– Это хорошо, когда врачи о тебе беспокоятся, – заметил Шубин. – А можно узнать, как вас зовут?
– Можно, почему нельзя, – ответил сосед. – Звать меня Федор Степанович, фамилия Степанцов – как видишь, легко запомнить. Я в звании майора, служу в танковых войсках. А как тебя звать и какое у тебя звание, я знаю, можешь не представляться. Тут, понимаешь, к тебе командование большое внимание проявляет. Уже два раза адъютант от генерала приходил. Так что ты у нас здесь, можно сказать, знаменитость.
– Правда, что ли? – удивился Шубин. – Интересно знать, с чего бы это? Никогда ко мне такого внимания командование не проявляло…
– Видать, есть такая причина, – ответил Степанцов. – А какая причина, адъютант не докладывал. Но я полагаю…
Однако договорить он не успел – послышались быстрые шаги, и в палату вошел высокий человек в белом халате.
– Ага, Шубин у нас очнулся, – констатировал он, подойдя к кровати капитана. – Это замечательно. А то командующий армией о тебе очень беспокоится. Что ж, будем надеяться, что теперь ты пойдешь на поправку.
– А что у меня за ранения, скажите, доктор? – попросил Шубин.
– Мы у тебя насчитали аж пять ранений, – ответил врач. – Сквозное ранение ноги, ранение в голову – но там только кожа сорвана, еще в руку… Но самая серьезная рана в плечо. Когда ты к нам поступил, у тебя на месте правого плеча было сплошное месиво. И очень большая потеря крови. К тому же рана начала воспаляться. Вот почему мы за тебя боялись. Но теперь все позади. Сейчас ты уже идешь на поправку.
– Это хорошо, – заметил Шубин, снова откидываясь на подушку. – Если поправлюсь, может, еще успею принять участие в наступлении.
– Нет, друг, не успеешь, – покачал головой майор Степанцов. – Потому что наступление уже четыре дня как закончилось. Возле Карманова и Сычевки, как и возле Ржева, еще идут бои местного значения, но генерального наступления больше не будет.
– Вот оно как… – пробормотал Шубин. – Значит, наступление завершилось…
Вскоре подошла медсестра, сделала капитану укол, сменила бинты. Так началась для Шубина жизнь в госпитале. Как и в первый раз, в июне, его крепкий организм быстро справлялся с болезнью, и капитан шел на поправку. Через три дня ему разрешили вставать, а еще через пару дней – выходить из палаты на свежий воздух. И когда это произошло, в госпиталь явился адъютант генерала Рейтера и сообщил, что Шубина вызывают в штаб. Капитан чувствовал себя уже настолько хорошо, что смог без посторонней помощи одеться, затянуть ремни и вместе с адъютантом проследовать в штаб.
Войдя в помещение штаба, он увидел в нем двоих хорошо ему знакомых людей. Возле стола стояли генерал Рейтер и его начальник штаба полковник Кирпичников. Увидев вошедшего капитана, генерал сказал:
– Ну, здравствуй, герой! Подойди сюда. Ближе, ближе, не бойся, я не кусаюсь.
Шубин отлично знал, что суровый на вид генерал Рейтер не кусается, но он все робел перед известным командующим армией. Он шагнул вперед и оказался рядом с генералом.
– Ну, Шубин, должен тебе сказать, что в последнем наступлении, 20–23 августа, ты превзошел сам себя, – сказал генерал. – Ты не только детально узнал все о немецких позициях и передал эти данные в штаб, что обеспечило успех нашего наступления, ты со своими бойцами принял и личное участие в этом наступлении. И здесь ты успел подбить немецкий танк, уничтожить вражеское пулеметное гнездо, которое сдерживало наше наступление… Ты достоин награды за каждый из этих подвигов. И, думаю, я перечислил не все твои заслуги в бою за Карманово.
«Да, действительно, вы знаете не обо всех моих заслугах в тот день, – подумал Шубин. – Была такая заслуга, как уничтожение предателя Свистунова. Но об этом я вам докладывать не буду».
– Так получилось, что ты, Шубин, уже год воюешь и ни разу не был представлен к награде, – продолжал между тем Рейтер. – И сейчас я хочу исправить эту несправедливость. Командование посовещалось и решило, что ты достоин быть награжденным Звездой Героя.
Тут генерал взял лежавшую на столе коробочку, открыл ее и достал из нее знак воинского отличия, получить который мечтали многие солдаты и офицеры. Подойдя вплотную к капитану, генерал прикрепил звезду к его груди.
– Вот, Шубин, поздравляю тебя со званием Героя Советского Союза, – сказал он. – Будь достоин этой высокой награды!
– Служу Советскому Союзу! – ответил Шубин. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком.
– Сейчас Илья Игнатьевич вручит тебе документы, которые прилагаются к Звезде, – продолжал между тем Рейтер. – И с этими документами ты поедешь… Погоди, а тебя уже выписали из госпиталя?
– Нет, товарищ генерал, еще не выписали, – ответил Шубин. – Но, кажется, уже недолго осталось.
– Так вот, слушай, – сказал Рейтер. – Когда тебя выпишут из госпиталя, ты не вернешься в свою роту. И вообще, в нашей 20-й армии не останешься. А поедешь в Волоколамск, в штаб Западного фронта. Потому что о твоих подвигах как разведчика стало известно командующему фронтом генералу Георгию Константиновичу Жукову. И он вызвал тебя в резерв штаба фронта.
– Вот это да! – воскликнул Шубин. – Выходит, я теперь буду воевать в составе фронтовой разведки?
– Не совсем так, – ответил генерал. – Перед тобой будут стоять другие задачи. Вот скажи: ты знаешь, какая была цель всей нашей Ржевской операции?
– Знаю, конечно, – отвечал Шубин. – Освободить Ржев, Сычевку и Карманово и тем самым ликвидировать весь Ржевский выступ. Освободить значительные территории и создать плацдарм для дальнейшего наступления на Смоленск…
– Да, так описывалась наша официальная задача, – кивнул Рейтер. – Но главной нашей задачей было сковать здесь, возле Ржева, как можно больше вражеских дивизий. А еще лучше – отвлечь и другие немецкие войска из резерва их командования. И все это делалось для того, чтобы ослабить натиск врага на юге, в районе Сталинграда. Вот где в ближайшее время будет решаться судьба всей войны! И, как я понимаю, Георгий Константинович хочет взять тебя туда, под Сталинград.
– Так он тоже туда поедет?
– Да, есть такие сведения, что генерал Жуков будет командовать крупной операцией там, на юге. А ты будешь у него глазами и ушами. Вот какая задача будет стоять перед тобой, Шубин. Эта задача будет совсем другого масштаба, чем те, что ты решал в наших северных болотах.
Шубин ничего не ответил, только покрутил головой. Да, такое новое назначение означало крутой поворот в его военной судьбе. Служить под командованием самого Жукова. Шубин был наслышан о суровости, даже жесткости знаменитого генерала. Но все равно служить под его началом было бы здорово…
Генерал Рейтер проницательно взглянул на разведчика. Подошел, приобнял его, сказал:
– В общем, поздравляю, Шубин. Иди долечивайся. Надеюсь, ты больше не попадешь ни в какую неприятную историю, из которой тебя придется выручать. Успехов тебе!
– Спасибо, товарищ генерал! – ответил капитан и вышел из штаба.
Он не помнил, как возвращался в госпиталь. Словно не по земле ступал, а по облакам шел. В госпитале его сразу окружили – все поздравляли, с уважением смотрели на Звезду Героя у него на груди. И было такое чувство, что он прямо сейчас начнет какую-то новую жизнь. Но нет – пока что жизнь продолжилась прежняя, больничная.
Еще три дня Шубин провел на больничной койке – его перевязывали, измеряли температуру, делали уколы.
А на следующий день после награждения Шубину пришло письмо. Когда он увидел на почтовом треугольнике знакомый адрес воинской части, различил знакомый почерк, у него радостно забилось сердце. Ведь это было письмо от Насти! Как давно он не получал от нее никаких известий. Он даже не знал, жива она или нет, где находится. Ведь после ранения была угроза, что ее комиссуют, она не сможет больше служить в армии…
Шубин в нетерпении вскрыл письмо, начал читать… Но чем дальше он читал, тем больше мрачнел. Настя писала, что она долго ждала его в тот день. Но он так и не пришел, хотя обещал. И этот факт все ей объяснил. Она поняла, что он ее больше не любит, что ее изуродованное взрывом лицо, ее хромота ему противны. Что он, Шубин, во время их последнего свидания просто хотел воспользоваться ею в последний раз.
Дальше Настя писала, что в армии ее не оставляют, ее документы уже отправили по инстанции для демобилизации. И это еще одна причина, по которой они больше не смогут встретиться. Письмо, которое Шубин держал в руках, девушка отправляла еще военной почтой. Но уже на следующий день она должна была уехать в глубокий тыл. А куда – неизвестно: своего нового адреса Настя не оставляла.
Дочитав письмо, Шубин поспешил выйти из палаты на свежий воздух. Ему надо было побыть одному, чтобы пережить горечь утраты. Настя не оставила ему никаких шансов найти себя. Между ними и раньше случались размолвки, но каждый раз они быстро мирились. Теперь же было иначе. И Шубин подумал, что снова, как и в прошлый раз, для него в госпитале радость и горе сошлись вместе. В тот раз беда пришла в роли особиста Свистунова, на этот раз – в виде письма от любимой.
…Но вот наконец наступил день, когда Шубина выписали из госпиталя. Первым делом он направился в свою роту. Здесь повторилось то же самое, что и в госпитале: его окружили товарищи, все с уважением смотрели на Золотую Звезду у него на груди. Но командир полка майор Кочергин дал разведчику совет:
– Ты, Шубин, свою награду каждый день не носи, не надо. Ты ее сними и храни где-нибудь в надежном месте. А надевать будешь по торжественным случаям. Вот это будет правильное, уважительное отношение к высокой награде. У меня самого уже четыре ордена разного достоинства. Но ты никогда их у меня на груди не увидишь. И я знаю немало случаев, когда у людей боевые награды пропадали по разным причинам. Потом с большим трудом их приходилось восстанавливать.
Шубин сразу последовал совету опытного командира.
На следующий день, рано утром, собрав вещи, он стоял на дороге, ведущей в сторону Волоколамска. Подошедшая машина подвезла его до ближайшей части. Там