— Освобождаю тебя, — ответил Виктор. — От ненависти, от жажды разрушения, от вечной войны, которую ты ведёшь даже с самим собой.
Он сделал ещё один шаг, и теперь его рука коснулась центра вихря, где пульсировало зелёное пламя глаз Абаддона. В тот же миг вихрь тьмы взорвался вспышкой света, столь яркой, что, казалось, сам храм растворился в ней.
Когда свет рассеялся, Виктор стоял в центре зала, держа в одной руке пятое кольцо, а в другой — маску из полированной кости, всё, что осталось от Абаддона. Маска, казалось, съёживалась, таяла, превращаясь в прах под взглядом Крида.
— Покойся с миром, древний враг, — тихо произнёс Виктор, когда последняя частица маски растворилась в воздухе. — Наша война окончена.
Он повернулся к алтарю, всё ещё держа пятое кольцо. Оно пульсировало в его ладони, словно живое существо, стремящееся воссоединиться с остальными четырьмя, ставшими частью его сущности.
Виктор долго смотрел на него, зная, что стоит на пороге решения, которое изменит не только его судьбу, но и судьбу всего мира. Четыре кольца внутри него пульсировали в ожидании, а пятое отвечало им, создавая гармонию, которой не было уже тысячелетия.
Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и прижал пятое кольцо к груди, туда, где под кожей светились остальные четыре. Вспышка света озарила храм, когда последнее кольцо слилось с его сущностью, завершая узор, начатый первыми четырьмя.
Земля под ногами Крида задрожала, стены храма затрещали, купол, всё ещё открытый звёздному небу, начал искривляться, словно сама ткань реальности не выдерживала силы, собранной в одной точке.
А затем пространство перед Виктором разорвалось, открывая врата времени — величественный портал, сотканный из света и тьмы, внутри которого виднелись образы всех возможных прошлых и будущих, всех реальностей, существующих одновременно.
Крид стоял перед вратами, и теперь перед ним был выбор, о котором говорил призрак его человечности в хижине у подножия Фудзи, выбор между освобождением для себя ценой разрушения мира и спасением мира ценой собственного уничтожения.
Но Виктор нашёл третий путь. Он медленно поднял руки к вратам, не входя в них и не позволяя тому, что за ними, войти в этот мир. Вместо этого он начал… закрывать их. Не физическим усилием, а силой воли, силой понимания, силой принятия своей истинной природы.
Врата сопротивлялись, пытаясь затянуть его внутрь или выпустить то, что скрывалось за ними. Но Крид был непреклонен. С каждым моментом портал становился всё меньше, его сияние тускнело, и наконец, с последним всплеском энергии, врата времени закрылись.
Но не исчезли полностью. Они словно свернулись, сжались до размеров небольшого кристалла, парящего перед Виктором. Кристалл, внутри которого пульсировали все пять колец, слившихся воедино, — ключ, который теперь можно было хранить, а не использовать.
Крид осторожно взял кристалл в руки, чувствуя его тепло и пульсацию. Он знал, что должен найти для него безопасное место, место, где никто и никогда не сможет использовать его силу для разрушения или хаоса.
Но это было задачей на будущее. Сейчас, когда битва с Абаддоном была окончена, а врата времени запечатаны, Виктор чувствовал лишь усталость и странное облегчение, словно бремя тысячелетий наконец ослабло на его плечах.
Он обернулся и увидел, что храм начинает рушиться — не от разрушительной силы, а словно возвращаясь к своему естественному состоянию после долгих веков мистической поддержки. Колонны крошились, стены трескались, купол обрушивался кусками мрамора и кристалла.
Крид неспешно направился к выходу, зная, что в обвале ему ничего не грозит. Он дошёл до дверей храма, когда услышал знакомый голос за спиной.
— Третий путь, Бессмертный? — произнёс дон Себастьян, стоявший среди руин с той же загадочной улыбкой, что и всегда. — Интересное решение.
Виктор обернулся, не удивляясь появлению испанца.
— Единственно верное, — ответил он. — Ни войти самому, ни выпустить то, что за вратами, а сохранить баланс. Запечатать врата, пока мир — и я сам — не будем готовы к тому, что за ними.
Дон Себастьян кивнул, снимая свои неизменные очки-авиаторы. Его голубые глаза, полные того же огня, что теперь горел в глазах Крида, смотрели с одобрением.
— Мудрый выбор, — произнёс он. — Возможно, самый мудрый из всех, что ты совершил за свои тысячелетия.
Он сделал шаг ближе, глядя на кристалл в руках Виктора.
— И что теперь? Куда ты направишься с этим… ключом от всех миров?
Крид посмотрел на кристалл, затем на дона Себастьяна.
— Туда, где его никто не найдёт, — ответил он. — Ни человек, ни демон, ни даже… такие, как ты.
Испанец рассмеялся — мелодичным смехом, в котором, однако, слышались отголоски древней силы.
— Как я? — переспросил он с деланным удивлением. — И кто же я, по-твоему?
— Хранитель, — просто ответил Виктор. — Один из многих, наблюдающих за вратами времени. Только принявший другой облик, чем старик, которого я встречал у Фудзи или в Тибете.
Дон Себастьян улыбнулся, не отрицая и не подтверждая эту догадку.
— Любопытно, что ты видишь так ясно теперь, — произнёс он. — Когда пять колец стали частью тебя, а потом трансформировались в нечто иное.
Он кивнул на кристалл.
— Позволь дать тебе совет, Бессмертный. Спрячь его не в месте, а во времени. Найди момент, который никто не сможет достичь, и оставь его там. До тех пор, пока не настанет час, когда врата должны будут открыться вновь.
С этими словами дон Себастьян исчез — не растворился постепенно, как в прошлые разы, а просто перестал существовать в этой точке пространства и времени, словно его никогда здесь и не было.
Виктор долго смотрел на место, где стоял испанец, затем перевёл взгляд на кристалл в своей руке. Внутри него пульсировали пять колец, теперь слившихся в единый узор, напоминающий странное созвездие.
— Спрятать во времени, — пробормотал он. — Интересная мысль.
Храм за его спиной окончательно обрушился, превращаясь в руины, которые вскоре поглотит лес, растущий на склонах горы Чанбайшань. Но Криду уже не было до этого дела. Его мысли были направлены в будущее — не только его собственное, но и будущее мира, теперь освобождённого от угрозы Абаддона и хаоса, который мог бы выплеснуться через врата времени.
Он начал спускаться с горы, туда, где ждали его маньчжурские воины, успешно сдержавшие армию китайского императора. Ему предстояло ещё многое — найти безопасное место для кристалла, восстановить мир на землях, которые он прошёл в своём походе, возможно, даже установить новый порядок, основанный не на завоеваниях, а на мудрости и понимании.
Но впервые за тысячелетия Виктор Крид не чувствовал бремени вечности как проклятия. Теперь его бессмертие было не ношей, а даром — возможностью видеть больше, понимать глубже, действовать на временных масштабах, недоступных обычным смертным.
И с этой новой перспективой он шёл навстречу будущему, готовый принять всё, что оно могло ему предложить.
У подножия горы Чанбайшань его встретили вожди маньчжурских племён — уставшие, израненные в битве, но гордые своей победой. Они смотрели на него с благоговением и ожиданием, видя в его глазах отблеск силы, превосходящей человеческое понимание.
— Всё кончено? — спросил Нургачи, выступая вперёд. — Демон побеждён?
Виктор кивнул, его взгляд был ясным и спокойным.
— Побеждён, — ответил он. — И больше никогда не вернётся.
Воины издали торжествующий клич, который эхом разнёсся по долине. Затем Нургачи вновь обратился к Криду:
— Что теперь, великий вождь? Идём на Пекин? Свергаем императора, захватываем Китай?
Виктор покачал головой, его лицо оставалось серьёзным.
— Нет, друг мой. Мы возвращаемся домой. Наша цель достигнута, и большего нам не нужно.
Он оглядел воинов, собравшихся вокруг него, и в его глазах была не жажда власти или завоеваний, а мудрость и спокойная уверенность.
— Мы построим нечто большее, чем империя, — произнёс Крид. — Мы создадим мир, где разные народы смогут жить в согласии, не подчиняя друг друга, а уважая различия и находя общее.
Маньчжурские вожди переглянулись, на их лицах читалось удивление, смешанное с уважением. Они пришли, готовые завоёвывать и разрушать, а уходили с видением созидания и гармонии.
И когда войско двинулось на север, к родным степям и лесам, все чувствовали, что участвовали в чём-то большем, чем просто военный поход. Они были свидетелями поворотного момента в истории — не только своего народа, но и всего мира.
А Виктор Крид шёл во главе этого войска, с кристаллом, хранящим запечатанные врата времени, надёжно спрятанным на груди. Бессмертный, нашедший свой путь. Воин, ставший миротворцем. Человек, принявший свою истинную природу и предназначение.
И хотя никто не мог предсказать, куда приведёт его этот путь в будущем, одно было ясно: история Копья Судьбы и пяти колец завершилась. А история Виктора Крида и мира, который он помогал создать, только начиналась.
Весть о поражении Абаддона и отступлении маньчжурского войска быстро достигла Пекина, но в пересказе императорских шпионов и напуганных очевидцев она приобрела искажённые черты. Император Китая, освободившись от влияния своего демонического советника, впал в неистовую ярость, узнав о вторжении варваров на священные земли Поднебесной и о разрушении древнего храма Лунного Света.
В Запретном городе состоялся экстренный совет, на котором высшие сановники и военачальники требовали немедленного ответного удара — полномасштабного вторжения в земли маньчжуров, полного истребления этих дерзких варваров.
— Их нужно стереть с лица земли, — говорил один из генералов, стуча кулаком по столу. — Чтобы никто и никогда больше не осмелился ступить на землю Поднебесной без позволения Сына Неба!