди них были две тощие девушки. Одна из них, та, что постарше, с неумолимым видом, крепко держала запястья второй, совсем молоденькой. Дарни обернулся к толстухе, но ни его резкие жесты, ни устрашающее лицо сутенершу не испугали. Она явно не впервой видывала таких, как он, и только покачала головой. Дарни круто повернулся и пошел дальше по пристани. Торговец и сутенерша с обидой смотрели ему вслед.
— Ждите здесь.
Сорград побежал по булыжникам. Толстуха встретила его алчной улыбкой. Они немного поговорили, затем горец направился обратно к магам с самой юной шлюхой, отпущенной той, которая ее держала.
— Зачем она ему, как ты думаешь? — с тревогой спросил Узара, в то время как Сорград покровительственно положил руку на тонкую талию девушки.
— Я уговорю Перида нарисовать тебе картину.
Однако Шив и сам казался озадаченным.
Горец завел девушку в переулок.
— Сколько у вас с собой денег? — спросил он у магов.
— Прошу прощения? — растерялся Узара, но Шив уже полез за кошельком, который он благоразумно засунул в бриджи.
Сорград расстегнул рубаху и снял с шеи несколько золотых и серебряных цепочек.
— Я сказал той старой грымзе, что нас трое, поэтому у тебя будет время убежать, прежде чем они начнут тебя искать. — Он сгреб марки и кроны, протянутые Шивом, и вложил их в дрожащие руки девушки с синяками на запястьях. — Заплати какому-нибудь возчику, чтобы отвез тебя на другую сторону перевала до наступления ночи. — Он спрятал драгоценности ей в лиф. — Продай это, прежде чем продавать себя, цыпочка.
Девушка безнадежно посмотрела на него огромными глазами.
— Мой папа утонул в том году, а кровавый понос забрал младенца и с ним мою маму. Наша тетка взяла малышей, но…
На Узару снизошло вдохновение.
— На Рыбачьей улице есть ювелирная лавка. Найди там человека по имени Рентуан. Скажи ему, Райшед Татель хочет, чтобы он тебе помог.
Искра жизни осветила перепуганное лицо девушки.
— Да, судари.
Она повернулась и побежала по улочке прочь от причалов, прижимая кулаки с деньгами к своей худосочной груди.
Глядя ей вслед, Сорград покачал головой:
— Не детское это дело продавать себя матросам.
Шив смотрел на Узару.
— Райшеду не понравится, что ты подрываешь его репутацию у этого ростовщика.
— Не уйти ли нам, пока та толстая мадам не пришла выяснять, что мы сделали с ее крошкой? — Узара озабоченно взглянул на сутенершу. К счастью, та отвлеклась на горсть подошедших матросов. — Она сказала что-нибудь о деле Дарни?
— Он ищет девушку, которая, как он считает, хочет уехать за океан. Судя по описанию, он охотится за вашей Лариссой. — Сорград наблюдал за оживленно торгующейся сутенершей. — Пора, быстрее.
Ни Шив, ни Узара не мешкали — горец незаметно для всех вывел их из переулка на пристань. Они миновали первую таверну за «Луной и Гребцом», но по указанию Сорграда вошли в следующую — ветхое заведение, пропахшее кислятиной.
— Вон туда.
Горец провел их мимо толпы мужчин, ждущих, когда боцман с ними расплатится. Причитающиеся им суммы были написаны мелом на их широкополых шляпах из промасленной кожи или на правом плече их темных кожаных курток. Возле заветного сундука торчал коренастый тип с дубинкой, готовый у любого отбить охоту поживиться чужими деньгами.
— Думаю, нам стоит предложить Дарни место в этой игре, — заявил Сорград.
Шив прислонился к столбу.
— Ливак его не выносит.
— Не Ливак собирает здесь отряд головорезов, имея для поддержки только вас двоих, выдающих себя за господ. — Сорград ухмыльнулся. — Между прочим, Ливак принимает руны такими, какими они падают. И я — тоже. Дарни большой и страшный, и он полезен в бою. Мы неплохо сработались, когда вместе сражались в Горах, а это много значит.
— Если Планир так беспокоится о Лариссе, что послал за ней Дарни, надо дать ему знать, что она в безопасности. — Узара вдруг понял, что стоит в липкой луже эля, и с отвращением посмотрел под ноги.
Шив поджал губы.
— Думаешь, он здесь для того, чтобы вернуть ее в Хадрумал?
— Возможно, — ответил Узара.
— Если мы берем в плавание такую красотку, ей понадобится свой сторожевой пес, — сказал Сорград. — Иначе Грен станет играть ее защитника и перерезать горло каждому, кто подойдет слишком близко.
— Дарни не дурак. — Шив покосился на Узару. — Рано или поздно он найдет и Лариссу, и нас. Разве не лучше вести разговор на наших условиях?
Узара кивнул:
— Может, Дарни проговорится насчет того, что думает Планир о нашей маленькой экспедиции.
— Давайте догоним его. — Сорград уже направлялся к двери.
Шив скорчил гримасу.
— Куда ни поверни, кругом одни осложнения. — Он решительно ткнул пальцем в Узару. — Ливак сообщишь ты.
У южной оконечности Сатайфера
44-е поствесны
Для человека, который так не любит море, я слишком много времени проводила на кораблях.
— Все еще тошнит? — спросил корабельный плотник. Он проходил мимо, когда я стояла, облокотившись на перила «Эринго».
— Нет, но спасибо за участие. — Я взглянула на марс, где несколько матросов так же жадно, как я, следили за горизонтом. — «Ламинарии» и «Огненного Гольяна» еще не видно?
Леммел пожал плечами:
— Когда будет видно, мы услышим.
Он встал рядом со мной, гладя рукой перила, как человек, ласкающий любимую гончую. Плотник любил этот корабль, всегда стремился указать мне на какое-то его достоинство и объяснял каждому, кто хотел слушать, что «Эринго» на четверть длиннее самого большого из пиратских кораблей, да еще и в полтора раза шире. Верно, соглашался обычно Хот, парусный мастер, и парусов у нас больше, и оснастка лучше. Я так и не решила, действительно ли они лучше всех знают этот корабль или просто безнадежно пристрастны. Капитаны приходят и уходят по прихоти владельца, и команды нанимаются от плаванья к плаванью, но я узнала, что боцман, рулевой, корабельный плотник и парусный мастер остаются с судном с момента закладки киля до тех пор, пока оно либо не разобьется, либо не сгниет от старости. Некоторые даже возят с собой жен и детей, размещая их на нижних палубах в своих каютах с парусиновыми стенами. Но Темар запретил брать семьи в это плавание.
— Не бойся пиратов, моя девочка, — продолжал Леммел. — С такими высокими бортами и крутым баком нас не так-то просто взять на абордаж. А кормовая надстройка дает Д'Алсеннену наилучший обзор боя.
Когда плотник отправился дальше, я взглянула на корму, но Темара там не было. Он находился внизу, на главной палубе, и, увидев меня, подошел.
— Долго еще, как ты думаешь?
Я оглянулась на морскую гладь, такую спокойную в это тихое раннее утро. Где-то там, еще невидимые, лежали острова, которые мы намерены отнять у пиратов. Где-то там, под пологом леса, келларинские наемники шли убивать. Райшед на одном мысе, Хэлис — на другом, они подкрадывались к сторожевым постам, которые выдало нам гадание Аллин. Где-то там прятались в бухтах два келларинских каботажных судна, проскользнувшие туда под покровом лунной ночи и всяческих маскировок, какие могли сотворить магия Аллин и Высшее Искусство Гуиналь. Дастеннин, Халкарион и все остальные боги, сделайте так, чтобы те корабли вернули нам наших людей!
— Недолго, — ответила я, но в этом слове крылось больше надежды, чем уверенности.
— Мы заставим ублюдков пожалеть о том дне, когда им взбрело в голову заявить свои права на Сатайфер, — пробормотал Темар.
Мужчины Келларина, спящие на просторных нижних палубах «Эринго», ему в этом помогут.
Я взглянула на солнце, все еще широкое, словно отлитое из мягкого золота.
— Поспешишь — людей насмешишь.
Так ответил бы Райшед, и Хэлис тоже, но им лучше поторопиться, если мы хотим, чтобы наша атака застала пиратов еще сонными.
Палуба под ногами качнулась, когда «Эринго» сделал медленный поворот. «Кувшинка» и «Звезда» повторили его маневр. На всех кораблях прямые паруса были убраны, оставлены лишь треугольные на коротких бизань-мачтах, позволяющие ходить кругами. Я искренне надеялась, что матросы тянут нужные канаты и мы не столкнемся, пока топчемся в ожидании на одном и том же участке моря.
— Я должен был пойти с ними, — в досаде проворчал Д'Алсеннен.
— Ты не привык к такому бою. Это не то что мчаться по далазорским равнинам, чувствуя за спиной половину императорской армии, — сказала я ему.
— Знаю, знаю. Подкрасться, ударить и убежать. Райшед и Хэлис только об этом и говорят.
Вместо ответа я уклончиво промычала. Темар все еще страдал, что его исключили из этой потехи, но Райшед и Хэлис были непреклонны. Тормалинские войны эпохи гордых завоеваний не имеют ничего общего с подлыми междуусобицами — этой гнойной язвой Лескара. Здесь требовался грязный бой.
Однако мне не больше, чем Д'Алсеннену, нравилось сидеть на корабле сложа руки. Бездействие казалось невыносимым после тех лихорадочных дней в Келларине, когда Паррайл поднял тревогу. Мы все призывали фермеров, горняков и ремесленников наточить оружие и ярость до убийственной остроты. Мы с Хэлис усадили всех наемников отчищать ржавчину с мечей и вспоминать свою прежнюю изобретательность.