Они покинули храм через восточные ворота и направились вверх по склону холма, туда, где первые лучи солнца касались травы, превращая капли росы в крошечные бриллианты. Ли Вэй шёл впереди, его движения были плавными и уверенными, несмотря на преклонный возраст. Виктор следовал за ним, чувствуя, как с каждым шагом что-то меняется — не в окружающем мире, а в его восприятии этого мира.
Звуки становились глубже, краски — ярче, запахи — насыщеннее. Он начал замечать детали, ускользавшие от его внимания раньше: тончайшие оттенки зелени на листьях, сложные узоры на крыльях бабочек, музыкальные созвучия в шелесте ветра. Это было похоже на пробуждение от долгого сна, на снятие пелены с глаз, на рождение нового восприятия.
Они достигли вершины холма, где рос древний дуб с раскидистой кроной. Ствол дерева был покрыт мхом и лишайниками, создававшими причудливые узоры, напоминающие руны забытого языка.
Ли Вэй остановился у дуба и поднял компас так, чтобы первые лучи солнца отразились от его бронзовой поверхности.
— Смотри, — произнёс монах, указывая на ствол дерева.
Виктор всмотрелся и заметил, как узоры из мха и лишайников начали меняться, словно живые существа, перетекая и формируя новые конфигурации. Постепенно среди них проявился контур двери — неприметной, словно нарисованной детской рукой, но безусловно реальной.
— Это путь между мирами, — пояснил Ли Вэй. — Один из многих, но наиболее подходящий для нашей цели. За этой дверью лежит пространство, не принадлежащее ни одному из известных измерений, — место вне времени, где можно спрятать то, что должно оставаться скрытым.
Он протянул руку и коснулся контура двери. В тот же миг линии засветились мягким голубоватым светом, похожим на сияние, окружавшее Крида.
— Открой её, — предложил монах, отступая в сторону. — Твоя связь с Копьём Судьбы даёт тебе право и возможность пересекать подобные границы.
Виктор сделал шаг вперёд и положил ладонь на светящийся контур. Тепло пробежало по его пальцам, поднялось по руке, достигло груди, где под кожей пульсировали пять колец, слившихся с его сущностью. Он почувствовал резонанс — словно что-то в нём откликнулось на зов двери, словно две части одной загадки наконец встретились.
С лёгким скрипом, похожим на вздох старого дерева, дверь начала открываться, являя за собой не продолжение леса, как можно было ожидать, а совершенно иной пейзаж. Пространство за дверью напоминало гигантский зал без стен и потолка, уходящий в бесконечность во всех направлениях. Вместо неба там было множество звёзд, но не тех, что видны с Земли, а иных — более ярких, более близких, словно соткавших собой свод над этим странным местом.
— Идём, — сказал Ли Вэй, шагая через порог. — Время здесь течёт иначе. Каждый миг промедления в нашем мире может означать эпохи в этом месте.
Виктор последовал за ним, и как только он пересёк границу между мирами, ощущения изменились ещё сильнее. Здесь не было воздуха в привычном понимании, но он мог дышать. Не было земли под ногами, но он чувствовал опору. Не было времени, но он ощущал движение и изменение.
Дверь за их спинами закрылась и исчезла, словно никогда и не существовала. Теперь они стояли в странном пространстве, окружённые сиянием далёких звёзд и мягким светом, источник которого невозможно было определить.
— Что это за место? — спросил Виктор, его голос звучал странно в этой среде — глубже, многослойнее, словно каждое слово имело множество значений одновременно.
— Даосы называют его Бесформенным Царством, — ответил Ли Вэй. — Место, где всё возможно и ничто не определено. Здесь нет прошлого, настоящего или будущего в привычном понимании. Всё существует одновременно и никогда.
Он сделал несколько шагов вперёд, и пространство вокруг него изменилось, словно отражая его внутреннее состояние. Появились контуры гор, озёр, долин — не реальных, но воспринимаемых как таковые.
— Здесь мысль становится реальностью, — продолжил монах. — А реальность — лишь отражением мысли. Это идеальное место для того, что мы хотим сделать.
Виктор последовал за ним, наблюдая, как пространство реагирует на его присутствие. Вокруг него формировались фрагменты воспоминаний — отголоски тысячелетий, проведённых в странствиях и сражениях. Он видел лица людей, которых знал и любил, места, которые посетил, события, в которых участвовал. Всё это появлялось и исчезало, словно отражения в воде, потревоженной ветром.
— Сосредоточься, — посоветовал Ли Вэй, заметив его замешательство. — Не позволяй прошлому отвлечь тебя от цели. Мы здесь, чтобы спрятать кристалл, а не блуждать в лабиринтах памяти.
Крид кивнул и усилием воли заставил воспоминания отступить. Пространство вокруг стало более спокойным, более определённым, хотя всё ещё странным и подчиняющимся иным законам, чем мир, который они покинули.
— Куда теперь? — спросил он, глядя на бесконечность, простирающуюся во всех направлениях.
Ли Вэй указал на один из скоплений звёзд, образующих нечто, напоминающее спираль.
— Туда, — ответил он. — К Колодцу Вечности. Месту, где даже время перестаёт существовать. Там мы сможем спрятать кристалл так, что его никогда не найдут — ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем.
Они двинулись в указанном направлении, и пространство вокруг них изменялось, подстраиваясь под их намерения. Казалось, сама ткань реальности складывалась и разворачивалась, чтобы сократить путь, приближая их к цели.
По мере продвижения звёзды становились ярче, а их свет — глубже, насыщеннее, словно они видели не просто небесные тела, а сущности, обладающие сознанием и волей. Виктор чувствовал их взгляды, их интерес, их оценку — словно они проверяли его, определяя, достоин ли он идти этим путём.
Наконец, они достигли странного места, где звёзды образовывали идеальный круг, а в центре его находилось нечто, напоминающее колодец — глубокая шахта без дна, наполненная не водой или тьмой, а чистой потенциальностью, возможностью всего и ничего одновременно.
— Колодец Вечности, — произнёс Ли Вэй с благоговением в голосе. — Место, где всё начинается и всё заканчивается. Место абсолютной тишины и бесконечного звучания.
Он подошёл к краю колодца и указал Виктору, чтобы тот присоединился к нему.
— Достань кристалл, — попросил монах.
Крид открыл сумку и извлёк артефакт — небольшой кристалл, внутри которого пульсировали пять колец, сплетённые в единый узор. В этом странном месте кристалл светился ярче, чем когда-либо, его голубое сияние отражалось в глазах Виктора, создавая впечатление, что они смотрят друг на друга — две части одного целого, две грани одной сущности.
— Что теперь? — спросил Крид, держа кристалл на ладони. — Просто бросить его в колодец?
Ли Вэй покачал головой.
— Нет, это было бы слишком просто и недостаточно надёжно. Мы должны создать хранилище — место внутри места, время внутри безвременья.
Он коснулся края колодца, и пространство вокруг задрожало, словно от невидимого ветра.
— Закрой глаза, — посоветовал монах. — Представь место, которое никто никогда не найдёт. Место, существующее только в твоём сознании, в твоей воле. Место, достойное хранить ключ от всех миров и эпох.
Виктор закрыл глаза и сосредоточился. Образы проносились в его сознании — горы и моря, пустыни и леса, места, которые он видел за тысячелетия странствий. Но ни одно из них не казалось достаточно надёжным, достаточно скрытым от посторонних глаз.
А затем пришло озарение. Не место в пространстве, а момент во времени. Не «где», а «когда». Мгновение между вдохом и выдохом, между ударами сердца, между мыслью и действием. Мгновение настолько мимолётное, что его невозможно уловить, измерить, запомнить. Но мгновение, существующее всегда и везде, в каждом живом существе, в каждом движении космоса.
Виктор открыл глаза, и в его взгляде читалось новое понимание.
— Я знаю, где спрятать его, — произнёс он. — Не в месте, а в моменте. В промежутке между сущим и несущим, между бытием и небытием.
Ли Вэй улыбнулся, словно именно такого ответа и ждал.
— Тогда создай этот момент, — сказал он. — Здесь, в Бесформенном Царстве, твоя воля может воплотить любую концепцию, любую идею.
Крид кивнул и сосредоточился на кристалле в своей руке. Пять колец внутри него пульсировали в унисон с биением его сердца, словно были его продолжением, частью его существа. Он закрыл глаза и представил тот самый промежуток — не-момент между моментами, пустоту между существованием, паузу между нотами в великой симфонии мироздания.
Кристалл в его руке начал меняться — не физически, но концептуально, становясь одновременно более реальным и более абстрактным. Голубое сияние вокруг него усилилось, приобрело новые оттенки, недоступные обычному человеческому зрению, но видимые здесь, в этом странном месте между мирами.
А затем произошло нечто удивительное. Кристалл словно раздвоился — оставаясь в руке Виктора и одновременно исчезая, уходя в то не-место, не-время, которое он создал своей волей и своим пониманием. Он был и не был, существовал и не существовал одновременно — парадокс, невозможный в обычном мире, но совершенно естественный здесь, в Бесформенном Царстве.
— Это… сработало? — спросил Крид, глядя на свою руку, где кристалл одновременно был и отсутствовал, видимый и невидимый, осязаемый и неуловимый.
Ли Вэй кивнул, его глаза светились тем же пониманием, что и глаза Виктора.
— Сработало, — подтвердил он. — Теперь кристалл находится в месте вне места, во времени вне времени. Он существует везде и нигде, всегда и никогда. Никто не сможет найти его, кроме тебя — того, кто создал это уникальное хранилище.
Он положил руку на плечо Крида, и его прикосновение было странно материальным в этом нематериальном месте.