– Какое, товарищ генерал? – вскинулся Шубин.
– Чуть позже скажу, – пообещал командующий армией. – Трудное задание, как раз для тебя.
И, уже направившись к двери, он остановился, покачал головой и произнес, будто разговаривая сам с собой:
– Как же это удачно вышло, что я на том перекрестке остановился! А ведь мог по другой дороге поехать, в объезд…
Глава 7
За сутки, проведенные при штабе армии, Шубин, конечно, не мог залечить все свои раны, полученные на допросе у особистов. Один расшатанный зуб так и пришлось удалить. Но синяки у него поблекли, ребра перестали болеть. А еще за этот день отдыха Шубин успел сделать одно дело, которое его все время беспокоило: он написал письмо Насте. Он не стал описывать свой арест, то, что происходило вслед за ним. Просто сообщил, что у него случилась крупная неприятность, его обвинили в служебном упущении, но потом все обвинения сняли. Вот почему, объяснял Шубин, он не смог в тот вечер встретиться с девушкой, о чем очень сожалеет. И теперь надеется на ее скорый ответ.
Письмо Шубин послал на единственный адрес, который знал в тот момент – в армейский госпиталь. Теперь, когда все дела были сделаны, ему сразу захотелось к себе, в часть.
Поэтому на следующий день, едва завидев генерала Рейтера, Шубин сразу обратился к нему с просьбой.
– Я уже готов выполнить любое задание, товарищ генерал! – уверил разведчик. – Сил моих нет сидеть здесь! Дайте мне задание, и я пойду.
– На фронт рвешься? – усмехнулся генерал. – Это хорошо… Значит, ты ждешь новое задание? Что ж, давай поговорим о нем. Пошли в штаб.
Они перешли в соседнюю комнату, где обычно проходила работа штаба армии и где на столе была расстелена подробная карта местности. Сейчас в комнате было пусто. Рейтер подвел Шубина к столу, на котором лежала карта.
– Вот знакомая тебе река Вазуза, – сказал он, указывая на речку. – Тут деревня Хлепень, южнее – Савелов хутор. В этих местах нашим частям удалось создать небольшие плацдармы на западном берегу реки. Оба плацдарма – по полкилометра глубины, они насквозь простреливаются немецкой артиллерией. Больше нам похвастаться нечем. Немцы стянули к Вазузе крупные силы, создали здесь эшелонированную оборону и пока что успешно отбивают все наши атаки. Между тем командование фронта поставило перед нами задачу: прорвать немецкую оборону на Вазузе на глубину не менее двадцати километров, войти в прорыв и развить наступление на село Сычевку, которое лежит в основе всего Ржевского выступа. Если нам удастся взять Сычевку, вся немецкая девятая армия попадет в окружение. Одновременно вспомогательными силами мы должны нанести удар южнее, на деревню Карманово. Этими действиями мы предотвратим возможный прорыв немцев к окруженной армии. Такая задача стоит перед армией. Теперь слушай свою задачу. Тебе нужно разведать новые места переправы через реку – места, которые мы еще не использовали. Обозначить направления прорыва немецкой обороны. Ведь не может же она везде быть одинаково крепкой. Где-то в ней должны быть слабые места.
– Вы правы, товарищ генерал, – подтвердил Шубин. – Слабые места у врага всегда бывают, я сколько раз убеждался.
– Вот и найди их, – предложил Рейтер. – Но у тебя есть и другая задача, более важная. Надо проникнуть в глубину немецкой обороны и разведать пути на Сычевку. Немцы, конечно, понимают, что мы захотим овладеть этим селом. Они наверняка укрепили подступы к ней. И опять: ты должен найти слабые места в этом кольце обороны. Ну, и попутно посмотришь пути прохода к Карманову. Вот твое задание. Теперь о сроках. Сегодня у нас 10 августа. Сегодня ты должен сформировать разведывательную группу и приступить к операции. Сроку на нее даю тебе два дня. Двенадцатого августа я жду твой доклад. Все понятно?
– Так точно, товарищ генерал, – ответил Шубин. – У меня только один вопрос. По результатам прошлой разведки я собирался представить командира своего первого взвода сержанта Воробьева к офицерскому званию. Но из-за ранения не успел этого сделать. Хочу сделать это сейчас. Документы следует представить полковнику Городовникову как командиру дивизии или вам?
– Сейчас некогда документами заниматься. Можешь мне представить, когда результаты разведки будешь докладывать, – ответил Рейтер. – И к наградам своих бойцов не забывай представлять. Оформишь бумаги – и представишь бойцов к наградам. Все, иди.
В роте на помятое лицо своего командира не обратили особого внимания: ведь он же перенес тяжелое ранение, даже два, попал в госпиталь. Об этом всем было известно, и вопросов ни у кого не возникло. Между тем Шубина в роте ждали неприятные известия. Он уже знал о гибели Жени Пастухова – ведь он погиб у него на глазах, в бою на плацдарме. А еще раньше, во время рейда в тыл врага, погиб Петр Коржаков. Но оказалось, что есть и другие потери: погиб Бесчастный, а также командир второго взвода лейтенант Струмилин. Вместо него прислали нового командира взвода – лейтенанта Деревянко. Но он не был неопытным офицером, только что окончившим училище. Как выяснил Шубин, Петр Деревянко участвовал в боях, был сержантом, имел неплохой боевой опыт. И все равно Шубин решил идти в разведку опять с сержантом Воробьевым. А Деревянко он оставил вместо себя командиром роты.
Сложнее было с формированием разведывательной группы. Шубин опять решил взять шесть человек – это число было оптимальным. Из старого состава остались только Воробьев и рядовой Погорелов. Вместе с Воробьевым набрали еще троих: Остапа Майбороду, Николая Ветчинкина и Кирсана Султанова. Относительно Султанова у Шубина, правда, были некоторые сомнения: парень был еще очень молод, лишь девятнадцатый год пошел. Но Воробьев, как командир взвода, уверил капитана, что молодой парень им подойдет.
– Он гибкий, как кошка, – уверял Шубина сержант. – Двигается бесшумно. А как ножи бросает! Просто как в цирке. В общем, парень – прирожденный разведчик.
Встал вопрос, где переправляться через Вазузу. Уходить в немецкий тыл с существующего плацдарма было совершенно невозможно: немцы ночью непрерывно освещали каждый метр советских окопов. А кроме того, генерал Рейтер ведь поставил перед Шубиным задачу – найти новые переходы через Вазузу.
Однако оказалось, что Игорь Воробьев за эти дни зря времени не терял и успел провести разведку берегов реки.
– Я тут два неплохих места нашел, к югу от нас, – рассказывал он Шубину. – Одно – мелкий брод. Оба берега сильно заболочены, танки там точно не пройдут. А потому немцы на этот участок внимания не обращают, ибо наши танки там не пройдут. Но мы легко можем просочиться, они нас не заметят. А когда пойдет пехота, можно будет для нее настелить гать. А еще южнее есть участок, где сильное течение. Мост там навести будет трудно, но можно. Вот это место я предлагаю как основное для танковой переправы.
– Ну-ка, покажи мне на карте эти твои места, – предложил Шубин. – Ты выполнил мое задание, научился карту читать?
– Выполнил, товарищ капитан, – ответил Воробьев. – Вот, давайте покажу.
И он нанес на карту Шубина оба района будущей переправы.
– Ты просто молодец, Игорь, – похвалил подчиненного Шубин. – Цены тебе нет. Вернемся из этой разведки – обязательно представлю тебя к офицерскому званию. Я уже и с командующим армией об этом договорился. Все, собираем группу. Все как обычно: боезапас на два дня, и паек тоже. В час ночи встречаемся в точке, где ты ее обозначил. Поползаем по болоту – самое любимое занятие для разведчика. Ты мне только одно еще скажи: откуда это все время мертвечиной несет? Прямо мочи нет, как воняет.
– С нашего плацдарма за Вазузой, – сообщил Воробьев. – Ведь там уже неделю идут бои на одном и том же месте. Мертвых убирать не успевают, да и невозможно: местность вся простреливается. Сегодня, когда дождь и прохладно, еще ничего. А в жару просто дышать нечем, и бойцов рвет почти всех.
К часу ночи все небо заволокли тучи, пошел мелкий дождь. Не видно было ни зги – в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Фонари, естественно, не зажигали, поэтому дорогу к месту переправы Шубин искал, ориентируясь только на плеск близкой реки. И то, как оказалось, он шел неправильно: вдруг он услышал слева, в стороне от реки, протяжный мелодичный свист, похожий на свист иволги. Поскольку Шубин точно знал, что иволги ночью не поют, ему стало ясно, что это условный сигнал, и он повернул в ту сторону. Спустя несколько минут капитан наткнулся на ожидавших его бойцов.
– Правильно я опасался, что вы слишком близко к реке возьмете, – прошептал ему на ухо Воробьев. – Еще бы тридцать метров так прошли и утонули бы в болоте. Тут строевым шагом идти нельзя, тут ползти нужно.
– Что ж, ползти так ползти, – отозвался Шубин. – Давай, задавай направление.
Все туго приладили за спины вещмешки и оружие, чтобы они не мешали при передвижении по болоту, и группа, ведомая сержантом Воробьевым, поползла по болоту. Уже через пять минут Шубин был мокрый с головы до ног. Вода противно хлюпала в сапогах, заливалась за шею. Да еще непрерывно поливал дождь. Зато Воробьев оказался прав: за этим участком реки немцы не следили. Справа и слева то и дело в небо взлетали ракеты, а здесь стояла темнота.
Передвижение по болоту казалось бесконечным, но все когда-нибудь кончается. Болото закончилось, и разведчики спустились в воду по пояс. А перейдя реку, они снова поползли через болото – на этот раз еще тише, еще осторожнее, потому что этот берег был занят немцами.
Прошло еще примерно полчаса, и Шубин почувствовал, что земля под ним стала тверже. Вокруг росли уже не кусты, а крупные деревья. В этом месте сержант Воробьев прошептал на ухо капитану:
– Болото закончилось, товарищ капитан. Дальше можно идти.
Вся группа поднялась и осторожно двинулась дальше. Прошли несколько метров – и слева послышалась немецкая речь. Шубин махнул рукой, и разведчики повернули вправо. Прошли метров сто – и глазастый Ветчинкин разглядел впереди огонек тлеющей сигареты. А потом и голоса услышали.