Дарий пребывал в нерешительности. Его копьеносец Гобрий, так же друживший с Бардией, посоветовал царю все же казнить младшего сына Кира, ибо опасность, исходившая от него, перевесила на чаше весов память о проведенной вместе беззаботной юности…
– У меня не поднимется рука, – качал головой Дарий. – Ведь я люблю его как брата.
– Тогда ты точно должен его убить, его брат не раздумывал над этим, – убеждал Дария приближенный.
– А может, лучше покончить с Эгиби и всей этой вавилонской сворой? – размышлял вслух Дарий. – А заодно и с золотой статуей Мардука. Как только они лишатся своего палладиума-оберега, Вавилон утратит свое могущество.
– Они слишком богаты. И могут нанять целую армию. Ты не можешь подавлять восстания одновременно везде. Нам удается разбивать их поодиночке, только это в наших силах. Благо они провозглашают себя царьками удельных сатрапий, но не догадываются объединиться вокруг повелителя империи. Бардия – то самое знамя, которое теперь твое по праву, уничтожь его, или они воспользуются его именем, чтобы сплотить вокруг него всех, кто тебя ненавидит, царь, не медли.
– Его уже убивали, и никто не знал, куда он пропал. И вот он возник, но я вижу, что он не претендует на власть. Его глаза все так же блестят при виде птиц и собак. Он так похож на великого Кира. Я не могу сделать это с потомком того, кто возвысил наше племя… – опустил взгляд Дарий. Затем поднял глаза и сказал твердо: – Он будет жить. Вместо него казним какого-нибудь предателя и разошлем во все веси глашатаев, чтобы они возвестили о казни самозванца и всех предателей. Чтобы наши гонцы доставляли указы быстрее ветра, проторим дороги с эстафетами, расставим на них посты с самыми ловкими всадниками, наймем толмачей, знающих все языки, и тогда мы объединим все сатрапии под властью Ахеменидов. Все наши беды от расстояний, так сократим же их скоростью!
– Ты можешь объявить о казни лже-Бардии, но никто не поверит, – усомнился соратник.
– Ты не прав, все поверили, что он мертв, а он все это время был жив. А казнь будет. Тут каждый второй халдей – лже-Бардия, – хитро улыбнулся Дарий.
– Ты слишком мягок для царя. Халдеи сочтут это слабостью. Они растрезвонят об этом через своих соглядатаев и лазутчиков.
– С ними я разберусь, но сперва разузнай, где Эгиби и магнаты хранят свое золото.
– Слушаюсь, царь, – ответил Гобрий и удалился выполнять поручение Дария.
Проходя мимо храма Эсагила в сопровождении своего отряда, слуга царя стал свидетелем избиения одного иудея по имени Даниил. Гобрий удивился тому факту, что самые знатные вельможи халдейского рода устроили мордобой глубокому старику. Гобрий вмешался.
– Он раб! – в один голос закричали халдеи. – Этот иудей призывает своих соплеменников к неповиновению, к бунту!
– К бунту? Против Дария? – Гобрий потребовал подробностей.
– Нет, против хозяев его народа, – ответили халдеи. – Против нас, верных подданных великого Дария.
– Если его вина установлена, почему вы не отведете его на суд к Дарию? – спросил Гобрий, не питающий никаких иллюзий по поводу верности вавилонян.
– Это коварный маг, он может одурманить повелителя и запутать его, сославшись на несуществующий царский закон убиенного Кира, который утратил силу вместе с его смертью. К тому же он был отменен Камбисом!
– И что это за закон?
– Об освобождении иудеев и разрешении им отправиться на родину, чтобы строить храм. Кир позволил моему народу уйти. Он вернул нам священные сосуды и снабдил припасами, – наконец вымолвил избитый старик, вставший с земли.
– Я слышал об этом законе, – что-то припомнил Гобрий. – И отчего же ты здесь, а не в Иерусалиме?
– Я вернулся за остальными, теми, кто не успел уйти. Эгиби повлиял на Камбиса, и сын пренебрег указом отца.
– Ничего удивительного, Камбис пренебрег и самим отцом и даже брата своего убил, – покачал головой Гобрий.
– На самом деле нет. – Из глубины храма вышел банкир Эгиби. Именно он не побоялся выразить сомнение насчет смерти Бардии. Уж он-то точно знал, что заключенный в Экбатанах маг, названный Гаумата, и есть сын Кира.
– Что «нет»? – не понял Гобрий.
– Я имею в виду, что никто не видел трупа. Ни Бардии, ни этого Гауматы. Его надо показать всем вождям и сатрапам, чтобы все убедились, что возмездие состоялось и злоумышленник понес заслуженное наказание. – Эгиби высказал свои слова под всеобщее одобрение.
Гобрий не стал отвечать на это, лишь проронив:
– Я забираю этого иудея во дворец. Завтра представьте доказательства его вины. Он будет либо казнен, либо оправдан.
Вернувшись во дворец, Гобрий рассказал о том, чему стал свидетелем, Дарию.
– Они хотят этого. Хотят, чтобы я убил Бардию, чтобы потом обвинить меня в убийстве наследника Кира.
– Да, мой повелитель, они хотят видеть его труп. Чтобы обвинить тебя в убийстве законного царя. Ведь если казнь будет публичной, все персы и мидяне узнают, что Гаумата и есть Бардия.
– Вижу, Гобрий, теперь ты поменял свое мнение, и больше не хочешь смерти нашего общего друга, – заключил царь.
При разговоре присутствовал глава лучников Аспатин. Он предложил поступить неожиданно для Эгиби и вавилонской знати.
– Бардия должен просто исчезнуть, как исчез после того, как его едва не убил Камбис.
– И как же он исчезнет? – спросил царь. – Ты все равно имеешь в виду убийство?
– Вовсе нет, раз мой повелитель не хочет этого. Коль мы назвали Бардию магом Гауматой, то пусть исчезнет, как подобает магу.
– Ты веришь в чудеса? – расстроился царь Дарий.
– В них верит этот иудей. Он говорит, что Кир был мессией, и что знает, как помочь царю Дарию в его проблеме.
– Он знает о нашей тайне?
– Он знает все… – подтвердил Аспатин.
– Тогда приведи его… – приказал Дарий.
Явившийся в тронный зал пророк Даниил обнаружил полное ведение обсуждаемого вопроса и уверил царя, что поможет ему, если Дарий снимет запрет Камбиса и позволит иудеям уйти, как повелел Кир Великий.
– Тебе самому грозит суд и смерть, а ты печешься о своем племени, – выразил сомнение в способностях пророка решить проблему Дарий.
– Я не боюсь суда. Пусть все свершится завтра, – ответил старец.
– Завтра, так завтра, – согласился Дарий.
На следующее утро халдеи пришли к дворцу целой делегацией. У всех магнатов на руках были глиняные дощечки с контрактами и векселями, завизированные печатью царя Камбиса и царя Бардии о принадлежащих им на правах залога иудейских рабах. Они привели с собой и свидетелей, в том числе из иудеев Ниппура, которые готовы были подтвердить, что узник, называющий себя пророком, призывал к открытому неповиновению и бунту. У пророка Даниила не было шансов, но Дарий позволил ему высказать слова в свою защиту.
– Книги предвосхитили появление Кира, они же вещают об исходе иудеев из Вавилона и восстановлении храма. Вы, халдеи, ничтожны перед боговдохновенными текстами, а ваши боги – идолы и истуканы, рукотворные и бесполезные. Я был еще юношей, когда растолковал сон Навуходоносору и предрек падение его царства, которое есть колосс на глиняных ногах! Теперь оно пало и не восстановится никогда, Мардук никчемен и не защитит вас! Из него новый царь выплавит золотые монеты с чеканкой собственного лика. Так будет!
– Он святотатствует и оскорбляет бога! – кричали халдеи, требуя немедленной казни. – Царь, ты все слышал! Брось его на съедение львам! Пусть разорвут его в клочья! И его мнимый Бог его не спасет.
– Представился случай сравнить силу богов, – изрек Дарий. – Посмотрим, кого они предпочтут спасти.
Народ скопился у рва, чтобы наблюдать удивительную картину: спущенный вниз иудей стоял перед львами, смотрел на них в упор, но они подступались к человеку, но отпрыгивали, словно ошпаренные. Его взгляд обжигал их. Казалось, что он заговоренный или с помощью магии создал невидимый круг, за который хищники не осмеливались заходить. Он простоял так несколько часов, и Дарий приказал спустить ему веревочную лестницу.
– Это ли не чудо? Похоже, он действительно пророк, раз львы не переступили черту, которой никто из нас не видел! Что скажете, жрецы Мардука, я склонен полагать, что ваш бог сильнее, вы же докажете мне это и последуете в ров сами, ведь ваша уверенность в могуществе оберега Вавилона заставляла принимать в праздник Нового года царский скипетр лишь из рук Мардука, иного царя вы не признавали. Вот я и размышляю, то ли отменить этот ритуал вовсе, то ли признать верховенство храма Эсагила. Убедите меня! Спускайтесь. Или вам помочь?!
Делать было нечего. Эгиби и самые почетные жители квартала Бит-Шар-Бабили, те самые, что оплачивали перевороты из своих кошелей, оказались во рву и были разорваны голодными львами в считаные минуты. Верхушка вавилонской знати была уничтожена. С остальными копьеносец Гобрий и лучник Аспатин расправились в тот же день, отпустив пророка Даниила в Ниппур уговаривать иудеев уйти.
На сей раз иудеи послушались Даниила. Третьего шанса им никто бы не предоставил, а упущенные возможности после отказа от возвращения на родину дали о себе знать ужесточением гнета.
Караван растянулся в пустыне. Семьи шли со всем своим скарбом. Следы вьючных животных на песке засыпал южный ветер. Два пилигрима, шедшие пешком в истертых сандалиях, не имели даже меха с водой за плечами. Их поили и кормили другие.
Даниил не знал человека, обритого наголо по моде мидийских магов, но он легко узнал собственный посох, что когда-то очень давно вручил одному каппадокийцу, чтобы тот спас невинное дитя, предназначением которого было вырасти настолько сильным, чтобы стать мессией целого народа.
Этот молодой мужчина был его сыном. Его дорога лежала в чужую страну, но он шел по ней, покорившись судьбе. Останься он дома – интриги и козни свели бы его в могилу. А так у него был шанс узнать истинного бога, который есть один Утешитель несправедливо обиженных и Покровитель невинных. Бардия остался жив.
– Не печалься, сын мой, – прошептал ему старец Даниил. – Тебя ожидает участь лучшая, чем судьба царя, обреченного на вечную войну с вассалами. Рухнет держава, которую ты покинул, как пал Вавилон. Скоро придет новый завоеватель и захватит весь мир. Мы же будем выстраивать храм и завоевывать души…