Приторный запах крови быстро заполнял тесную каюту. Чувствуя тошноту, Темар глотнул, но лучше не стало. Рот и горло казались сухими, сосало под ложечкой. В каюте потемнело: это Хэлис заполнила собой дверной проем.
— Я об этом позабочусь, — мрачно заявила она.
— А ты сможешь? — Темар взял испачканные повязки, которые протянула ему Аллин, и растерянно теребил их, не зная, что с ними делать. — Я имею в виду, что пираты ведь не смогли клеймить его.
Аллин погладила лоб Налдета.
— Пойди отыщи что-нибудь, что могло бы притупить боль — тахн, тассин, спирт. Спроси у матросов.
— Позволь мне это сделать. — Узара вышел вслед за Хэлис из каюты.
Темар бы тоже ушел, но Налдет вдруг стал корчиться.
— Держи его! — в тревоге закричала Аллин, и Д'Алсеннен снова прижал плечи мага к койке. Глаза Налдета были закрыты, сжатые зубы оскалены, тяжелое дыхание скрежетало в горле. Пульс во впадинке у основания шеи бился часто и неровно. Темар держал мага, и жар обжигал его руки.
— Яблочное бренди. — Узара появился в дверях, протягивая темную бутылку, зашитую в кожаный чехол.
— Используй спиртное, чтобы очистить рану, — сказала Гуиналь из угла, где она стояла с невидящим взглядом, творя какое-то Высшее Искусство. — Если он его выпьет, это не остановит кровь. — Барышня повернулась к Узаре. — Колдуны пытаются прочесть намерения Мьюрдарча. Теперь, когда мы отступаем, они потеряли к нам интерес. Ты мог бы скорее вернуть нас домой с какой-нибудь маленькой магией, сотворенной прямо вокруг корабля. Но я не смогу тебя охранять, — предупредила Гуиналь, глядя на него огромными глазами, — если буду помогать Налдету выдержать боль прижигания.
— Узара знает кое-какие стихийные защиты против Высшего Искусства. — Аллин не отходила от Налдета, крепко надавливая пальцами на культю, чтобы замедлить кровотечение.
Темар подвинулся ближе к двери и, когда маг выходил, успел глотнуть свежего воздуха.
Гуиналь ласково положила руку на лоб Налдета.
— Сосредоточься на моем прикосновении, на моем голосе. Позволь мне увести тебя от этой боли.
Изувеченный маг вздрогнул, но барышня не убирала своих нежных, неумолимых рук, наклоняясь ближе, чтобы шептать заклинания. Налдет всхлипнул где-то глубоко в горле, и его глаза закатились под дрожащие веки. Постепенно его затрудненное дыхание замедлилось, жесткое напряжение уходило из тела.
По лицу Аллин бежали слезы. Она раздраженно засопела, пытаясь вытереть щеку о плечо. Темар порылся в кармане и, найдя носовой платок, вытер ей лицо. Когда девушка благодарила его, он подумал, какой удивительно милой может быть ее улыбка.
— Осторожно, сзади. — Хэлис держала дверь каюты открытой, и корабельный плотник внес маленькую жаровню, крепко держа ее руками в толстых кожаных перчатках. За ним следовал его ученик, он тащил тяжелую сланцевую плиту.
— Положи ее тут. — Корабельный плотник установил жаровню на плиту.
— Я не знаю, какое железо вам могло бы понадобиться, сударыня, поэтому принес разное. — Парень положил клещи, щипцы, ломик и простую железную болванку в тлеющий уголь.
Аллин надела перчатку, протянутую ей учеником. Когда она взяла с углей железный брусок, его конец засветился белым жаром, до которого эта жаровня никогда бы не смогла его раскалить.
— Подержи ногу, — попросила она Темара.
Закусив губу, Д'Алсеннен встал на колени, чтобы как можно крепче зажать бедро Налдета. Аллин быстро открыла рану, свежая кровь текла из остатков порванной кожи, жеваных мышц и отломленной кости. Темар невольно отвел взгляд.
Он повидал достаточно боевых ранений, но это было страшнее: человек, жестоко покалеченный безмозглым морским животным.
Аллин наклонилась ближе, орудуя толстым бруском с деликатностью изящного пера, порхающего по манускрипту. Налдет застонал, и Темар почувствовал, как бедро мага напряглось под его руками. Находясь так близко к Гуиналь, он всем своим существом ощущал, как барышня сражается с каждым порывом мага избавиться от этой пытки. Вонь горелой плоти атаковала ноздри Темара, щипала глаза, но он не мог отвернуться, чтобы не помешать Аллин и чтобы не встретить взгляд Налдета.
— Почти готово, — пробормотала магиня.
На второе прижигание понадобилась всего минута, но запах был не менее скверным. Чувствуя, что Налдет теряет сознание, Темар не удержался и зажал рукой рот.
— Он в обмороке. — Гуиналь попыталась встать, но ее ноги подкосились, и она упала бы, если б Д'Алсеннен ее не подхватил. Неожиданно для всех барышню начало рвать.
— Надо выйти на палубу. — Темар обхватил ее за талию. — Скорее.
На лбу Аллин выступил пот, но она решительно продолжала бинтовать культю Налдета чистым полотном.
— Чуть погодя.
Выводя Гуиналь на главную палубу, Темар вдруг осознал, что сам весь мокрый от пота и рубаха прилипает к спине. Лицо дворянки была пепельно-серым, но соленый ветер спас ее от рвоты.
— Вот что значит творить Высшее Искусство на воде, — слабо произнесла она. — Я только минутку отдохну и пойду назад.
— Он умрет? — Темар втянул глубоко в легкие чистый воздух и тоже избавился от тошноты.
— Прямо сейчас? Нет. — Гуиналь дрожащими руками пригладила косы.
— Тогда ты больше не станешь им заниматься, пока мы не окажемся на суше, — велел ей Д'Алсеннен. — Ты слишком себя изматываешь. Пусть поработают другие.
— Кто? Кто еще здесь есть? — Гуиналь впилась в него негодующим взглядом.
— Для борьбы с эльетиммскими колдунами — никого, — резко ответил Темар. — Поэтому я не позволю тебе изнурять себя, ухаживая за Налдетом. Матросы и наемники и раньше лишались ног и пережили это без эфирного целительства. Уверен, Хэлис и мастер Джевон знают, что делать.
— Ты мне не позволишь? — От возмущения бледные щеки барышни порозовели. — Как ты намерен меня остановить? Какое право ты имеешь мне приказывать, если твоя бессердечность стоила бедному парню ноги?
— Моя? — изумился Д'Алсеннен.
— Ты мог бы получить его целым и невредимым! — Гуиналь обвиняюще ткнула пальцем в грудь Темара. — За несколько гвоздей и кусок парусины!
— И на этом бы все кончилось? — Он скрестил руки, чтобы не дать им волю и не оттолкнуть барышню. — Не будь такой глупой! Уступи однажды негодяю, и он вернется, требуя в два, в три раза больше.
— Какова цена человеческой жизни? — крикнула Гуиналь.
— Какой ценой станет довольствоваться Мьюрдарч, однажды обратив меня в бегство? — сердито парировал Темар. — Он хочет владеть этими островами, а на Келларин ему плевать с высокого дерева. Мы выстоим против него сейчас, или он сожрет нас с потрохами и выплюнет косточки.
— Это был трудный день для всех нас. — Узара сжал руку Д'Алсеннена, захватив его врасплох. — Почему бы вам не оставить этот спор для другого времени и другого места, не столь публичного? — Несмотря на мирные слова, голос мага был жестким от гнева.
Гуиналь неистово покраснела и отвернулась к морю. Ее напряженная поза выражала переполнявшую ее ярость.
Темар сделал глубокий вдох и медленный выдох.
— Что у тебя там?
Узара нес старую плетеную корзину со всяческими банками и бутылками.
— Похоже, половина матросов держит в своих сундучках какое-то всесильное средство, освященное усыпальницей, или целебную мазь с печатью Императорского аптекаря.
Барышня оглянулась через плечо.
— Ты знаешь, что в них?
Маг пожал плечами:
— Вообще-то нет.
— Я посмотрю, что из этого нам с Аллин пригодится. — Гуиналь без церемоний забрала корзину.
Узара пошел было за ней к каюте, но Д'Алсеннен схватил его за локоть.
— Это не я начал. Это Гуиналь.
Опять он говорит, как хнычущий ученик, зло подумал Узара.
— И что с того? — Маг был непреклонен. — Ты наш глава, ты должен подавать пример.
— Как уступать вымогательству?
Неужели никто не понимает его невыносимое положение?
Темар покачал головой:
— Не важно. Я беспокоюсь о Гуиналь.
Узара немного смягчился.
— Мы оба беспокоимся, но барышня утверждает, что с ней все в порядке.
Темар с досадой махнул рукой:
— Она как лира, которую некий дурак настроил слишком высоко. Какое-то время мы будем слушать прекрасную музыку, но она может лопнуть без предупреждения, и тогда наш инструмент останется вообще без струн.
— Вернее, наш лук останется без тетивы. — Узара хотел пошутить, но потерпел сокрушительную неудачу.
— Адептов учат не допускать эмоции в свои заклинания. Гуиналь так эффективна в использовании Высшего Искусства, потому что хорошо умеет отстраняться от личных переживаний. — Помолчав немного, Темар продолжал: — Но, как всякая девушка, она иногда позволяет себе расслабляться, наслаждаться балами и флиртом. — И, наконец, вопросил: — Ты ею не восхищаешься?
— Я питаю к ней глубочайшее уважение, — неловко пробормотал Узара. — У нее замечательный ум.
— Поверь, Гуиналь не только умная, она к тому же еще и женщина! — горячо воскликнул Темар. — О чем барышня, увы, забыла, и это лишь усугубляет положение. Ты, вероятно, единственный человек, кто может ей напомнить об этом и помочь немного расслабиться. — Он многозначительно посмотрел на мага.
— Ты предлагаешь мне бросить ее в ближайшую койку и взять ее, чтобы она стала более покладистой? — Узара был измучен смятением чувств.
Д'Алсеннен покраснел, но стоял на своем.
— Если потребуется. Только не говори мне, что ты не хочешь.
— Я скажу, чтобы ты не лез, куда не просят. — Узара погладил бороду. — Я спишу твою вопиющую бестактность на сегодняшние потрясения. И раз уж мы беседуем так откровенно, мессир, могу я посоветовать вам заняться своими собственными делами? — Он круто повернулся и исчез в кормовой каюте, не дав Темару возможности ответить.
Разговор мог бы пройти не столь бездарно, угрюмо подумал Д'Алсеннен. Нет, будь оно все проклято, кто-то должен достучаться до Гуиналь, и кому, как не Узаре, это сделать? Вон Хэлис разговаривает с мастером Джевоном. Может, присоединиться к ней? Поздравит его наемница за то, что не поддался Мьюрдарчу, или обвинит за увечье Налдета? Или она будет просто в ярости, что он не прикончил всех пиратов сразу, невзирая на переговоры? Сколько таких прегрешений запишет Рэпонин против имени Хэлис, когда ей придется давать отчет Сэдрину? Но, возможно, кисло подумал Д'Алсенне