Внезапно пространство вокруг них задрожало, подобно отражению в потревоженной воде. Голубое сияние померкло, сменившись тревожным красноватым светом. Призрак Виктора Крида повернул голову, его лицо выражало тревогу.
— Что-то не так, — произнёс он. — Кто-то вмешивается.
Пространство вновь содрогнулось, и рядом с ними возникла женская фигура. Изабелла — с тем же лицом, с теми же глазами, с той же печальной улыбкой, что и женщина, ожидавшая снаружи хижины. Но было в ней что-то неуловимо неправильное, что-то чужеродное, словно кто-то надел маску, которая не вполне подходила.
— Виктор, — произнесла она мягким, знакомым голосом. — Наконец-то я нашла тебя.
Существо с голубыми глазами медленно опустило руку, отвернувшись от призрака и пятого кольца.
— Изабелла? — в его голосе, сквозь хор множества голосов, пробилась одна нота — человеческое удивление Виктора Крида. — Как ты попала сюда?
Она улыбнулась и подошла ближе, её движения были плавными, почти гипнотическими.
— Я всегда могла найти тебя, где бы ты ни был, — ответила она, останавливаясь в нескольких шагах от него. — Даже здесь, даже сейчас, когда ты почти перестал быть тем, кого я знала.
Призрак Виктора Крида напрягся, его глаза сузились.
— Ты не Изабелла, — твёрдо произнёс он. — Ты…
— Тише, — перебила его женщина, не глядя на призрак. — Виктор, мы должны поговорить. О том, что ты собираешься сделать. О вратах времени. О выборе, который тебе предстоит.
Она сделала ещё один шаг, и теперь её лицо было лишь в нескольких дюймах от лица существа.
— Я знаю, чего ты хочешь, — прошептала она. — Ты хочешь покоя. Конца вечности. Конца бесконечному одиночеству. Я понимаю это. Я видела, как ты страдал столетиями.
Её рука коснулась его щеки — жест, такой знакомый, такой человеческий.
— Но то, что ты делаешь сейчас, — неправильно. Ты уничтожаешь себя, Виктор. Ты поглощаешь целые народы, превращая их в безвольные продолжения своего сознания. Ты становишься чудовищем, которое сам когда-то поклялся остановить.
В глазах существа мелькнуло что-то похожее на боль. Человеческая боль, такая далёкая от его нынешней сущности.
— У меня нет выбора, — произнесло оно, и в его голосе сквозь хор многих вновь пробился один — голос Виктора Крида. — Я должен найти выход из этого… существования.
— Есть другой путь, — настойчиво произнесла женщина. — Отдай Копьё мне. Я сама найду пятое кольцо. Я сама открою врата времени. Я возьму на себя это бремя, чтобы ты мог вновь стать человеком.
Призрак Виктора Крида позади них покачал головой.
— Не слушай её, — предупредил он. — Это не Изабелла. Это…
— Я сказала тише! — рявкнула женщина, и на мгновение её голос изменился, став низким и рычащим, совсем не похожим на голос Изабеллы.
Она тут же спохватилась и вновь повернулась к существу с ласковой улыбкой.
— Прости, я просто… волнуюсь за тебя. За нас. За всё, что мы пережили вместе.
Её рука скользнула с его щеки к груди, легла на то место, где под нечеловеческой оболочкой всё ещё скрывался шрам от копья.
— Отдай его мне, Виктор, — прошептала она. — Пока не поздно. Пока ты ещё не потерял себя полностью.
Существо долго смотрело на неё, его нечеловеческий разум пытался проникнуть сквозь обман, увидеть истину за маской. И на краткий миг в глубине его глаз вспыхнула искра — не голубого, а человеческого огня.
— Нет, — произнесло оно голосом, в котором теперь отчётливо слышался голос Виктора Крида. — Ты не Изабелла. Я знаю, кто ты. Я всегда знал тебя, Абаддон.
Женщина застыла, её улыбка медленно исказилась в оскал, не принадлежащий человеческому лицу.
— Узнал меня, Бессмертный? — произнесла она, и теперь её голос был совсем другим — древним, полным ненависти и силы, которая существовала задолго до человечества. — Даже сквозь эту маску? Даже став тем, чем ты стал?
Она отступила на шаг, и её фигура начала меняться, искажаться. Облик Изабеллы таял, уступая место другому — высокой, стройной фигуре в чёрных одеждах, с лицом, скрытым маской из полированной кости, с прорезями для глаз, в которых мерцало что-то похожее на ядовито-зелёное пламя.
— Жаль, — произнёс Абаддон своим истинным голосом, шелестящим, как осенние листья. — Я надеялся, что ты настолько потерял себя, что не сможешь отличить меня от той, которую когда-то любил.
Он указал на Копьё в руке существа.
— Но план остаётся прежним. Ты отдашь мне Копьё. Добровольно или нет.
Существо с голубыми глазами выпрямилось во весь рост, и теперь оно казалось выше, чем раньше, словно само пространство изгибалось вокруг него.
— Никогда, — произнесло оно, и в его голосе звучала не только нечеловеческая сила новой сущности, но и непреклонная воля Виктора Крида. — Я никогда не отдам тебе Копьё. Никогда не позволю тебе открыть врата времени.
Абаддон рассмеялся — сухой, шелестящий смех, от которого пространство вокруг содрогнулось.
— О, не думай, что у тебя есть выбор, Бессмертный, — произнёс он, делая шаг вперёд. — Ты зашёл слишком далеко. Ты почти уничтожил то, чем был когда-то. Человек в тебе почти мёртв.
Он указал на призрак, всё ещё стоящий рядом с пятым кольцом.
— Смотри на него — жалкий остаток твоей человечности. Скоро и он исчезнет, и тогда ты станешь… ничем. Пустой оболочкой, вместилищем силы, которая использует тебя для своих целей.
Абаддон сделал ещё один шаг вперёд, и теперь в его руке появилось копьё — с виду обычное, но от его наконечника исходило то же ядовито-зелёное сияние, что и из глаз.
— Отдай мне Копьё, — повторил он, — или я вырву его из твоих остывающих пальцев.
Существо не ответило. Вместо этого оно крепче сжало Копьё Судьбы, и четыре кольца на нём вспыхнули ярче, наполняя пространство вокруг голубоватым светом.
Абаддон не стал ждать. С нечеловеческой скоростью он бросился вперёд, занося своё копьё для удара. Существо попыталось парировать, но было слишком поздно. Наконечник копья Абаддона вонзился ему в грудь точно в то место, где когда-то римское копьё пронзило тело Виктора Крида, пытавшегося спасти пророка на Голгофе.
Время словно замерло. Абаддон стоял, всё ещё держа копьё, вонзённое в грудь существа. На его маске читалось торжество, сменившееся замешательством, когда он понял, что что-то пошло не так.
Копьё не причинило вреда. Вместо того, чтобы пронзить плоть, оно словно входило в неё, как в воду, постепенно растворяясь, исчезая. А вместе с ним менялось и существо.
Голубое сияние, окружавшее его, начало меркнуть. Нечеловеческие черты лица смягчались, возвращаясь к человеческим. Глаза, бывшие колодцами голубого огня, вновь обретали форму, цвет, выражение. Волосы из нитей серебристого света превращались в обычные золотистые пряди.
— Что происходит? — прошипел Абаддон, пытаясь вырвать копьё, но оно продолжало исчезать, поглощаемое телом существа. — Что ты делаешь⁈
И впервые за долгое время существо заговорило полностью человеческим голосом — голосом Виктора Крида, без хора множества голосов за ним.
— Я вспоминаю, — произнёс он. — Вспоминаю, кем я был. Вспоминаю, за что сражался. Вспоминаю… себя.
Он посмотрел на призрак, всё ещё стоящий рядом с пятым кольцом, и на его лице появилась улыбка — человеческая улыбка, полная узнавания и благодарности.
— Спасибо, — произнёс Виктор. — За то, что дождался меня.
Призрак кивнул и начал таять, но не исчезая в никуда, а словно сливаясь с Кридом, становясь частью его вновь.
Когда копьё Абаддона полностью исчезло, поглощённое телом Виктора, демон отшатнулся, в его глазах читался неподдельный страх.
— Невозможно, — прошипел он. — Ты не можешь вернуться. Не после того, как зашёл так далеко. Не после того, как почти уничтожил себя.
Крид сделал шаг вперёд, и теперь он был полностью человеком — высоким светловолосым воином с ясными голубыми глазами, в которых горел свет понимания и решимости.
— Я никогда не уходил полностью, — ответил он. — Часть меня всегда была здесь, ожидая момента, когда я смогу вернуться.
Он поднял Копьё Судьбы, и четыре кольца на нём светились теперь мягче, спокойнее, словно признавая его вновь обретённую человечность.
— А теперь, Абаддон, — произнёс Виктор, — я думаю, у тебя есть кое-что, принадлежащее мне.
Его взгляд упал на грудь демона, где под чёрными одеждами виднелось тусклое свечение — пятое кольцо, которое Абаддон прятал всё это время, надеясь заполучить Копьё, когда Крид окончательно потеряет себя.
— Нет! — воскликнул Абаддон, отступая. — Ты не получишь его! Никогда!
Но было поздно. С нечеловеческой скоростью, сохранившейся от его предыдущей формы, Виктор бросился вперёд. Его рука пробила чёрные одежды и вонзилась в грудь демона, словно в бумагу. Он нащупал то, что искал — не сердце, ибо у Абаддона не было сердца в человеческом понимании, а средоточие его сущности, пульсирующий комок тьмы, в котором горело ядовито-зелёное пламя.
Крид сжал его пальцами и вырвал наружу, вместе с пятым кольцом, скрывавшимся в глубине. Абаддон завыл — нечеловеческим, потусторонним воем, от которого пространство вокруг задрожало и начало распадаться.
— Это не конец, Бессмертный, — прохрипел демон, его фигура уже начинала таять, расползаться ядовито-зелёными сполохами. — Ты можешь вернуть себя, но ты не можешь вернуть то, что ты сделал. Города, которые ты разрушил. Души, которые ты поглотил. Мир, который ты почти уничтожил.
Он захохотал — жутким, безумным смехом существа, стоящего на грани уничтожения.
— И когда ты откроешь врата времени, тебе всё равно придётся выбирать. Покой для себя или спасение для мира. И я буду ждать там, за вратами, чтобы встретить тебя, что бы ты ни выбрал!