– Я так и знал… Ты убил Сережу! – процедил Тимур сквозь зубы.
– Нет, это был мимик. Возможно, он даже действовал не в одиночку. Пока один отвлекал, другой…
– Заткнись! Не хочу больше слушать весь этот бред!
Андрей медленно встал и повернулся лицом к Тимуру.
– Я говорю правду. Во всем виноват тот мимик. Ты не веришь мне?
– Разумеется, нет. А ты бы сам поверил?
– Ты… ты один из них, да? Где настоящий Тимур? Ты и его убил? Мутант гребаный, решил всю мою семью порешить? Да я тебя сам порешу, гнида!
Андрей взревел и схватился за пистолет. Тимур был готов к этому и, стремительно подбежав к сталкеру, обрушил приклад автомата тому прямо в висок. Раздался глухой неприятный звук. Андрей, уже без сознания, упал на пятую точку.
– У тебя явно шарики за ролики закатились. Оставить бы тебя здесь подыхать… да только не хватало еще Маринку вдовой сделать.
Со стороны проспекта Большевиков послышался протяжный вой. Тимур понял, что нужно скорее возвращаться. Он взял обезвреженного зятя подмышки и настолько быстро, насколько мог, поволок его ко входу в метро.
Тимур понимал, что Андрей может быть очень опасен, поэтому вернувшись на станцию, он первым делом разоружил зятя и оставил его под присмотром часового, а сам поспешил к сестре. К своему немалому удивлению, у нее в палатке он обнаружил Игоря Станиславовича и Валерия Антоновича, врача с «Проспекта Большевиков».
– Ты вернулся? А Андрей? Как все прошло?
Тимур, обеспокоенный состоянием Марины, проигнорировал вопрос и справился о ее самочувствии.
– Марина уже приходила в себя, пока вас не было, – сказал Игорь Станиславович. – Сейчас опять спит. У нее частичная потеря памяти.
– Это так, – кивнул в подтверждение врач. – Она прекрасно помнит, например, что делала несколько дней назад, но при этом не знает, что у нее есть… то есть был… сын. Все эпизоды жизни, связанные с ним, стерлись из ее памяти. Возможно ненадолго, а может быть и навсегда. Довольно редкий случай, который, тем не менее, имеет место быть.
– Может оно и к лучшему. По крайней мере, она не станет переживать насчет смерти Сережи и не узнает, что его убийца – Андрей.
– Теперь выкладывай, во всех подробностях, что там было наверху?
Тимур рассказал, стараясь не упустить не одной детали. Начальник и врач слушали, раскрыв рты. Игорь Станиславович был огорчен тем, что его оптимистичные прогнозы не оправдались.
– Исходя из твоих слов, я бы заключил, что Андрей страдает синдромом Капгра, – сказал Валерий Антонович, когда Тимур закончил. – Вопрос только – как долго?
– Что за синдром Капгра? – спросил Игорь Станиславович.
– Иначе называется бред отрицательного двойника. Заключается в том, что больной верит, что кого-то из его знакомых, а иногда даже и его самого, заменил двойник. Не буду вдаваться в детали, скажу лишь, что Андрей, похоже, почему-то посчитал, что Сережа – не его сын. То есть выглядит так же, но это не он. Мдааа… – врач скорчил выразительную гримасу. – В пору самому свихнуться.
– Действительно, немного запутано, – озадаченно протянул Тимур. – Но я вроде бы понял, что ты хочешь сказать.
– У меня в семье был такой случай. Бабка по отцу под конец своей жизни всерьез считала, что дед, то есть ее муж – вовсе не ее муж, а его двойник. Ох и натерпелся же он. Бабка дважды меняла замки в доме, не раз вызывала милицию, утверждая, что в дом проник грабитель. При этом с остальными родственниками такого не происходило, всех узнавала. В общем, болезнь та еще.
– Либо же просто умом тронулся, – предположил Игорь Станиславович. – В любом случае всей правды мы никогда не узнаем.
– Что будем с ним делать? – спросил Тимур. – Оставлять его никак нельзя, он очень опасен. Мало ли кого еще он примет за двойника и решит убить.
Начальник станции серьезно задумался. Его лицо отражало целую палитру эмоций – гнев, досаду, тревогу, отчаяние, страх. Впервые, если не считать случая с его сыном несколько лет назад, он сталкивался с такой непростой ситуацией.
– Очухается, тогда и решим. О том, что мы сейчас говорили Марине – ни слова. И другим тоже. Будут спрашивать, скажите, что… придумайте что-нибудь. Не нужно людям знать правду.
На станции пронзительно закричала женщина. Игорь Станиславович, Тимур и Валерий Антонович выбежали на платформу и увидели небольшое столпотворение у гермоворот. Когда они протиснулись сквозь толпу, их глазам предстала страшная картина: часовой лежал на полу с перерезанным горлом, а на его бездыханном теле сидел Андрей. В правой руке он держал большой армейский нож, а из левой, на которой до локтя был закатан рукав, толчками била кровь. Заметив начальника и шурина, сталкер вяло улыбнулся.
– Вот и все, ребятки. Я отправляюсь к Сереже. Как думаете, он сможет меня простить?
Игорь Станиславович повернулся к доктору.
– Что ты, мать твою, встал как истукан? Сделай же что-нибудь!
– Но я…
– Живо!
Не успел Валерий Антонович сделать и пару шагов к Андрею, как тот выставил перед собой нож.
– Не-не-не… Назад, а не то я пущу его в ход. Сегодня никому больше не придется умирать. Хватит жертв. Этот бедолага, – Андрей постучал рукояткой ножа по каске мертвого часового, на котором сидел, – в его смерти виноваты вы. Разоружили меня и приставили его меня охранять. Мне всего лишь был нужен его нож, но он ни в какую… не желал мне его давать. Я не видел другого варианта. Но ничего, скоро… скоро все закончится. Передавайте… Марине… при…
Сталкер закрыл глаза и обмяк. Валерий Антонович, не видя больше для себя угрозы, подбежал к Андрею, но только для того, чтобы констатировать его смерть.