С этими словами Абаддон растворился в воздухе, оставив после себя лишь затухающие сполохи ядовито-зелёного света и эхо своего смеха, постепенно стихающее в пустоте.
Виктор остался один, держа в одной руке Копьё Судьбы с четырьмя кольцами, а в другой — пятое кольцо, освобождённое из плена Абаддона. Он долго смотрел на него, понимая, что стоит на пороге решения, которое определит не только его судьбу, но и судьбу всего мира.
Пространство вокруг начало сжиматься, возвращаясь к границам скромной хижины у подножия горы Фудзи. Стены обрели форму, пол стал твёрдым под ногами, и вот уже Крид стоял перед маленьким алтарём с единственной горящей свечой.
Он обернулся и увидел дверь, ведущую наружу — туда, где ждала Изабелла, где ждала его армия с горящими голубым огнём глазами, где ждал старик-Хранитель с мудрым взглядом и печальной улыбкой.
Виктор сделал глубокий вдох — первый настоящий, человеческий вдох за долгое время — и направился к двери, всё ещё держа в руках Копьё и пятое кольцо, не соединённые вместе.
Выбор всё ещё предстояло сделать. И теперь, вернув свою человечность, он понимал, насколько тяжёлым будет этот выбор.
Рассвет окрасил небо над горой Фудзи в нежные розовые тона, когда дверь хижины открылась, и Виктор Крид вышел наружу. Изабелла, ожидавшая его возвращения, едва сдержала вздох удивления. Перед ней стоял не сверхъестественное существо с глазами, полными голубого огня, а человек — высокий светловолосый воин с ясным взглядом, в котором читалась усталость и мудрость тысячелетий.
В правой руке он держал Копьё Судьбы с четырьмя сияющими кольцами, в левой — пятое кольцо, пока не соединённое с остальными.
— Виктор? — неуверенно произнесла Изабелла, делая шаг вперёд. — Это действительно ты?
Крид улыбнулся — человеческой улыбкой, которую она не видела уже очень давно.
— Да, — ответил он голосом, в котором больше не звучало эхо множества голосов. — Это я. Настоящий я.
Он посмотрел на армию, застывшую в ожидании — тысячи существ с горящими голубым огнём глазами, бывших когда-то людьми, а теперь ставших продолжением его воли.
— Но многое изменилось, — добавил он тихо. — И не всё можно вернуть назад.
Старик-Хранитель, всё ещё стоявший у хижины, кивнул с понимающей улыбкой.
— Ты нашёл свой путь обратно, Бессмертный, — произнёс он. — Вернулся из глубин, куда мало кто возвращался.
Виктор повернулся к нему.
— Благодаря тебе. И благодаря ему, — он взглянул на пятое кольцо в своей руке. — Абаддон хотел уничтожить меня, но вместо этого вернул мне мою сущность.
Хранитель кивнул.
— Иногда наши враги становятся нашими величайшими учителями, не желая того.
Крид молча смотрел на армию, на свою руку, держащую пятое кольцо, на гору Фудзи, возвышающуюся над ними подобно молчаливому стражу. Его разум, вновь ставший человеческим, пытался осознать всё, что произошло за последние месяцы — захват земель от Леванта до Японии, превращение тысяч людей в безвольные продолжения своей сущности, почти полную потерю человечности в погоне за вратами времени.
— Что мне делать теперь? — спросил он, обращаясь скорее к себе, чем к Хранителю или Изабелле. — Я не могу просто… остановиться. Слишком много зависит от следующего шага.
Хранитель подошёл ближе, его древние глаза смотрели на Крида с пониманием и состраданием.
— Ты прав, Бессмертный. Ты не можешь просто остановиться. Машина, которую ты запустил, слишком велика, слишком могущественна, чтобы просто заглушить её. Ты должен направить её к новой цели, прежде чем сможешь её остановить.
— Новой цели? — переспросил Виктор.
— Да, — кивнул старик. — Ты начал путь разрушения, но можешь закончить его путём созидания. Ты объединил народы силой, но можешь оставить после себя порядок и мир.
Он указал на пятое кольцо.
— А это… можно отложить, пока ты не закончишь то, что начал. Пока не искупишь хотя бы часть причинённого зла.
Крид долго смотрел на кольцо, затем кивнул и спрятал его в кожаном мешочке на поясе. Копьё с четырьмя кольцами он оставил в руке — оно всё ещё было связано с ним, с его армией, с его сущностью.
— Я завершу начатое, — произнёс он твёрдо. — Но не так, как раньше.
Покорение Японии продолжилось, но теперь оно шло иным путём. Виктор больше не стремился превращать всех встреченных в безвольных слуг своей воли. Города, стоявшие на пути армии, сдавались без боя, видя неотвратимость поражения, но теперь их жителей не заставляли принимать новую веру или становиться частью коллективного сознания.
Крид устанавливал порядок, основанный на уважении к местным традициям и обычаям. Он изучал культуру Японии, её историю, её духовные практики. Он встречался с даймё — местными князьями, предлагая им не уничтожение, а союз под своей эгидой.
Многие соглашались, видя в нём не просто завоевателя, но силу, способную объединить страну, истерзанную веками междоусобиц. Другие сопротивлялись, но даже их поражение не означало теперь полного уничтожения или порабощения.
Армия Крида, всё ещё состоящая из существ с горящими голубым огнём глазами, двигалась по стране, устанавливая новый порядок. Но теперь это был порядок созидания, а не разрушения.
В каждом городе Виктор оставлял гарнизон своих воинов, но их задачей было не подавление местного населения, а защита от разбойников, помощь в восстановлении разрушенного, обеспечение стабильности и безопасности.
Среди японцев, особенно среди самураев, быстро распространились легенды о светловолосом воине с древним копьём, чьи глаза видели рождение и смерть империй. Его называли Хикари-но-Ками — Бог Света — за голубое сияние, исходившее от его оружия и его воинов.
Особый интерес Крид проявлял к японской религии и философии. Синтоизм с его почитанием природы и предков, буддизм с его пониманием цикличности существования — всё это находило отклик в его душе, уставшей от вечного существования и жаждущей покоя.
— Ты меняешься, — заметила Изабелла однажды вечером, когда они сидели в саду одного из завоёванных дворцов, наблюдая за полной луной, отражающейся в пруду с карпами. — Ты словно… принимаешь своё бессмертие иначе, чем раньше.
Виктор задумчиво кивнул.
— Потеряв себя и найдя вновь, я начал понимать, что вечность — не проклятие, если ты используешь её правильно. Не для разрушения, а для созидания. Не для доминирования, а для служения.
Он посмотрел на Копьё, прислонённое к стене рядом, его четыре кольца мягко светились в лунном свете.
— Я всё ещё не знаю, что будет, когда придёт время соединить пятое кольцо с остальными и открыть врата времени. Но теперь я хотя бы уверен, что это решение будет принимать Виктор Крид, а не то существо, которым я чуть не стал.
Киото, древняя столица Японии, пал последним. Не потому, что оказал наибольшее сопротивление, а потому, что Крид намеренно оставил его напоследок, желая изучить культуру и политическое устройство страны, прежде чем войти в её сердце.
Император, божественная фигура в глазах японцев, встретил Виктора в тронном зале дворца, окружённый придворными и самураями. Многие ждали кровавой расправы, подобной тем, что сопровождали завоевание других земель. Но вместо этого они увидели, как высокий светловолосый воин опустился на одно колено перед троном, склонив голову в знак уважения.
— Я пришёл не разрушать, а созидать, — произнёс Крид на безупречном японском, удивив всех присутствующих. — Не ниспровергать древние традиции, а дать им новую жизнь.
Он говорил долго и красноречиво о своём видении будущего Японии — объединённой, сильной, но сохранившей свою уникальную культуру и духовность. О стране, где император останется священной фигурой, почитаемой народом, но где повседневные дела будут вестись новой администрацией, сочетающей лучшие качества местных традиций и внешних влияний.
После этой речи, произведшей глубокое впечатление на придворных, Виктор провёл несколько месяцев в Киото, встречаясь с местными правителями, изучая административную систему, вникая во все аспекты жизни страны. Он не спешил с реформами, понимая, что изменения, внедрённые силой, редко бывают долговечными.
Среди самураев, присягнувших ему на верность, особенно выделялся молодой воин по имени Ясуки. Потомок древнего рода, он обладал не только исключительными боевыми навыками, но и острым умом, глубоким пониманием как японских традиций, так и необходимости перемен.
— Ты напоминаешь мне меня в молодости, — сказал ему однажды Крид, когда они вместе наблюдали за тренировкой воинов. — До того, как бремя вечности легло на мои плечи.
Ясуки, не знавший всей правды о своём господине, но чувствовавший в нём нечто большее, чем обычный человек, склонил голову.
— Вы оказываете мне слишком большую честь, господин.
— Нет, — возразил Виктор. — Я вижу в тебе то, что нужно этой стране — силу, сочетающуюся с мудростью, уважение к прошлому и взгляд в будущее.
В последующие месяцы Крид всё чаще приближал к себе Ясуки, поручая ему всё более ответственные задания. Молодой самурай становился его доверенным лицом, его правой рукой в управлении новыми землями.
А тем временем армия, созданная Виктором, постепенно менялась. Голубой огонь в глазах воинов медленно угасал, по мере того как Крид, вновь обретший свою человечность, ослаблял ментальные связи, соединявшие их с ним. Они не возвращались полностью к тому, кем были раньше — слишком многое изменилось, слишком глубоким было преображение. Но они вновь обретали индивидуальность, способность мыслить самостоятельно, делать собственный выбор.
Многие из них выбирали остаться на службе у Крида, теперь уже по собственной воле. Другие возвращались к мирной жизни, неся с собой память о времени, когда они были частью чего-то большего, чем они сами.