— И что получит Тунис от такого соглашения?
— Пять тысяч золотых дукатов ежегодно, — Крид назвал сумму, которая заставила визиря едва заметно вздрогнуть. — А также обязательство защищать проходящие мимо торговые суда, независимо от флага, под которым они плывут. Включая, разумеется, и ваши корабли.
Султан задумчиво погладил бороду.
— Щедрое предложение. Но есть проблема: берберские племена Джербы славятся своей независимостью. Они признают мою власть лишь номинально. Если я разрешу христианским рыцарям строить крепость на их земле, они могут восстать.
— Я предвидел такую возможность, — кивнул Крид. — Поэтому предлагаю необычное решение. Прежде чем мы заключим официальное соглашение, позвольте мне отправиться на Джербу и лично договориться с вождями берберов.
— Вы? Христианский кардинал собирается убедить берберских пиратов отдать часть их земли под крепость крестоносцев? — султан не скрывал скептицизма.
— У меня есть определенный опыт… дипломатии, — спокойно ответил Крид. — И я говорю на их языке.
— Возможно, — Абу Фарис все еще сомневался. — Но я не могу отпустить вас на Джербу без гарантии, что вы вернетесь для заключения официального договора. Вдруг вы просто захватите часть острова силой?
— Разумная предосторожность, — согласился Крид. — Что вы предлагаете?
— Заложника, — твердо сказал султан. — Один из ваших рыцарей останется здесь, пока вы не вернетесь.
Крид переглянулся со своими спутниками.
— Я согласен, — наконец произнес он. — Сир Раймонд де Кабрер останется вашим гостем до моего возвращения.
Де Кабрер вежливо склонил голову, принимая свою роль.
Игра началась. Крид играл белыми, делая осторожные, продуманные ходы. Султан отвечал агрессивно, стремясь установить контроль над центром доски. Придворные собрались вокруг, наблюдая за поединком с нескрываемым интересом. Репутация султана как мастера шахмат была хорошо известна, и мало кто из визитёров осмеливался принять его вызов.
— Вы играете необычно, кардинал, — заметил Абу Фарис, когда игра перешла в среднюю стадию. — Жертвуете пешки без колебаний, но бережёте коня и слона.
— Каждая фигура имеет свою ценность, Ваше Величество, — ответил Крид, делая очередной ход. — Но эта ценность не постоянна. Она меняется в зависимости от положения на доске.
— Как и в жизни, — кивнул султан, задумчиво глядя на доску. — Иногда простой человек может стать важнее визиря, если оказывается в нужном месте в нужное время.
— Именно так, — Крид улыбнулся, отмечая проницательность собеседника. — Особенно когда этот простой человек готов пожертвовать собой ради высшей цели.
Игра продолжалась. Крид методично развивал свою позицию, временами делая ходы, которые казались странными или даже ошибочными. Но постепенно становилось ясно, что у него есть план, невидимый для противника. Султан, привыкший к стандартным тактикам, всё чаще хмурился, сталкиваясь с неожиданными решениями кардинала.
— Вы полны сюрпризов, — произнёс Абу Фарис, когда Крид пожертвовал своего ферзя в обмен на, казалось бы, незначительное позиционное преимущество. — Большинство игроков никогда не решится на такой ход.
— Иногда нужно отказаться от очевидной силы, чтобы обрести истинное преимущество, — спокойно ответил Крид. — В этом мудрость не только шахмат, но и политики.
Через несколько ходов стало ясно, что жертва ферзя была частью глубоко продуманной комбинации. Кони и слоны Крида координировали свои действия с пугающей эффективностью, загоняя короля султана в угол доски.
— Шах, — произнёс Крид, выдвигая коня на атакующую позицию.
Султан долго изучал доску, потом покачал головой с оттенком восхищения:
— Я вынужден признать поражение, кардинал. Ещё два хода, и будет мат.
Он опрокинул своего короля, символизируя капитуляцию. По залу пробежал тихий шёпот — придворные редко видели своего повелителя проигравшим.
— Великолепная игра, Ваше Величество, — искренне сказал Крид. — Вы защищались мастерски.
— Но не достаточно мастерски, — султан слегка улыбнулся. — Однако проигрыш достойному противнику — не позор, а урок. — Он внимательно посмотрел на кардинала. — Теперь я понимаю, почему вы предлагаете столь необычный план для Джербы. Вы мыслите на несколько ходов вперёд, видя комбинации, скрытые от других.
— Я всего лишь стараюсь рассматривать все возможности, — скромно ответил Крид. — И искать решения, выгодные для всех сторон.
— Согласно нашим традициям, победитель в шахматах может просить у хозяина дома подарок, — сказал султан. — Что вы хотите, кардинал?
Крид сделал вид, что задумался, хотя на самом деле давно знал ответ:
— Если позволите, Ваше Величество, я бы хотел, чтобы со мной на Джербу отправился человек, хорошо знающий местные обычаи и язык берберов. Кто-то, кому доверяют и ваш двор, и племена острова.
Султан погладил бороду, обдумывая просьбу.
— У меня есть такой человек, — наконец произнёс он. — Хасан ибн Юсуф, мой советник по делам берберских племён. Его мать была из знатного рода Джербы, и он провёл там молодость. Если кто-то и может помочь вам установить контакт с вождями, то это он.
— Я благодарен за такой ценный подарок, Ваше Величество, — Крид склонил голову.
— Надеюсь, вы оцените его по достоинству, — ответил султан. — Хасан не только знаток Джербы, но и мои глаза и уши. — Он многозначительно посмотрел на кардинала. — Думаю, мы понимаем друг друга.
— Полностью, Ваше Величество, — Крид позволил себе лёгкую улыбку. — Абсолютно полностью.
Два дня спустя небольшое судно под нейтральным флагом генуэзских торговцев приближалось к острову Джерба. На борту, помимо Крида и трёх его рыцарей, находился Хасан ибн Юсуф — высокий смуглый мужчина с проницательными тёмными глазами и аккуратно подстриженной бородой. Он стоял на носу корабля рядом с кардиналом, указывая на приближающийся берег.
— Джерба — особое место, монсеньор, — говорил Хасан на хорошем итальянском с лёгким акцентом. — Берберы, живущие здесь, не похожи на своих собратьев с материка. Они более независимы, более горды и… более подозрительны к чужакам.
— В том числе и к тунисскому султану? — спросил Крид, изучая приближающийся берег.
— Особенно к нему, — усмехнулся Хасан. — Они платят дань, соблюдают внешние признаки подчинения, но в душе остаются свободными. Берберы Джербы никогда по-настоящему не склоняли голову ни перед кем — ни перед арабами, ни перед турками, ни перед христианами.
— Я уважаю такую независимость, — заметил Крид. — В каком-то смысле, это похоже на венецианцев, которые тоже всегда стремились сохранить свою автономию от крупных держав.
Хасан внимательно посмотрел на кардинала:
— Странные слова для человека, представляющего одну из самых могущественных организаций в христианском мире.
— Церковь сильна именно потому, что умеет приспосабливаться к местным условиям, — ответил Крид. — Мудрый пастырь не пытается сломать своих овец — он ведёт их, уважая их природу.
Они замолчали, наблюдая, как берег становится всё ближе. Джерба представляла собой низкий остров с белыми песчаными пляжами и рощами финиковых пальм. Вдалеке виднелись характерные белые квадратные дома местных жителей, сгруппированные в небольшие поселения.
— Мы направляемся в Хумт-Сук? — спросил Крид, упоминая главный город острова.
— Нет, — покачал головой Хасан. — Там слишком много глаз и ушей, включая шпионов генуэзцев и арагонцев. Мы высадимся в маленькой бухте на южном побережье. Там нас встретит мой двоюродный брат, который проводит нас к шейху Тахиру — самому влиятельному вождю среди местных племён.
— Этот шейх Тахир… он мусульманин?
— По-своему, — Хасан усмехнулся. — Как и многие берберы, жители Джербы следуют версии ислама, которую более ортодоксальные мусульмане считают еретической. Они ибадиты — остатки хариджитов, восставших против халифов ещё в VII веке. Для них важнее личная вера и справедливость, чем формальное следование букве закона.
— Интересно, — задумчиво произнёс Крид. — Такие люди могут быть сложными союзниками, но если заслужить их доверие…
— Именно так, монсеньор, — кивнул Хасан. — Если шейх Тахир решит, что вы достойны доверия, он будет верен договору даже вопреки приказам султана. Но если он заподозрит обман…
— Понимаю, — Крид прервал его. — Тогда мы не покинем остров живыми.
— Рад, что мы понимаем друг друга, — Хасан слегка улыбнулся.
Высадка прошла без происшествий. В уединённой бухте их действительно ждал родственник Хасана — молчаливый бербер средних лет, который привёл с собой шесть верблюдов для гостей и их немногочисленного багажа.
— Нам предстоит путь через пустыню, — объяснил Хасан. — Шейх Тахир предпочитает жить вдали от побережья, в оазисе, известном только местным.
— Разумная предосторожность, — кивнул Крид, с лёгкостью взбираясь на верблюда, будто делал это всю жизнь.
Хасан удивлённо приподнял бровь:
— Вы раньше ездили на верблюдах, монсеньор?
— Давно, можно сказать в другой жизни, — уклончиво ответил Крид, и что-то в его тоне остановило советника от дальнейших расспросов.
Путешествие по острову заняло почти целый день. Они двигались через выжженные солнцем равнины, где лишь изредка попадались рощи оливковых деревьев и группы приземистых берберских жилищ. Местные жители — смуглые, закутанные в просторные одежды люди — провожали странную процессию настороженными взглядами, но не проявляли открытой враждебности.
К закату караван достиг небольшого оазиса, скрытого между песчаными холмами. Среди пальм и фруктовых деревьев расположился лагерь шейха Тахира — десятка два шатров, расставленных полукругом вокруг центрального, более крупного.
— Мы прибыли, — объявил Хасан. — Помните: с берберами ценится прямота, но также и уважение к их обычаям. Не торопитесь, не проявляйте нетерпения. Дайте шейху почувствовать, что вы признаёте его авторитет.