— Что нам делать? — спросил Нургачи, его рука машинально легла на рукоять меча.
Крид задумался на мгновение, затем его глаза вспыхнули голубым огнём решимости.
— Мы разделимся, — ответил он. — Я пойду в храм один. Абаддон ждёт меня, и только меня.
Видя, что вожди хотят возразить, он поднял руку, останавливая их.
— Это моя битва, друзья. Битва, которая длится тысячелетиями. И в этой битве ваша храбрость, каким бы великим оружием она ни была, не поможет.
Он положил руку на плечо Нургачи.
— Но вы можете помочь иначе. Абаддон не один. С ним солдаты императора, возможно, целая армия. Ваша задача — сдержать их, не дать им вмешаться в нашу с ним схватку.
Вожди кивнули, понимая логику этого плана. Против мистической силы Абаддона они были бессильны, но против земных воинов, какими бы многочисленными те ни были, маньчжуры могли сражаться на равных.
— Мы задержим их, сколько потребуется, — твёрдо произнёс Хунтайши. — Ни один китайский солдат не поднимется на гору, пока мы живы.
Виктор благодарно кивнул, затем обратил взгляд на восточный склон горы. Его глаза, в которых пульсировал голубой огонь копья, видели то, что было скрыто от обычных смертных — едва заметную тропу, ведущую к храму, защищённому не столько стенами, сколько древними заклинаниями и самой структурой реальности.
— Я отправляюсь немедленно, — сказал он. — Готовьте воинов к обороне. И да поможет нам… наша решимость.
С этими словами Крид начал восхождение к храму Лунного Света, где ждало его не только пятое кольцо, но и древний враг, готовый на всё, чтобы заполучить ключ к вратам времени.
Позади него маньчжурские воины занимали позиции, готовясь к битве своей жизни. А впереди, на склоне горы, окутанном мистическим туманом, ждало решение судьбы — не только его собственной, но и всего мира.
Туман обволакивал восточный склон горы Чанбайшань, словно живое существо — густой, почти осязаемый, он скрывал очертания деревьев и скал, искажал расстояния и направления. Для обычного человека путь через эту белесую завесу был бы невозможен. Но Виктор Крид не был обычным человеком.
Он поднимался по невидимой тропе уверенно, словно шёл по хорошо освещённой дороге. Четыре кольца, ставшие частью его сущности, пульсировали в такт сердцебиению, излучая мягкое голубое сияние, прорезающее туман подобно маяку. С каждым шагом это сияние становилось ярче, а пульсация — интенсивнее, откликаясь на близость пятого кольца.
Внезапно туман впереди расступился, открывая вид на храм Лунного Света. Древнее строение, казалось, парило над землёй, поддерживаемое не столько каменным фундаментом, сколько самой магией места. Его стены из белого мрамора светились изнутри, покрытые символами столь древними, что даже Крид, проживший тысячелетия, не мог прочесть их все. Купол храма, выложенный голубоватым камнем, напоминающим лунный свет, застывший в кристаллической форме, отражал лучи солнца, создавая вокруг здания своеобразный нимб.
Виктор остановился у подножия широкой лестницы, ведущей к входу в храм. Четыре кольца внутри него теперь пульсировали так сильно, что, казалось, весь воздух вокруг вибрировал в такт этому ритму. Он чувствовал пятое кольцо — его зов, его силу, его обещание завершённости.
Но чувствовал и другое присутствие — тёмное, древнее, исполненное ненависти и жажды разрушения. Абаддон был здесь, внутри храма, и ждал его.
С глубоким вдохом Крид начал подниматься по лестнице. Каждая ступень была покрыта символами, которые вспыхивали голубым светом под его ногами, словно приветствуя давно ожидаемого гостя. Когда он достиг вершины, массивные двери храма открылись сами собой, без единого звука.
Внутри храм был гораздо больше, чем казался снаружи, — пространство, искажённое древней магией, вмещало обширный зал с колоннами, поддерживающими купол. В центре зала, на возвышении из белого камня, стоял алтарь, и на нём — небольшая шкатулка, излучающая тот же голубоватый свет, что и кольца внутри Крида.
Но Виктор не смотрел на шкатулку. Его взгляд был прикован к фигуре, стоящей перед алтарём, — высокой, облачённой в чёрные одеяния, с маской из полированной кости вместо лица. В прорезях для глаз пульсировало ядовито-зелёное пламя, контрастирующее с голубым сиянием храма.
— Бессмертный, — произнёс Абаддон, и его голос был подобен шелесту осенних листьев, гонимых ветром по мёртвой земле. — Ты всегда приходишь слишком поздно.
Он сделал шаг в сторону, и теперь Виктор увидел, что шкатулка на алтаре открыта, а внутри — лишь пустота. Пятое кольцо исчезло.
— Где оно? — спросил Крид, его голос оставался спокойным, хотя внутри всё сжалось от осознания возможного поражения.
Абаддон рассмеялся — сухим, потусторонним смехом, от которого затрещали колонны храма.
— Там, где ты никогда его не найдёшь, — ответил он, поднимая руку.
В его ладони возникло кольцо — серебряный обод с гравировкой символов, похожих на те, что украшали стены храма. В центре кольца сверкал крошечный голубой камень, излучавший свет, подобный тому, что исходил от четырёх колец внутри Крида.
— Пятый и последний ключ к вратам времени, — продолжил Абаддон, поднимая кольцо выше, чтобы Виктор мог лучше его рассмотреть. — С ним я смогу открыть путь к силам, которые изменят мир по моей воле. Сделают его таким, каким он должен был быть с самого начала — царством хаоса и бесконечных возможностей, не скованных законами и правилами.
Крид сделал шаг вперёд, его глаза светились холодным голубым огнём.
— Ты забываешь одну деталь, Абаддон, — произнёс он. — Для полного открытия врат нужны все пять колец. А четыре из них — здесь.
Он прикоснулся к груди, где под кожей пульсировали четыре кольца, ставшие частью его существа.
Абаддон застыл, его маска повернулась к Криду, и в прорезях для глаз ядовито-зелёное пламя вспыхнуло ярче.
— Что ты сделал? — прошипел он. — Куда ты дел остальные кольца?
— Они стали частью меня, — ответил Виктор. — Как я всегда был частью их. Мы… слились.
На мгновение демон, казалось, потерял дар речи. Затем его смех снова разнёсся по залу, на этот раз с ноткой безумия.
— О, Бессмертный, ты даже не представляешь, что сделал! — воскликнул он. — Ты превратил себя в ключ, в инструмент, который может быть использован!
Абаддон сжал кулак с пятым кольцом, и оно вспыхнуло ярче.
— И теперь я использую тебя. Для открытия врат мне нужны уже не кольца, а ты сам.
Он поднял руки к потолку храма, и купол словно растаял, открывая вид на ночное небо, усыпанное звёздами. Но это было не обычное небо — созвездия двигались, меняли форму, образуя узоры, недоступные человеческому пониманию.
— Ритуал начинается, — произнёс Абаддон. — И ты станешь его центральной частью, Бессмертный.
Воздух вокруг Виктора сгустился, превращаясь в невидимые цепи, сковывающие его движения. Он почувствовал, как сила вытягивается из него, как четыре кольца внутри пульсируют в агонии, резонируя с пятым кольцом в руке Абаддона.
Но Крид не был беспомощен. Годы в тибетском храме, а затем среди маньчжуров научили его не только сражаться, но и принимать свою истинную природу, свою связь с силами, превосходящими понимание обычных смертных.
Он закрыл глаза, сосредотачиваясь на этой связи, на копье, ставшем частью его существа, на четырёх кольцах, пульсирующих в унисон с его сердцем. И когда он открыл глаза вновь, они горели ярче, чем когда-либо прежде, — не просто голубым светом, а всеми оттенками спектра, словно внутри него зажглась звезда.
— Нет, Абаддон, — произнёс Виктор голосом, в котором звучала не только его собственная воля, но и воля тысячелетий, сила самого мироздания. — Это не ты используешь меня. Это я пришёл использовать тебя.
Он поднял руку, и невидимые цепи разлетелись, словно паутина под ударом урагана. Крид шагнул вперёд, и каждый его шаг оставлял светящийся след на мраморном полу храма.
— Что… — начал Абаддон, впервые в голосе демона прозвучало подобие страха. — Что ты делаешь?
— То, что должен был сделать давно, — ответил Виктор. — Заканчиваю нашу вечную войну. Здесь и сейчас.
Он сделал ещё шаг вперёд, и Абаддон отступил, крепче сжимая пятое кольцо.
— Ты не сможешь остановить меня! — воскликнул демон, и его фигура начала меняться, расти, превращаясь во что-то большее и страшное, чем человеческий облик, который он носил. — Я древнее тебя, сильнее тебя! Я был, когда ты ещё не родился, и буду, когда ты превратишься в прах!
Чёрные щупальца тьмы вырвались из его тела, устремляясь к Криду, подобно ядовитым змеям. Но они рассыпались в прах, не достигнув цели, сгорая в ауре света, окружавшей Виктора.
Абаддон взревел от ярости и кинулся вперёд, его фигура превратилась в вихрь тьмы, в центре которого пульсировало ядовито-зелёное пламя. Он ударил Крида с силой, способной разрушить гору, с яростью, копившейся тысячелетиями.
Виктор не уклонился и не попытался защититься. Он принял удар на себя, и на мгновение его фигура словно прогнулась под напором тьмы. Но затем выпрямилась, и свет, исходящий от него, стал ещё ярче.
— Я понял, в чём твоя слабость, Абаддон, — произнёс Крид, делая шаг навстречу демону. — Ты всё ещё пытаешься разрушить то, что не понимаешь. Но истинная сила не в разрушении. Она в созидании, в принятии, в единении с тем, что превосходит нас обоих.
Он протянул руку к вихрю тьмы, и там, где его пальцы касались чёрных щупалец, они превращались в свет, словно исцеляясь от древней болезни.
Абаддон закричал — не от боли, а от ужаса осознания того, что происходит. Он пытался отступить, отдалиться от Крида, но было поздно. Свет уже проник в его сущность, рассеивая тьму, трансформируя её.
— Что ты делаешь со мной⁈ — завыл демон голосом, в котором не осталось ничего человеческого.