– И снова меня посетила одна мысль. Нет, воистину шахматы – это игра жизни.
– Деда, ты про что?
– В принципе все человеческое общество делится на начальников и подчиненных, ну или если проводить аналогию с шахматами – на королей и пешек. У первых есть власть, они могут командовать, а вторые должны им подчиняться. Такова жизнь, и от этого никуда не деться. И ты, и я, и мама, и папа, и бабушка, и дядя Боря, и Светлана Михайловна, все мы – обычные люди, пешки. Но ты помнишь, что я тебе говорил про эту фигуру?
– Что они, дойдя до конца доски, могут превратиться в любую фигуру по выбору?
– Правильно. Так же и мы, пройдя определенный отрезок жизненного пути, можем добиться определенных успехов и занять более высокую должность. Но, в отличие от шахмат, в жизни пешка может занять место короля. Такие случаи крайне редки, но они случаются. Помни об этом, помни всегда. Пешки ведь на самом деле очень сильные фигуры и без них королю пришлось бы туго. Ну а теперь попробуй взять у меня реванш.
Дмитрий Сергеевич, конечно, знал, что его внук очень смышленый мальчик и любую полученную информацию схватывает на лету, но ему и в голову не могло прийти, что Ваня сможет свести партию вничью. Он даже мог и выиграть, но по глупости позволил съесть своего слона и в итоге на поле остались стоять только два короля.
– А теперь что, дедушка? – почесывая затылок, спросил мальчик.
– Конец. Никто не выиграл, никто не проиграл. Это ничья. Теперь сколько бы мы не гоняли королей по полю, все будет бессмысленно. Они не смогут съесть друг друга. Так что поздравляю, ты делаешь большие успехи в освоении шахмат.
Дмитрий Сергеевич пожал внуку руку, а тот смущенно заулыбался.
– Ну как, тебе понравилось в них играть?
– Конечно, деда, очень!
– А ведь я тебе и половины всех тонкостей и интересных фактов еще не рассказал. Ты ж ведь, когда это все узнаешь, будешь делать меня только так, – Дмитрий Сергеевич, поглаживая свои пышные седые усы, снова о чем-то задумался и словно в прострации произнес: – Нет, все-таки удивительная игра шахматы. Многовековая история… Они столько всего могут нам рассказать, столькому научить. Если бы главы государств решали все свои проблемы не войной, а мирным способом, вели бой на шахматном поле, можно было бы избежать миллионов людских потерь, миллионов! Никакого кровопролития, никаких жертв… Это же так просто. Почему еще никто не догадался об этом? – Дмитрий Сергеевич перевел взгляд с шахматной доски на Ваню. – Возможно, и мы бы с тобой не сидели сейчас на глубине восьмидесяти метров под землей и не вели такой, мягко говоря, ужасный образ жизни. Это даже не жизнь, а выживание. Если бы те, кому понадобилось устраивать этот ядерный взрыв просто-напросто сыграли партию в шахматы, ничего бы этого не было… Как же это грустно…
– Ничего, деда, все будет хорошо. Вот увидишь, мы скоро выберемся отсюда. Станем, как пешки, другими фигурами, выше рангом. Только не нужно отчаиваться.
Дмитрий Сергеевич с широко раскрытыми глазами смотрел на внука.
– Ваня… Тебе всего лишь тринадцать лет, а у меня порой создается впечатление, что я разговариваю с абсолютно взрослым человеком. Тебе нужно быть оратором, у тебя неплохо получается.
– Ты многому меня научил. И книги. И шахматы, конечно. Я знаком с ними всего один день, но считаю, что это самая великая игра, созданная человеком.
– И чему же она тебя научила? – дед не столько хотел узнать, что усвоил внук, сколько сравнить свои догадки с его версиями.
– Ну, во-первых, не сдаваться и бороться до конца. Даже если у тебя две фигуры против десяти можно выйти победителем. Нужно только подумать. Так же, как и в игре, не нужно сдаваться и в жизни. Если человек силен духом, он никогда не опустит руки, как бы ему не было тяжело. Во-вторых, важна каждая фигура и каждая сильна по-своему. Не должно быть никакого ущемления и не должно быть предвзятого отношения к пешке со стороны короля.
– Это ты из стиха понял? – спросил пораженный словами Вани Дмитрий Сергеевич.
– И из стиха, и ты мне про это говорил. Потом шахматы научили меня тому, что у людей обязательно должен быть предводитель, иначе общество не будет сплоченным.
– Тут правда есть одна поправочка – это не всегда так. Но в принципе все верно. Народом должен кто-то управлять, чтобы он не был тупой серой массой.
– В общем, благодаря шахматам я понял, что жизнь – борьба. Но ни в коем случае нельзя опускать руки и признавать поражение, какой бы плохой не была ситуация. Пока ты жив, можно и нужно бороться.
Дмитрий Сергеевич не мог поверить своим ушам. Неужели это говорит его внук, всего лишь тринадцатилетний мальчишка? На глаза навернулись слезы, и не только потому, что Ваня становился взрослее с каждой прожитой им минутой, но еще и потому, что эти речи произвели на старика неизгладимое впечатление и заставили пересмотреть свои взгляды на жизнь. Просто поразительно, как слова одного человека могут кардинально изменить другого.
– Знаешь, ты должен научить своих друзей и сверстников играть в шахматы. Расскажи им то, что ты только что сказал мне. Если они поймут это и примут, тогда у будущего поколения есть все шансы именно жить, а не выживать. Простые истины, которые многим, увы, недоступны… А ты, Ваня, ты понесешь эти знания людям, будешь их просвещать. Они должны осознать, тогда многое изменится. Тогда, возможно, человечество не истребит себя и рано или поздно сможет, наконец, выйти на поверхность, наладив прежнюю жизнь…
Мелок
Знаете Сашку Художника? Слышали-то про него наверняка все. Ну, так вот, эта история произошла именно с ним.
Шел он однажды по туннелю. Как это водится, один шел. Любят люди поодиночке по туннелям шастать, все им неймется. С рынка возвращался. Ну, Сашка экипированный, разумеется, налобный фонарик, рюкзак на спине… Весь из себя такой важный. И вдруг под луч фонаря попадает некий странный предмет. Сашка испугался поначалу, под ложечкой засосало. Конечно, все время в поле зрения рельсы, шпалы да тюбинги, а тут на тебе… постороннее что-то. Сверкает еще… Но, быстро взяв себя в руки, он понял, что предмет этот никакой опасности не представляет – это всего-навсего небольшая коробочка. Наподобие ларчика или шкатулки.
Сашка подошел к ней, сел на корточки, взял в руки, покрутил. Внутри что-то перекатилось – значит, не пустая. Он ее открыл, а там мелок лежит. Всего один, зато целый, ни разу им не пользовались.
Сашка, разумеется, взял находку себе – даром, что художник, рисовать умеет, не зря же он такую кликуху получил. Что она делает в туннеле, одна-одинешенька, он в тот момент почему-то совершенно не подумал.
Когда пришел к себе на станцию, про коробочку эту вспомнил. Крышечку открыл, мелок оттуда достал, крышечку закрыл, встал напротив стены и думает: что бы такого нарисовать? Захотелось ему изобразить что-нибудь красивое, невиданное. И тут ему на ум пришла иллюстрация из энциклопедии, которую он читал еще, будучи ребенком. Как раз то, что и было нужно.
Спустя несколько минут на стене красовалась чудесная бабочка. Сашка, хоть и прошло около восемнадцати лет, отлично помнил каждую черточку на увиденной им когда-то картинке и посему изобразил ее достаточно точно.
Полюбовавшись на свое творение, он на несколько секунд закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что же еще красивого он видел в той энциклопедии? Что еще можно нарисовать вдобавок к бабочке?
Но когда он открыл глаза, то своего шедевра на стене не обнаружил. Разинув от удивления рот, он долго простоял в таком положении. Стереть рисунок никто не мог – он бы услышал. Да и в таком случае на стене остались бы хоть
какие-то следы. Подивившись этому странному явлению еще некоторое время, Сашка нарисовал на стене рисунок попроще – объемный патрон. После этого он долго, не моргая, смотрел на него, но патрон со стены никуда не исчезал. Когда глазам стало нестерпимо больно, он с силой сомкнул веки. Разомкнув их… да-да, все правильно – патрона на стене не оказалось. И бабочка тоже не появилась.
Сашка схватился за голову, посчитав, что сходит с ума и бросился в свою палатку. Там он взял коробочку, намереваясь положить туда мелок, но, когда он открыл крышку, оттуда вылетела бабочка – та самая, которую он нарисовал на стене пятью минутами ранее, только настоящая. Удивлению его не было предела. Это чудо сделало круг по его палатке и уселось ему на плечо, слегка подергивая крыльями. Плюс ко всему в коробке оказался патрон – только, как и бабочка, настоящий.
Не стоит и говорить, каково было удивление Художника. Впрочем, длилось оно недолго, так как Сашка понял, что с этим чудесным мелком он может сделать себе сотню таких патронов. Недолго думая, он взял небольшую дощечку и принялся творить.
Нарисованные патроны, стоило только Сашке хоть на секунду закрыть глаза, исчезали с деревянной поверхности, зато появлялись в коробочке, приняв материальную форму. Менее чем за час Художник сотворил себе их несколько десятков. Проблема заключалась лишь в том, что рано или поздно мелок закончится, поэтому штамповать патроны вечно Сашка не мог.
Однако, как вскоре выяснилось, это была не самая главная проблема.
У одного из жителей станции, спустя несколько дней после того, как Сашка обнаружил коробочку, пропали сбережения – целых пятьдесят патронов. Немалое количество. На уши подняли всех. Обыскали все палатки, в том числе и Сашкину. Разумеется, никто не мог подумать на него – он был тихоней и вполне безобидным человеком с хорошей репутацией, но… когда под матрасом обнаружили целую россыпь патронов, оправдываться не имело смысла. А что бы он сказал, кто бы ему поверил? Волшебный мелок? Чушь!
Посадили Художника за решетку. На станции как раз было две камеры для преступников. Там бы ему и сгнить, да только он предусмотрительно взял с собой коробочку с мелком. Изымать ее никто и не подумал. Пущай себе рисует на здоровье, а в коробочке ничего подозрительного не усмотрели.
Сашка долго ломал голову над тем, как мелок поможет ему освободиться. И не придумал ничего лучше, чем методом подбора «наколдовать» себе ключ. Предварительно, правда, он наощупь определил характер замочной скважины и только потом принялся творить. В общей сложности он нарисовал около тридцати ключей и только после этого на свет появился нужный.