— Вы говорите с уверенностью человека, видевшего подобное своими глазами, — заметил принц, уже привыкший к таким заявлениям своего главнокомандующего.
— Именно так, — кивнул Крид. — Я видел падение Рима и Византии, взлёт и крах Арабского халифата, расцвет и увядание империи Каролингов. Все они следовали одному и тому же циклу — подъём, расширение, стагнация, упадок. Но те, что основывались на взаимовыгодном сотрудничестве и уважении к подданным, существовали дольше и падали мягче.
Принц задумчиво смотрел на гавань, заполненную кораблями под флагами разных стран — свидетельство того, что Александрия уже возвращала себе статус международного торгового центра.
— Я хочу построить именно такую империю, — тихо сказал он. — Не просто расширить территорию Кипра, но создать новый тип государства, которое станет мостом между Востоком и Западом, между христианством и исламом, между традициями и новыми идеями.
— Амбициозная цель, — Крид слегка улыбнулся, — но достойная правителя вашего калибра. И если кто-то способен достичь её, то это вы, Пьер де Лузиньян.
Перед отплытием на Кипр была проведена торжественная церемония. На главной площади Александрии принц Пьер официально объявил о создании Кипрско-Александрийского королевства и назначил временную администрацию города. Сержант де Брюс, произведённый в полковники, стал военным губернатором Александрии. Для гражданского управления был сформирован совет, включавший как кипрских дворян, так и представителей местной знати.
— Это историческое событие, — провозгласил принц перед собравшимися горожанами и воинами. — Сегодня мы закладываем основу нового государства, которое объединит берега Средиземного моря под знаменем мира и процветания!
Его речь была встречена восторженными возгласами. Даже местные жители, поначалу опасавшиеся новых правителей, начинали видеть выгоды от изменения статуса города. Александрия, освобождённая от строгого контроля мамелюкского султаната, могла снова стать тем, чем была в древности — космополитическим центром торговли и культуры.
После церемонии Крид некоторое время прогуливался по улицам города, вспоминая, каким он видел его в прошлые эпохи. Александрия Птолемеев с её великой библиотекой и маяком, Александрия римских времён, византийская Александрия… Город менялся, но его сущность оставалась прежней — врата между мирами, перекрёсток культур.
В одном из тихих двориков он остановился, разглядывая древнюю колонну, покрытую почти стёршимися греческими надписями. Внезапно он почувствовал чьё-то присутствие за спиной и резко обернулся, рука инстинктивно легла на рукоять шамшира.
— Не стоит тревожиться, Бессмертный, — произнёс знакомый голос. — Я пришёл не сражаться.
Перед ним стоял брат Константин, но не в монашеской рясе, а в простой дорожной одежде. Его лицо осунулось, глаза запали, но в них по-прежнему горел фанатичный огонь.
— Ты, — Крид не скрывал удивления. — Я думал, ты давно покинул эти земли.
— И оставил Копьё в твоих руках? — монах покачал головой. — Нет, Виктор Крид, или как тебя там звали в прошлых жизнях. Я следовал за вами от самого Кипра, наблюдал за битвой с мамелюками, видел, как ты используешь силу артефакта.
— Чего ты хочешь? — Крид не расслаблялся, готовый к любому развитию событий.
— Предупредить тебя, — неожиданно ответил Константин. — Ты думаешь, что понимаешь природу Копья, но это не так. Оно использует тебя так же, как ты используешь его.
— О чём ты говоришь?
Монах сделал шаг ближе, понизив голос до шёпота.
— Копьё не просто реликвия, Бессмертный. Оно живое. У него есть собственная воля и собственные цели. Да, оно даровало тебе воспоминания, но выборочно. Оно показало тебе то, что хотело показать.
Крид нахмурился. В словах брата Константина была логика, которую нельзя было просто отмести. Действительно, воспоминания вернулись к нему не все и не в хронологическом порядке.
— Какова его цель, по-твоему? — спросил он.
— Власть, — просто ответил монах. — Копьё жаждет власти над миром. И оно использует тебя как инструмент, чтобы достичь её. Сегодня Александрия, завтра Египет, послезавтра всё Средиземноморье… Где это закончится, Бессмертный?
— Твои слова звучат как бред фанатика, — Крид покачал головой, но внутри него зародилось беспокойство. — Копьё — лишь оружие, символ, а не живое существо.
— Ты так думаешь? — Константин горько усмехнулся. — Тогда попробуй расстаться с ним. Оставь его на день, на час. Ты почувствуешь его зов, его притяжение. Оно не отпустит тебя, потому что вы связаны — Копьё и его носитель, две части одного целого.
Крид невольно коснулся Копья, закреплённого за спиной. Он должен был признать, что с момента обретения реликвии ни разу не расставался с ней надолго. И да, он чувствовал странную связь, словно Копьё было продолжением его тела и разума.
— Даже если ты прав, — медленно произнёс он, — что ты предлагаешь? Отдать Копьё тебе? Человеку, организовавшему заговор против принца, предавшему свои обеты?
— Нет, — монах покачал головой. — Я понял, что недостоин владеть им. Я слишком слаб, слишком подвержен искушениям власти. — Он посмотрел прямо в глаза Криду. — Я предлагаю тебе уничтожить его.
— Уничтожить Копьё Лонгина? — Крид не скрывал изумления. — Это вообще возможно?
— Есть способ, — кивнул Константин. — Древний ритуал, описанный в текстах, которые я изучал годами. Он требует определённых условий и… жертвы. Но это единственный путь освободить мир от влияния артефакта.
Крид внимательно смотрел на монаха, пытаясь понять, лжёт ли он. Но в глазах Константина он видел только усталость и странную решимость человека, пришедшего к важному осознанию.
— Почему ты говоришь мне это сейчас? — спросил Крид. — После всего, что произошло?
— Потому что я видел, как ты использовал Копьё в битве, — ответил Константин. — Я видел свет, исходящий от него. Это был не божественный свет, Бессмертный. Это было что-то другое, древнее и жуткое. И я понял, что ошибался всё это время, считая Копьё ключом к истинной вере. Оно — нечто иное, нечто, что не должно существовать в нашем мире.
Крид молчал, обдумывая услышанное. Часть его отвергала слова монаха как попытку обмана. Но другая часть, та, что помнила две тысячи лет истории, чувствовала правду в его словах.
— Я обдумаю то, что ты сказал, — наконец произнёс он. — Но не жди, что я просто поверю тебе на слово.
Глава 14
Тибр переливался золотом в лучах заходящего солнца, когда корабль под флагом Кипрско-Александрийского королевства вошёл в устье реки. На главной палубе стоял Виктор Крид, величественная фигура в тёмно-синем камзоле с серебряным шитьём. Копьё Лонгина, закреплённое в специальных ножнах за спиной, привлекало благоговейные взгляды моряков, которые невольно крестились, проходя мимо своего командующего.
— Рим, — тихо произнёс стоявший рядом принц Пьер. — Вечный город. Сколько раз вы бывали здесь, капитан?
— Слишком много, чтобы помнить точное число, Ваше Высочество, — ответил Крид, не отрывая взгляда от приближающегося берега. — Я видел его при императорах и консулах, при готах и византийцах, при великих папах и во времена упадка. Но всегда Рим оставался Римом — сердцем мира, центром силы.
— И сейчас мы прибываем сюда с величайшей победой со времён крестовых походов, — принц не скрывал гордости. — Захват Александрии всколыхнул всю Европу. Папа Урбан прислал личное приглашение, выражая восхищение нашими достижениями.
— Этого следовало ожидать, — кивнул Крид. — Александрия — не просто ещё один захваченный порт. Это символ. Христианский флаг над городом, основанным Александром Великим, одним из центров раннего христианства, в течение веков находившимся под властью мусульман… Это меняет баланс сил во всём Средиземноморье.
Принц внимательно посмотрел на своего главнокомандующего.
— Вы готовы к аудиенции у Его Святейшества? Я слышал, он человек проницательный. Возможно, он заметит вашу… необычную природу.
— Я встречался с папами и раньше, — с лёгкой улыбкой ответил Крид. — Некоторые замечали, некоторые нет. В любом случае, Его Святейшество интересуется прежде всего тем, что мы принесли христианству — победу, новые территории, укрепление веры на Востоке. А не тем, кто я такой.
— И всё же будьте осторожны, — принц положил руку на плечо Крида. — Вы слишком ценны для нашего королевства, чтобы рисковать вами даже перед Святым Престолом.
Папская процессия встретила их у причала — десяток священников в белоснежных одеяниях, отряд швейцарской гвардии в ярких мундирах и личный представитель понтифика, кардинал Бартоломео Прини, известный своей дипломатической ловкостью.
— Ваше Высочество, — кардинал поклонился принцу Пьеру. — Капитан Крид, — он так же почтительно приветствовал главнокомандующего. — Рим приветствует героев Александрии. Его Святейшество ожидает вас с нетерпением.
Принца Пьера и Крида проводили к роскошным каретам, украшенным папскими гербами. Под звуки труб и восторженные крики собравшейся толпы процессия двинулась по улицам Рима к Ватикану.
— Посмотрите, как они встречают нас, — заметил принц, глядя в окно кареты на ликующих горожан. — Словно триумфаторов древности.
— В некотором смысле так и есть, — кивнул Крид. — Ваша победа над мамелюками — первый серьёзный успех христианского оружия на Востоке за последнее столетие. Люди нуждаются в героях и в надежде.
Ватикан предстал перед ними во всём своём великолепии — базилика Святого Петра, недавно расширенная и украшенная по проекту лучших мастеров, папский дворец с его сложной системой залов и дворов, сады, радующие глаз среди каменных построек.
Аудиенция была назначена на следующий день. До этого гостям предоставили роскошные апартаменты в гостевом крыле папского дворца, где они могли отдохнуть и подготовиться к встрече с понтификом.
Вечером кардинал Прини нанёс им неформальный визит, чтобы обсудить детали предстоящей церемонии.