Однако продолжать атаку было нельзя – кто-то из них обязательно нарвался бы на пулю. Следовало ждать. Ждать пришлось недолго. Впереди, там, где находился окоп, прогремел взрыв, затем прозвучала автоматная очередь. Шубин и Погорелов вскочили и бросились вперед. Впрочем, когда они добежали до окопа, их помощь уже не понадобилась. Все защитники окопа лежали мертвые.
– Ну вот, теперь нам никто не помешает пройти дальше и посмотреть, что еще нам приготовили фрицы, – сказал Шубин.
Двигаясь вдоль ручья, разведчики направились в глубь немецких позиций. Пройдя полкилометра, Шубин убедился, что в этом месте можно миновать немецкую оборону, никаких дзотов и окопов здесь нет. Совсем другая картина открылась разведчикам, когда они снова поднялись на холмы. Отсюда Шубин и его товарищи увидели, как в рощах и перелесках занимают позиции немецкие танки. И не простые легкие и средние танки, а знаменитые «Тигры», лишь недавно поступившие на вооружение вермахта. Шубин насчитал не меньше дюжины этих тяжелых машин. Между танками сновала пехота. Причем она не окапывалась – немцы явно собирались двигаться на восток, к Вазузе. Это была важная информация, и с ней надо было срочно вернуться к своим.
Обратно разведчики добрались без приключений. В деревне Хлепень, когда они туда прибыли, наших войск прибавилось: кроме пехотинцев, там появились минометчики, а также танкисты: четыре «тридцатьчетверки» успели переправиться через реку. Появился и человек, командовавший этой ударной группой: это был командир танкового полка майор Ришат Яксанов. Ему Шубин и сообщил результаты проведенной разведки.
– Атаковать немецкие позиции в лоб не имеет смысла, – закончил он свой рассказ. – Немцы успели окопаться, танки будут поддерживать пехоту огнем, а потом могут перейти в наступление. А главное – сзади у них находится второй эшелон, в который входят «Тигры». Они явно готовятся на нас напасть, отбросить нас назад, за Вазузу. Но мы можем пройти под холмом, не спускаясь к ручью, и выйти в тыл немцам. Этот маневр сорвет все их планы.
– Я вижу, капитан, ты уже все продумал, готовый план боевых действий составил, – усмехнулся Яксанов. – Ничего, я не в претензии. План у тебя хороший. Пусть пехота здесь окапывается, а я возьму свои «Т‐34», твоих разведчиков – и мы сходим к фрицам в гости.
Взревели танковые моторы, часть разведчиков пристроилась на броне, другие двигались рядом с машинами. Ударная группа покинула деревню и двинулась влево, в обход немецких позиций. Миновали окоп, который уже не мог им помешать, и направились дальше на запад. Когда проехали полкилометра, Шубин вскочил на танк, в котором ехал Яксанов, и крикнул майору:
– Вот здесь мы наверху видели «Тигры».
– Понял тебя, капитан, – ответил Яксанов. – Они, конечно, сильнее нас, но внезапная атака может дать результат.
И он скомандовал своим танкистам:
– Поворачивай наверх!
Четыре танка рванулись на холм. Немецкие танки все еще находились здесь: видимо, ждали приказа на выдвижение. Появление «тридцатьчетверок» стало для них полной неожиданностью. Пользуясь фактором внезапности, наши танки атаковали грозного противника. Прямым попаданием сорвало башню у одного «Тигра», загорелся второй… А разведчики огнем выкашивали немецкую пехоту. Но вот немцы разобрались в ситуации. Десять стальных чудовищ развернулись и двинулись на нахальных пришельцев.
– Вниз, в долину! – скомандовал Яксанов.
Советские танки снова спустились с холма и на полной скорости помчались по направлению к деревне. Немцы последовали за ними. Но «Тигры» намного тяжелее, чем «Т‐34». А в данной обстановке это имело решающее значение. Сначала один немецкий танк забуксовал, все глубже погружаясь в мягкую, пропитанную водой почву, затем второй… На этом погоня прекратилась. Немецкие экипажи достали лебедки и занялись вызволением своей техники из трясины.
Между тем советские танки, достигнув уничтоженного немецкого окопа, развернулись и снова двинулись в атаку. Теперь они атаковали основные немецкие позиции, которые защищали средние танки «Панцир‐4». И вновь наши танкисты использовали фактор неожиданности. С этой стороны немцы не ожидали атаки. Наоборот, они надеялись, что вот-вот подойдут «Тигры», о которых им сообщило начальство, и они пойдут выбивать русских из деревни.
Разгорелся ожесточенный танковый бой, в котором посильное участие принимала немецкая пехота, а также наши разведчики. В разгар боя снизу, из деревни, на помощь нашим подошли еще четыре танка, только что переправившихся через реку. Пошли в атаку и пехотинцы капитана Басаргина. Немцы дрогнули и стали отступать. Но тут подоспели «Тигры», успевшие вызволить свои машины из трясины. А за ними повалила массой немецкая пехота. Бой принял крайне ожесточенный характер. Уже горели три «тридцатьчетверки». Уже погибла часть бойцов из роты Шубина. На его глазах осколком танкового снаряда оторвало руку у Жени Пастухова. Шубин подбежал к своему бойцу, но помочь ему уже не мог – тот был мертв.
Шубин заметил, что один из «Тигров» заходит сбоку к нашему танку. Надо было его остановить! Капитан схватил связку противотанковых гранат и побежал к немецкому танку, стараясь держаться вне зоны обстрела из танковой башни. Вот танк уже близко… Бросок! Гусеница танка застучала, сваливаясь с направляющих, «Тигр» беспомощно закружился на месте.
Но Шубин не успел обрадоваться одержанной победе. Внезапно из-за деревьев показались немецкие пехотинцы, они на ходу вели стрельбу по смельчаку. Шубин метнулся за дерево, открыл ответный огонь. Теперь было важно все время двигаться, не оставаться на одном месте – тогда у него был шанс выжить. Если бы он занял позицию за каким-нибудь дубом, немцы быстро обошли бы его с разных сторон и застрелили бы сбоку. Но сейчас, непрерывно перемещаясь, стреляя, то и дело бросая гранаты, Шубин сдерживал наступление сразу двух десятков немецких автоматчиков.
Но, конечно, в одиночку он не мог долго вести такой трудный бой. Ему была нужна помощь. И эта помощь пришла! Подбежали бойцы капитана Басаргина, еще какие-то новые, незнакомые Шубину пехотинцы, и теперь уже немцы оказались в меньшинстве и начали отступать.
Шубин прислонился к стволу сосны и вздохнул с облегчением. Наконец он мог хотя бы немного перевести дух! «Сейчас, минут пять передохну – и снова в бой», – подумал разведчик.
Но «передохнуть пять минут» ему не дали. Внезапно прямо перед ним вырос огненный куст взрыва. Шубина подхватило, как щепку, швырнуло, ударило о дерево. «Что случилось…» – мелькнула в голове капитана мысль, и сознание погасло. Что происходило дальше на окраине деревни Хлепень в тот день, он уже не знал.
Глава 5
Сознание возвращалось вместе с дикой головной болью, а также с болью в груди и в руке. Сначала Шубин не мог открыть глаза. А когда открыл, увидел брезентовый полог большой армейской палатки. Повел глазами влево, вправо – и увидел ряды коек, узкий проход между ними… Все понятно – он в госпитале. Но что с ним? И сколько времени он здесь валяется?
Спросить было некого, никто к нему не спешил, так что Шубин занялся обследованием себя самостоятельно. Повертел головой – все в порядке, двигается. После этого смог разглядеть соседей по койкам. Один лежал совершенно неподвижно – наверное, спал. А другой был без сознания, метался на койке, бормотал что-то. Ладно, соседями можно заняться потом. Значит, шея работает. А руки? Шубин поднял правую руку – все отлично, вот она, рука, и пальцы шевелятся. А левая? А вот с левой рукой был явный непорядок. Она отказывалась подниматься, словно ее приковали к кровати. Но рука была на месте, Шубин ее чувствовал. Даже слишком хорошо чувствовал – рука болела, и его усилия пошевелить ею отозвались еще более сильной болью, он даже тихонько застонал. Впрочем, на этот стон никто не обратил внимания – в палате многие стонали. Некоторые даже кричали в голос.
Капитан попробовал приподняться, опираясь правой рукой о кровать. Вначале это получилось, но, когда он поднялся еще немного, грудь пронзила острая боль, от которой он снова застонал и упал назад на подушку. Ну, вот, кажется, он разобрался со своим состоянием. Он ранен в левую руку и в грудь. Насколько серьезно ранен – другой вопрос. Может, ему руку до локтя вообще отрезали?
Да, а что с ногами?! Шубин снова чуть приподнял голову и пошевелил ногами. Ага, шевелятся, он может их согнуть, разогнуть. Отлично! Ноги целы, правая рука цела – значит, жить можно. Да, и с глазами ничего не случилось, а это большое дело. Он видел многих бойцов, которые после таких ранений оставались слепыми.
Шубин вспомнил последнее впечатление, которое вынес из боя. Немецкий танк беспомощно кружится на месте… Немецкие пехотинцы стараются его окружить, он мечется между деревьями, постоянно меняет позицию. И разрыв совсем рядом, разрыв, швырнувший его в сторону. Судя по всему, рядом с ним разорвался снаряд, пущенный из немецкого миномета. В таком случае ему еще повезло, все могло закончиться гораздо хуже.
Скорее всего он находится в армейском госпитале, возможно, в той же деревне Ручьи или где-то рядом с ней. Понятно, что в деревне нет достаточно большого помещения, чтобы разместить много раненых, вот и поставили большую палатку.
Но все же хорошо бы узнать, что с ним. Как же это сделать? Шубин снова приподнялся, оглянулся. О радость! Слева по проходу между рядами коек двигались два человека в белых халатах: девушка-медсестра и мужчина лет сорока. Они останавливались возле каждой койки, тихо переговаривались и двигались дальше.
Вот они дошли до соседней койки, где неподвижно лежал человек, про которого Шубин решил, что тот спит. И капитан явственно расслышал, как врач говорит медсестре:
– А что же этого здесь держите? Видите, тело уже остыло? Значит, еще ночью умер. У нас коек не хватает, а он тут место занимает. Зовите санитаров, пусть быстро вынесут.
Сестра вышла, чтобы позвать санитаров, а врач подошел к постели Шубина.
– Ага, очнулся! – сказал он, видя, что раненый пристально за ним наблюдает. – Это хорошо… Как себя чувствуешь?