У входа в храм их встретил старик в белых одеждах — один из немногих оставшихся жрецов древней религии, пережившей приход и падение многих империй.
— Я ждал вас, Бессмертный, — произнёс старик на языке, на котором не говорили уже тысячелетия, но который Крид, к своему удивлению, понимал. — Ты пришёл за кольцом, не так ли?
Виктор вгляделся в лицо старика, удивлённый его спокойствием и отсутствием страха.
— Ты знаешь, кто я?
Жрец улыбнулся — мудрой, печальной улыбкой человека, повидавшего слишком много для одной жизни.
— Конечно, я знаю. Тебя ждали здесь с тех пор, как был построен этот храм. Тебя и Копьё, которое ты несёшь.
Он сделал приглашающий жест.
— Входи. То, что ты ищешь, ждёт тебя внутри. Но помни, Бессмертный: каждый выбор имеет свою цену. И цена четвёртого кольца может оказаться выше, чем ты готов заплатить.
Крид нахмурился, его изменённое сознание пыталось разгадать загадку старика. Но зов кольца был слишком силён, чтобы сопротивляться ему.
— Веди меня, — приказал он, и жрец склонил голову в знак согласия.
Они вошли в храм, и мир вокруг них словно изменился. Внутри, вопреки ожиданиям, не было ни алтаря огня, ни религиозных символов. Вместо этого они оказались в обширном зале, стены которого были покрыты зеркалами — тысячами зеркал разных форм и размеров, отражающих свет тысячами граней.
— Что это за место? — спросил Виктор, чувствуя, как Копьё в его руке вибрирует от близости кольца.
— Зал Отражений, — ответил жрец. — Место, где каждый видит себя таким, каким он является на самом деле, а не таким, каким хочет казаться.
Он указал на центр зала, где на небольшом постаменте лежала шкатулка из серебра, покрытая символами, похожими на те, что украшали кольца Копья.
— Вот то, что ты ищешь, Бессмертный. Четвёртое кольцо Копья Судьбы. Но прежде чем ты возьмёшь его, взгляни на себя в зеркала. Увидь, кем ты стал.
Крид сделал шаг вперёд, и тысячи зеркал отразили его фигуру. Но вместо своего привычного образа — высокого светловолосого воина с копьём в руке — он увидел нечто иное. В зеркалах отражалось существо, лишь отдалённо напоминающее человека. Его тело словно состояло из голубого пламени, а там, где должно было быть лицо, виднелась лишь пустота, заполненная тем же нечеловеческим огнём.
— Что это? — воскликнул Виктор, отшатнувшись от зеркал. — Это не я!
— Это ты, — мягко возразил старик. — Таким ты стал. Таким тебя сделала сила трёх колец Копья. И таким ты станешь навсегда, если продолжишь свой путь без оглядки.
Крид повернулся к жрецу, и на мгновение в его глазах мелькнуло нечто человеческое — страх, сомнение, возможно, даже раскаяние.
— Я не могу остановиться, — произнёс он, и его голос вновь звучал почти как прежде — голос человека, а не сверхъестественной сущности. — Не теперь, когда я зашёл так далеко. Если Абаддон найдёт кольца первым…
— Ты боишься не Абаддона, — перебил его старик. — Ты боишься вечности. Боишься, что никогда не найдёшь покоя, что вечно будешь скитаться по земле, наблюдая, как умирают все, кого ты любишь. И ты надеешься, что врата времени дадут тебе освобождение.
Он подошёл к Виктору, не обращая внимания на опасное сияние Копья.
— Но подумай, Бессмертный: что, если цена этого освобождения — разрушение всего, что ты когда-то поклялся защищать? Что, если открыв врата времени, ты выпустишь в мир нечто худшее, чем вечное одиночество?
Крид закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Слова старика находили отклик в глубинах его сознания, в тех уголках, где ещё сохранилось что-то от прежнего Виктора — человека, пытавшегося спасти пророка на Голгофе, человека, веками боровшегося с тьмой, человека, любившего и страдавшего.
Но зов кольца был слишком силён. Копьё в его руке пульсировало, требуя завершения, требуя соединения с четвёртой частью своей сущности.
— Я должен знать, — произнёс наконец Виктор, открывая глаза. — Должен увидеть, что за вратами. Должен понять, есть ли выход из этого бесконечного круга существования.
Старик долго смотрел на него, затем вздохнул и отступил в сторону, открывая путь к постаменту с шкатулкой.
— Тогда иди и возьми его. Но помни мои слова: истинное освобождение приходит не через бегство от своей сущности, а через её принятие.
Крид медленно подошёл к постаменту. С каждым шагом Копьё в его руке светилось всё ярче, а три кольца на нём пульсировали в такт биению его сердца. Открыв шкатулку, он увидел внутри четвёртое кольцо — серебряный обод с гравировкой символов, похожих на те, что украшали стены храма. В центре кольца сверкал крошечный голубой камень, излучавший свет, подобный тому, что исходил от Копья.
— Четвёртое кольцо Судьбы, — прошептал Виктор. — Ещё один шаг к вратам времени.
Он взял кольцо и поднёс его к Копью. Как и предыдущие три, оно словно ожило, приняв форму, идеально подходящую для следующего углубления на рукояти. Когда кольцо встало на своё место рядом с тремя предыдущими, все четыре артефакта вспыхнули одновременно, наполняя зал светом такой интенсивности, что он проникал сквозь стены, озаряя весь храм, всю гору, весь Самарканд далеко внизу.
Виктор почувствовал, как сила течёт по его венам, как шрам на груди пульсирует в унисон с кольцами, как сознание расширяется, охватывая пространства и времена, недоступные даже с тремя кольцами. Теперь он видел не только нити вероятностей, но и само плетение космоса, видел бесчисленные миры, существующие параллельно с этим, видел сами врата времени — ещё закрытые, но уже различимые на границе восприятия.
Когда свет схлынул, Крид стоял в центре зала, держа в руках Копьё с четырьмя светящимися кольцами. Старый жрец исчез, а вместе с ним — и все зеркала, украшавшие стены. Зал теперь выглядел как обычное святилище огнепоклонников, с алтарём вечного огня в центре.
— Монсеньор! — раздался голос Изабеллы, вбежавшей в храм. — Что произошло? Весь Самарканд видел вспышку света…
Она замерла, увидев изменившегося Крида. Теперь, с четырьмя кольцами на Копье, трансформация зашла ещё дальше. Его кожа приобрела почти прозрачный оттенок, сквозь который просвечивало голубоватое сияние. Глаза стали бездонными колодцами света, в которых трудно было различить зрачки. Даже волосы, казалось, состояли не из обычных прядей, а из тонких нитей серебристого света.
— Виктор? — неуверенно позвала Изабелла, не узнавая того, кого знала столетиями.
Крид медленно повернулся к ней, и на мгновение в его нечеловеческих глазах мелькнуло что-то знакомое — отголосок прежнего Виктора, затерянный в море нового, непостижимого сознания.
— Я вижу всё, — произнёс он голосом, который, казалось, доносился одновременно отовсюду и ниоткуда. — Вижу нити времени, связывающие начало и конец всех вещей. Вижу врата, ожидающие последнего ключа. И вижу его — Абаддона, прячущегося в тенях на самом краю мира, ждущего своего часа.
Он сделал шаг вперёд, и пространство вокруг него словно изогнулось, подстраиваясь под его движение.
— Пятое кольцо, — продолжил Крид. — Оно ждёт нас там, где земля встречается с небом, и где время течёт вспять. На краю мира, где никогда не заходит солнце.
Изабелла отступила на шаг, впервые в жизни испытывая настоящий страх перед тем, кого когда-то любила.
— Что стало с тобой, Виктор? — прошептала она. — Что осталось от человека, которого я знала?
Крид долго смотрел на неё, словно пытаясь вспомнить, кто она такая и что значила для него. Затем его взгляд прояснился, и на мгновение в нём вновь появилось что-то человеческое.
— Я всё ещё здесь, Изабелла, — произнёс он голосом, более похожим на прежний. — Но меня становится всё меньше. С каждым кольцом, с каждым шагом к вратам времени, я становлюсь чем-то иным. Чем-то, что, возможно, уже не вполне человек.
Он поднял Копьё, и четыре кольца на нём засияли в унисон с его глазами.
— Но я должен завершить начатое. Должен найти последнее кольцо. Должен увидеть, что за вратами времени. Должен узнать, есть ли выход из этого бесконечного цикла существования.
Виктор направился к выходу из храма, и пространство вокруг него продолжало изгибаться, словно реальность с трудом выдерживала его присутствие.
— Мы возвращаемся в Самарканд, — произнёс он, не оборачиваясь. — И затем отправляемся на север, к краю мира. Туда, где нас ждёт пятое кольцо. И, возможно, Абаддон.
Изабелла смотрела ему вслед, и слёзы блестели в её глазах. Она видела, как с каждым найденным кольцом человек, которого она знала и любила, исчезает, уступая место чему-то непостижимому и пугающему. И она не могла не задаваться вопросом: что случится, когда Виктор найдёт пятое кольцо? Что произойдёт, когда врата времени откроются? И останется ли тогда хоть что-то от Виктора Крида, бессмертного человека, или его место полностью займёт новая сущность, для которой все понятия человечности станут лишь смутным воспоминанием?
Крид больше не называл себя защитником веры. Теперь это было лишнее, как лишними стали знамёна и молитвы, речи о спасении и обращении. Его армия превратилась в иное существо — живой организм, объединённый единым сознанием, пульсирующий в такт свечению четырёх колец Копья Судьбы.
Они двигались на восток, подобно приливной волне, неумолимо и безжалостно. После Самарканда пали города Центральной Азии — Бухара, Ташкент, Фергана. Затем войско пересекло горные перевалы Тянь-Шаня и спустилось в долины Западного Китая. Никто не мог противостоять этой армии, ведомой существом, которое лишь отдалённо напоминало человека.
В передовых отрядах уже не было рыцарей с крестами на груди. Их заменили воины с горящими голубым пламенем глазами, молчаливые и смертоносные. Они не нуждались в пище или отдыхе, не испытывали страха или сомнений. Каждый из них был связан с Кридом невидимыми нитями — расширением его сознания, клеткой его нового, растущего тела.