– Кирсан, проберись-ка метров на сто вперед, посмотри, что там делается, – скомандовал Шубин.
Султанов снял вещмешок, автомат, оставил у себя только нож и пару гранат, перекусил кусачками проволоку, отогнул ее и направился дальше. Разведчики ждали его примерно полчаса. Спустя полчаса Кирсан вернулся и доложил:
– Окопов нет. Местность заминирована. Я нашел и обезвредил две мины. Образовался проход. Если идти дальше, то выходишь к мощному проволочному заграждению. В нем через каждые сто метров стоят вышки, на них часовые. А за проволокой – аэродром. Я видел самолеты, вокруг люди ходят.
– Значит, проход ты устроил, – заключил Шубин. – И теперь мы можем попасть на аэродром. Тогда вперед!
И уже вся группа направилась к аэродрому. По пути Шубин обозначил сделанный Султановым проход в минном поле – оторвал от своей рубахи пару лоскутов, воткнул в землю ветки и повесил на них лоскуты. Он понимал, что отходить им надо будет здесь, ведь нельзя бежать через минное поле наугад. А возвращаться через проход в минном поле всегда труднее, чем идти вперед.
К следующей полосе колючей проволоки подбирались снова ползком. Часовые на вышках то и дело поворачивали прожекторы, освещая то один, то другой участок проволоки. Взглянув на аэродром, Шубин увидел стоявшие на нем «Мессершмитты». Но сколько их? Чтобы это узнать, следовало пробраться на саму территорию аэродрома. И лучше всего – взять там «языка».
Сержант Воробьев словно подслушал мысли командира. Он подполз вплотную к Шубину и прошептал ему на ухо:
– Давайте мы с Султаном туда слазаем, осмотрим и вам доложим. А может, и «языка» притащим.
– Мысль хорошая, – ответил капитан. – Но идти надо не вдвоем, а втроем. Я пойду третьим. А ты, Воробьев, не пойдешь – ты останешься за старшего, будешь нас прикрывать. Вторым пойдет Майборода.
Сержант только крякнул от досады, но возражать не стал – он понимал, что это бесполезно. Майборода взял автомат, Султанов остался вооруженным ножом и гранатами, Шубин – пистолетом. Они нырнули под проволоку и поползли к самолету, стоявшему в некотором отдалении. Возле него не было людей, и Шубин рассчитывал, что оттуда, перебегая от одной машины к другой, он сможет определить общее количество самолетов на аэродроме. И надеялся взять в плен кого-то из авиамехаников.
До самолета они добрались без проблем. А вот дальше было непонятно, куда двигаться. Возле «мессера», стоявшего слева, продолжали возиться трое ремонтников. А к машине, стоявшей чуть дальше, подъехал заправщик, началась заливка топлива. Поблизости находилась вышка, с которой за происходящим следил часовой. Если бы не этот часовой, Шубин бы решился напасть на троих ремонтников, чтобы захватить одного из них в плен. Но сейчас так поступать было нельзя. Следовало подождать, когда дорога в глубь аэродрома освободится. Впрочем, разведчики привыкли подолгу ждать. И они замерли у колес вражеской машины.
И ремонтники, и заправщики закончили свое дело почти одновременно. Теперь ничто не мешало разведчикам отправиться дальше. Передвигаясь с предельной осторожностью, все время прижимаясь к земле, группа направилась в глубь вражеского аэродрома. Разведчики миновали один самолет, второй… Точнее, они миновали не два самолета, а два ряда машин. В ряду, как заметил Шубин, насчитывалось пять самолетов. Оставалось сосчитать количество рядов – и он бы узнал точное число машин. «Так мне, пожалуй, и «язык» будет не нужен», – подумал Шубин.
Вот они миновали еще один ряд машин, потом еще один… И, глядя вперед, Шубин уже мог сосчитать, сколько рядов осталось впереди. Получалось, что всего здесь выстроились девять рядов «мессеров», по пять самолетов в каждом ряду. Значит, всего на аэродроме располагались 45 истребителей. Это было все, что хотел знать Шубин. Можно возвращаться.
Разведчики двинулись назад к проволочному заграждению, где их ждали товарищи. Они благополучно миновали два ряда машин, когда вдруг часовой на вышке, расположенной справа от них, внезапно развернул прожектор и направил его луч прямо на группу разведчиков. И хотя они сразу кинулись за землю, прижались к колесам самолетов, часовой, как видно, их заметил.
– Внимание! Опасность! – разнесся над полем его крик.
И тут же с других вышек часовые тоже направили лучи прожекторов на разведчиков. По всему аэродрому зазвучали крики, от расположенного в стороне здания к самолетам побежали немцы. Разведчиков пока что спасала их близость к самолетам. Немцы не решались стрелять по группе, зная, что часть пуль неминуемо попадет в машины. Но когда фашисты подбегут ближе, окружат группу, они смогут стрелять уже прицельно…
Впрочем, разведчики не собирались ждать этого момента. Как только раздался первый крик часового, Шубин скомандовал:
– Вперед!
И разведчики, уже не прячась, кинулись бежать к концу поля. Когда подбегали к последнему ряду машин, Шубин крикнул:
– Кирсан, доставай свои гранаты! Пошлем гадам привет от красноармейцев!
Он не мог смириться с мыслью, что они побывают рядом с немецкими самолетами и не причинят им никакого вреда. Теперь, когда уже не надо было осторожничать, хотелось дать немцам прикурить.
Он и Султанов одновременно подбежали к соседним самолетам, и каждый кинул по гранате, целясь в бензобак. Султанов оказался более метким – взрыв его гранаты разворотил бензобак, раздался еще один взрыв, и весь самолет загорелся. Граната Шубина повредила «мессер», но пламя не вспыхнуло.
Впрочем, хватило и одного пожара. До разведчиков донесся дружный злобный крик, вырвавшийся у врагов. Теперь немцы уже не стеснялись вести огонь. Вокруг разведчиков засвистели пули. К тому же они выбежали на открытое пространство, где их уже не загораживали стоявшие на земле машины. Осталось преодолеть каких-то восемьдесят-сто метров до проволоки. Но вражеский огонь делался все плотнее.
Внезапно силач Майборода споткнулся и упал как подкошенный. Шубин и Султанов подскочили к товарищу, подняли его. Разбираться, что случилось, куда ранен Майборода, было некогда. И они вдвоем потащили почти что на руках силача к проволоке. Очередная пулеметная очередь пронеслась прямо над их головами, она сбила с Шубина пилотку. Дальше бежать было нельзя, и разведчики бросились на землю и поползли к проволоке, таща на себе товарища. Но тут пулеметная очередь взрыла землю прямо у них перед носом, и они остановились. Было непонятно, что делать дальше. Положение было безвыходным.
И тут им на помощь пришли Воробьев, Погорелов и Ветчинкин. Они тоже преодолели проволочное заграждение, проникли на территорию аэродрома и сразу сосредоточили огонь своих автоматов на ближайшей вышке, пулемет которой не давал Шубину поднять головы. Пулеметчик тоже заметил новых врагов и перенес огонь на них, поэтому Шубин и Султанов смогли двигаться дальше, хотя и ползком. Вскоре они присоединились товарищам.
Теперь надо было скорее преодолеть ограду. Воробьев и Ветчинкин с двух сторон развели проволоку, чтобы группа разведчиков могла быстро ее преодолеть. Погорелов, ведший в это время огонь по подбегавшим немцам, заставил их залечь. Воробьев и Ветчинкин присоединились к нему, а Шубин и Султанов потащили Майбороду дальше, к проходу на минном поле.
Шубин вертел головой, искал оставленные им метки. Где же они? Ага, вон белеет лоскут. Они уже домчались до прохода, когда к проволочной ограде подбежала группа немцев. Бой разгорелся с новой силой. Под плотным автоматным огнем нельзя было и думать преодолевать минное поле, ведь на нем требовалась особая осторожность. Нет, сейчас они не могли просто пытаться уйти – им бы этого сделать не дали. Нужно было вступать в бой.
Приняв такое решение, Шубин скомандовал:
– Костя, Султан, ко мне! Приготовить гранаты! Бросать по моей команде! – и, обращаясь к сержанту Воробьеву, объяснил: – Когда мы примем бой, отступайте к лесу. Нас не ждите!
Группа разделилась. Трое разведчиков достали гранаты, взяли автоматы на изготовку.
– Давай! – скомандовал Шубин.
Три разрыва слились в один. Разведчики кидали гранаты метко, они разорвались в самой гуще наступающих врагов. Автоматный огонь сразу прекратился.
– Теперь давайте по пулеметчику на вышке! – скомандовал Шубин. – Ну, кто у нас самый меткий?
Все трое одновременно прицелились в пулеметчика. Но враг тоже не сидел без дела. Его пулемет строчил, не переставая. Шубин почувствовал, как пуля чиркнула по его голове, содрала кожу; глаза, лицо тут же стала заливать кровь. Она мешала целиться. Султанов и Погорелов уже выстрелили, а Шубин все никак не мог справиться с кровью. Тогда он окончательно оторвал подол рубахи, вытер кровь и кусок материи прижал к ране. Кровь перестала идти, теперь можно было стрелять. Шубин поставил автомат на одиночную стрельбу, тщательно прицелился и выстрелил. Вражеский пулемет смолк. На какую-то секунду наступила тишина.
– Скорее! К лесу! – скомандовал Шубин.
Они вскочили и бросились бежать. Тут же у них за спиной снова грянули выстрелы, застрочили сразу два пулемета с ближайших вышек. Но лес был уже близко. Они пробежали оставшиеся несколько метров, углубились в чащу еще метров на пятьдесят… Здесь их ждали Воробьев и Ветчинкин; Майборода лежал на земле. Сюда долетали только редкие пули. Разведчики без сил упали на землю. У них уже не оставалось никаких сил, казалось, сухожилия сейчас лопнут от напряжения. Особенно тяжело было Воробьеву и Ветчинкину – тащить гиганта Майбороду было трудно.
– Дальше… надо уходить глубже в лес… – через силу произнес Шубин.
Султанов и Погорелов сменили товарищей и понесли Майбороду. Так они прошли еще метров триста, пересекли овраг и повернули на юг. Теперь аэродром остался далеко позади, и Шубин разрешил сделать привал. Двое разведчиков опустили Майбороду на землю, и Шубин начал его осматривать. Впрочем, осмотр был недолгим: одного взгляда хватило, чтобы определить, что их товарищ умирает. Пуля разворотила ему грудь, разорвала легкое. Остап попытался еще что-то сказать, но тут у него из горла хлынула кровь, он дернулся и затих.