— Да, цену, — подтвердил старик. — Всё имеет свою цену. Особенно те вещи, которые могут изменить ход времени и судьбы мира.
Он сделал приглашающий жест.
— Войди в хижину, Бессмертный. Войди один, без своей армии, без тех, кто следует за тобой. И увидишь, какова цена пятого кольца.
Существо с голубыми глазами изучало старика, пытаясь разгадать его тайну. В структуре времени вокруг японца было что-то странное — узоры, которых Крид не видел раньше, нити судьбы, сплетающиеся в непонятные узлы.
— Ты не человек, — произнесло оно наконец. — Не только человек.
Старик снова улыбнулся.
— Как и ты, Бессмертный. Как и ты.
Крид повернулся к своей армии — тысячам существ с горящими голубым огнём глазами, ожидающих его приказа.
— Ждите здесь, — произнёс он, и воины застыли на месте, словно статуи.
Затем он повернулся к Изабелле, держащейся чуть в стороне.
— И ты тоже, — добавил он, и в его голосе прозвучала нотка, которую она не слышала уже очень давно, — забота.
Прежде чем она успела ответить, Крид шагнул в хижину, и дверь закрылась за ним. Одинокая фигура старика осталась стоять снаружи, наблюдая за армией с безмятежным выражением лица.
Изабелла подошла к нему, её глаза были полны вопросов.
— Кто вы? — спросила она. — И что будет теперь?
Старик повернулся к ней, и на мгновение ей показалось, что его глаза вспыхнули голубым огнём, подобным тому, что она видела за тёмными стёклами очков дона Себастьяна.
— Я Хранитель, — просто ответил он. — Один из многих. Мы наблюдаем за вратами времени с тех пор, как они были запечатаны.
Он посмотрел на хижину, и его взгляд затуманился.
— А что будет теперь? — он сделал паузу. — Это зависит от того, что выберет Бессмертный. От того, сколько человечности осталось в нём. От того, увидит ли он истинную цену пятого кольца, и будет ли готов заплатить её.
— А если не будет? — прошептала Изабелла.
— Тогда, — тихо ответил старик, — нам всем придётся заплатить куда более страшную цену.
Внутри хижины, куда вошёл Крид, не было ничего, кроме маленького алтаря в центре и единственной свечи, горевшей на нём. Но когда дверь закрылась, пространство вокруг начало расширяться, менять форму, искажаться. Стены растаяли, пол исчез, и Крид оказался стоящим посреди бесконечной пустоты, озарённой тусклым голубоватым светом.
Перед ним возникла фигура — размытая, неопределённая, подобная отражению в потревоженной воде. Но в ней было что-то мучительно знакомое.
— Узнаёшь меня? — спросила фигура голосом, который Крид не слышал уже очень давно — своим собственным, человеческим голосом.
— Кто ты? — спросило существо, всё ещё держащее Копьё с четырьмя кольцами.
— Я — ты, — ответила фигура, и её очертания начали проясняться, обретать форму. — Я — то, что осталось от Виктора Крида. От человека, который пытался спасти пророка на Голгофе. От того, кто столетиями боролся с Абаддоном, защищая мир от тьмы.
Теперь перед Кридом стоял он сам — таким, каким был до начала этого путешествия. Высокий светловолосый воин с ясными голубыми глазами, полными человечности и сострадания.
— Меня почти не осталось, — продолжил призрак. — С каждым найденным кольцом, с каждым шагом к вратам времени, меня становится всё меньше. Ты поглощаешь меня, как поглотил тысячи других.
Существо с голубыми глазами изучало своё прежнее воплощение, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на узнавание, на жалость.
— Я был… ты был… слаб, — произнесло оно. — Ограничен человеческой формой, человеческими эмоциями, человеческими страданиями. Теперь я свободен от этого.
— Свободен? — эхом отозвался призрак. — Или просто обменял одно рабство на другое? Раньше ты был рабом своего бессмертия, своей невозможности умереть. Теперь ты — раб Копья, раб врат времени, раб силы, которая использует тебя для своих целей.
Он сделал шаг вперёд, его очертания стали ещё чётче.
— Вспомни, кем ты был. Вспомни, за что боролся. Вспомни тех, кого любил, — призрак повернул голову, словно указывая на невидимую Изабеллу за пределами этого странного пространства. — Вспомни, что значит быть человеком.
Существо задрожало, его голубые глаза на мгновение потускнели, и в них проглянул отблеск былой человечности.
— Я… помню, — произнесло оно голосом, в котором сквозь хор множества голосов пробивался один — человеческий голос Виктора Крида. — Но я не могу вернуться. Не теперь, когда я зашёл так далеко. Не теперь, когда я так близок к вратам времени, к освобождению от вечности.
— Ты не знаешь, что за вратами, — мягко возразил призрак. — Ты не знаешь, какую цену придётся заплатить за их открытие. Ты не знаешь, что случится с миром, с людьми, с теми, кого ты когда-то любил.
Он указал на пустоту вокруг них.
— Посмотри, что ты уже сделал. Ты превратил тысячи людей в безвольные продолжения своего сознания. Ты разрушил целые города, уничтожил культуры и цивилизации. И всё это ради чего? Ради возможности прекратить своё существование?
Существо молчало, его глаза медленно возвращали свой нечеловеческий блеск.
— Покажи мне пятое кольцо, — наконец произнесло оно, и в его голосе уже почти не слышно было человеческих ноток. — Я пришёл за ним, не за разговорами с призраком прошлого.
Призрак печально улыбнулся.
— Вот оно, — сказал он, и в его руке появилось кольцо — серебряный обод с гравировкой символов, похожих на те, что украшали остальные четыре. В центре кольца сверкал крошечный голубой камень, излучавший свет, подобный тому, что исходил от Копья.
— Последний ключ к вратам времени, — продолжил призрак. — Но прежде чем ты возьмёшь его, ты должен знать цену.
— Какую цену? — нетерпеливо спросило существо, его глаза не отрывались от кольца.
— Меня, — просто ответил призрак. — Последнего осколка человечности, оставшегося в тебе. Взяв пятое кольцо, ты окончательно перестанешь быть Виктором Кридом. Ты станешь чем-то иным — сущностью, для которой нет имени на человеческих языках.
Он сделал паузу, его глаза встретились с глазами существа.
— И ты больше никогда не сможешь вернуться.
Существо задумалось, его нечеловеческий разум взвешивал варианты. Что значит потерять последние крупицы человечности по сравнению с возможностью открыть врата времени? Что значит память о том, кем оно было, по сравнению с тем, чем оно может стать?
— Я заплачу эту цену, — наконец произнесло оно, протягивая руку к кольцу. — Я оставлю позади всё, чем был.
Призрак кивнул с грустной улыбкой.
— Я знал, что ты так скажешь. Но есть ещё кое-что, что ты должен знать. Ещё одна цена, о которой ты не подозреваешь.
— Говори, — потребовало существо, его рука всё ещё была протянута к кольцу, но не касалась его.
— Когда врата времени откроются, тот, кто стоит перед ними, должен будет выбрать: войти самому или выпустить то, что за ними. И то, и другое имеет свою цену.
Призрак сделал шаг ближе, и теперь их лица — человеческое и нечеловеческое — были лишь в нескольких дюймах друг от друга.
— Если ты войдёшь сам, ты обретёшь покой, которого так жаждешь. Конец бессмертия, конец вечного существования. Но в момент твоего входа врата захлопнутся, и сила, накопленная в них, выплеснется в мир. Миллионы душ, которые ты собрал для открытия врат, будут уничтожены. Мир, который ты знал, будет разрушен и перестроен заново.
Он сделал паузу, давая существу осознать сказанное.
— Если же ты выпустишь то, что за вратами, ты сам будешь уничтожен — разорван на части силой, которая там заключена. Но мир останется цел, а души, которые ты собрал, будут освобождены.
Существо долго смотрело на призрак, его нечеловеческий разум пытался постичь выбор, который ему предстояло сделать.
— Решать тебе, — закончил призрак, протягивая кольцо. — Но знай: как только ты возьмёшь это кольцо, я исчезну навсегда. И решение будет принимать уже не Виктор Крид, а то, чем ты станешь без меня.
Существо замерло, его рука всё ещё была протянута к кольцу, но не касалась его. В глубине его глаз, в самом центре голубого сияния, мелькнуло что-то похожее на сомнение — последний отблеск человечности, борющейся с новой, нечеловеческой сущностью.
Что оно выберет? Сохранит ли последний осколок Виктора Крида, или позволит ему исчезнуть, превратившись окончательно в нечто иное? И когда придёт время открыть врата времени, какой путь оно изберёт — покой для себя ценой разрушения мира, или спасение мира ценой собственного уничтожения?
Ответа на эти вопросы не знал никто — ни Изабелла, ожидающая снаружи хижины, ни старик-Хранитель, наблюдающий за происходящим своими древними глазами, ни даже дон Себастьян, где бы он ни скрывался в этот решающий момент.
Не знал его и Абаддон, их древний враг, наблюдающий за происходящим из теней на краю мира, готовый вмешаться в тот момент, когда врата начнут открываться.
Выбор принадлежал только существу, стоящему перед призраком своей прошлой человечности, перед последним кольцом Копья Судьбы, перед вратами времени и судьбой всего сущего.
Внутри странного пространства, где Крид стоял перед призраком своей былой человечности, время, казалось, замерло. Голубое сияние вокруг них пульсировало в такт с четырьмя кольцами на Копье, создавая причудливые тени, которых не должно было быть в этом бесплотном месте.
Существо с нечеловеческими глазами всё ещё не касалось пятого кольца, протянутого призраком. Его рука застыла в воздухе, а в глубине светящихся глаз мелькали отблески сомнения — последние искры человечности, борющейся с новой сущностью.
— Решай, — мягко произнёс призрак. — Но помни, что это решение определит не только твою судьбу, но и судьбу всего мира.