Испанец некоторое время изучал его лицо, затем кивнул.
— Справедливо, кардинал. Для начала этого достаточно.
Он протянул руку, и Виктор пожал её.
— Я отправлю гонца в Мадрид сегодня же, — сказал дон Себастьян. — Через месяц флот будет готов отплыть к берегам Святой Земли. А я… — он сделал паузу, — я останусь здесь, если вы не возражаете. Как личный представитель короны Испании при вашем дворе.
— Вы будете желанным гостем, дон, — ответил Крид, хотя его глаза оставались настороженными.
Когда испанец направился к выходу, Виктор окликнул его:
— Дон Себастьян!
Тот обернулся, приподняв бровь.
— Вы никогда не говорили, какие интересы в этой истории преследуете лично вы, — заметил Крид.
За стёклами очков-авиаторов мелькнули голубые искры — быстрые, пугающие, напоминающие вспышки потустороннего пламени.
— Скажем так, кардинал, — произнёс испанец с лёгкой улыбкой. — Я коллекционер редкостей. И мне было бы крайне… интересно увидеть, как выглядит Копьё Судьбы с пятью кольцами.
С этими словами он покинул комнату, оставив Виктора наедине с шахматной доской, где чёрные фигуры окружали поверженного белого короля.
Позже тем же вечером, когда сумерки окутали Каир, Крид стоял на балконе своих покоев, наблюдая, как дон Себастьян прогуливается по внутреннему саду храма. Испанец двигался с кошачьей грацией, изредка останавливаясь, чтобы изучить какое-нибудь растение или архитектурную деталь.
— Не доверяешь ему, — произнесла Изабелла, появляясь рядом с Виктором. Это был не вопрос, а утверждение.
— Ни на мгновение, — ответил Крид, не отрывая взгляда от испанца. — В нём есть что-то… нечеловеческое.
Изабелла кивнула, её взгляд тоже был прикован к фигуре в чёрном костюме.
— Я почувствовала это, как только он вошёл в храм. Он не Тень, как Абаддон, но и не обычный человек.
— Что бы он ни был, — мрачно произнёс Виктор, — он знает слишком много. О Копье, о кольцах, обо мне.
— И всё же ты принял его помощь, — заметила Изабелла.
Крид кивнул, его лицо стало жёстким.
— Мы не можем позволить себе отказаться от союзников, даже таких сомнительных. Абаддон становится сильнее с каждым днём. Если он доберётся до третьего кольца раньше нас…
Он не закончил фразу, но Изабелла понимала без слов. Она положила руку на плечо Виктора, почувствовав, как напряжены его мышцы.
— А что, если дон Себастьян служит не королю Испании, а… кому-то ещё? — тихо спросила она.
Крид повернулся к ней, в его глазах мелькнул отблеск голубого сияния — отголосок силы Копья.
— Тогда, моя дорогая, — произнёс он с холодной решимостью, — нам придётся сыграть в более опасную игру, чем шахматы. И я намерен выиграть её, чего бы это ни стоило.
Внизу, в саду, дон Себастьян внезапно поднял голову, словно почувствовав их взгляды. Даже с такого расстояния они видели его улыбку — загадочную, хищную, обещающую, что истинная партия только начинается.
Средиземное море кипело от движения кораблей. От Гибралтара до берегов Леванта морская гладь была испещрена парусами — белыми, красными, золотыми, с крестами всех форм и размеров. Новый крестовый поход, о котором веками мечтали европейские монархи, наконец стал реальностью.
Виктор Крид стоял на носу флагманского корабля — величественной испанской каракки «Санта-Мария де ла Виктория». Свежий морской ветер трепал его золотистые волосы, а на груди сиял серебряный крест Рассветного ордена. Копьё Судьбы, теперь с двумя кольцами на рукояти, он держал в правой руке, опираясь на него, словно на посох власти.
— Ваш план сработал превосходно, монсеньор, — произнёс дон Себастьян, появляясь рядом с ним. В ярком солнечном свете он казался болезненно бледным, несмотря на месяцы, проведённые в жарком Каире. — Объединить христианский мир вокруг идеи освобождения Святой Земли… Это достижение достойно самого Урбана II.
Крид бросил на испанца короткий взгляд. За прошедшие месяцы их отношения оставались натянутыми — формально союзники, на деле они кружили друг вокруг друга, как хищники, оценивая силы и слабости противника.
— Идея освобождения Иерусалима всегда была мощным символом, — ответил Виктор. — Особенно когда подкрепляется золотом и обещаниями новых земель.
Дон Себастьян улыбнулся, его глаза скрывались за неизменными очками-авиаторами, но Крид знал, что за ними скрывается тот же голубой огонь, что он видел в первую их встречу.
— Не скромничайте, кардинал. Завоевание всего Египта за три месяца — это не просто политический успех. Это… почти чудо.
Виктор ничего не ответил, вновь обращая взгляд к горизонту. Он не любил вспоминать кровавые дни покорения Египта. Города, падавшие один за другим перед мощью объединённого христианского войска. Александрия, Дамиетта, Луксор — все они теперь находились под властью крестоносцев, и над каждым развевался штандарт Рассветного ордена.
Победы давались нелегко. Мамелюки и их союзники сражались отчаянно, но против ста тысяч воинов, собранных со всей Европы, и мощи огнестрельного оружия они оказались бессильны. Особенно когда к восточным воротам Каира подошла османская армия — не как враг христиан, но как неожиданный союзник. Древняя вражда с мамелюками заставила турок заключить временный мир с крестоносцами, чтобы разделить добычу.
— Султан Селим прислал письмо, — сказал дон Себастьян, нарушая молчание. — Он интересуется, когда мы планируем начать поход на Иерусалим. И напоминает о своём праве на священные места ислама.
Крид усмехнулся.
— Уверен, он помнит и о нашем праве на христианские святыни. И о том, что его армия теперь в меньшинстве.
Испанец наклонил голову.
— Тонкий баланс, не так ли? Турки, мамелюки, крестоносцы… И где-то в тени — Абаддон, ищущий третье кольцо.
Виктор крепче сжал Копьё. От одного упоминания имени древнего врага артефакт отзывался, пульсируя голубоватым светом.
— Мы будем в Иерусалиме через две недели, если погода не изменится, — произнёс он. — И тогда мы узнаем, опередил ли нас Абаддон.
— Или кто-то ещё, — тихо добавил дон Себастьян, но Крид предпочёл не заострять внимание на этих словах.
Военный совет собрался в просторном шатре, установленном на палубе флагмана. Здесь присутствовали командующие всех основных сил крестового похода: граф Альварес из Испании, генерал Фонтенбло от французской короны, барон фон Штайнер из германских земель, граф Торрес от Венеции и множество других дворян и церковников, объединённых под знаменем креста.
Виктор стоял во главе длинного стола, на котором была разложена подробная карта Святой Земли. Изабелла держалась чуть позади него, молчаливая и внимательная. Дон Себастьян занял место в дальнем конце стола, где тени были гуще.
— Господа, — начал Крид, обводя взглядом присутствующих. — Мы приближаемся к кульминации нашего священного похода. Через две недели наши корабли бросят якорь у порта Яффа, и мы начнём продвижение к Иерусалиму.
Он указал на карту, отмечая основные направления удара.
— Наш план прост: три колонны, сходящиеся к Святому городу с запада, севера и юга. Одновременно войска султана Селима будут двигаться с востока, сдерживая любые подкрепления, которые могут прийти из глубин исламских земель.
— А что с местными правителями? — спросил граф Торрес, поглаживая ухоженную бороду. — Говорят, мамелюкский гарнизон Иерусалима невелик, но хорошо укреплён.
— По нашим сведениям, — ответил Крид, — в городе не более трёх тысяч защитников. После падения Каира многие дезертировали.
— И всё же, — вмешался генерал Фонтенбло, — Иерусалим не раз выдерживал осады куда более сильных армий. Его стены…
— Его стены падут, — отрезал Виктор, и в его голосе прозвучала такая уверенность, что никто не осмелился возразить.
В наступившей тишине дон Себастьян медленно поднялся со своего места.
— Господа, — произнёс он мягким голосом, но все тут же обратили на него внимание. — Позвольте напомнить, что наш поход благословлён не только Его Святейшеством Папой, но и самим Господом. Мы несём веру и справедливость в земли, истерзанные неверными.
Он сделал паузу, обводя присутствующих взглядом из-за тёмных стёкол очков.
— Но с благословением приходит и ответственность. Когда Иерусалим падёт, мы должны помнить о христианском милосердии. Не повторять ошибок прошлых крестовых походов, когда улицы Святого города обагрились кровью невинных.
По собранию прокатился ропот. Некоторые военачальники кивали, другие хмурились. Виктор внимательно наблюдал за реакцией каждого.
— Дон Себастьян прав, — произнёс он наконец, и шум стих. — Иерусалим должен быть освобождён, не разрушен. Мы пришли вернуть христианские святыни, не превратить их в руины.
Он обвёл взглядом присутствующих, и каждый почувствовал силу этого взгляда — холодного и пронзительного, как зимнее солнце.
— Но я также хочу, чтобы все понимали: это не просто война за землю или религиозные символы. Ставки гораздо выше.
Крид сделал паузу, и многим показалось, что воздух в шатре стал холоднее.
— В Иерусалиме находится реликвия огромной силы и значения. Артефакт, который может изменить судьбу не только этой войны, но и всего мира. И наш долг — найти его прежде, чем это сделают силы, враждебные христианству и самой человеческой природе.
— Что за реликвия, монсеньор? — осмелился спросить молодой рыцарь из свиты барона фон Штайнера.
Виктор обменялся быстрым взглядом с Изабеллой, затем ответил:
— Третье кольцо Копья Судьбы. Артефакт, связанный с распятием Христа и обладающий мощью, которую трудно представить смертному разуму.
Он поднял Копьё, позволяя двум уже найденным кольцам засиять в полумраке шатра.