Было тяжело, невозможно дышать и безумно страшно от того, что ни рукой, ни ногой не пошевелить. Так страшно, что я заскулила и заплакала. От нарастающей паники я почти потеряла сознание. Но тут Шокер слез с меня, ослабил замотанное покрывало, принялся легонько поглаживать, я уткнулась лицом в его грудь и провыла ещё с полчаса.
Когда истерика улеглась, Шокер осторожно отодвинулся, встал, зажёг торшер в углу и задёрнул шторы. Потом внимательно осмотрел меня и спросил участливо:
— Ну как ты? Полегче?
— Лучше бы ты ушёл сразу, Андрюша, чем видеть всё это. Такие представления женщина должна давать в одиночестве.
Он покачал головой:
— Это не представление. Это нервный срыв. Ты себя запустила, а я всё проморгал. Не переживай, всё пройдёт и будет просто отлично.
Я закуталась в покрывало, свернулась калачиком, вытерла шёлком остатки слёз.
— Тебе уже пора идти?
Он вздохнул.
— Андрюша, останься со мной, хоть ненадолго! Пожалуйста, посиди со мной немножко!
Шокер отвёл взгляд, что-то обдумывая. Потом взялся за телефон:
— Рита, не могла бы ты оставить сегодня Тима на ночь? Я знаю, что это наглость с моей стороны… Спасибо, Рита, ты замечательная!
— Ты зря… — улыбнулась я сквозь слёзы. — Мог бы просто съездить за малышом и привезти сюда.
Шокер покачал головой:
— В следующий раз я так и сделаю. Но сегодня мы будем только вдвоём. Вдвоём и вместе.
Я уцепилась за его руку и закрыла глаза.
Так нельзя. Я же всё разломаю, всё, о чём мечтала. Нервный срыв — это, конечно, оправдание. Наверное, Шокер сейчас найдёт кучу причин моего отвратительного состояния и будет убеждать, что я не виновата. Может и так. Но дело не в этом, а в том, что я сейчас всё уничтожаю. Я вспомнила, как прошлым летом мечтала о том, как было бы хорошо отбить Шокера у Лали. А потом любить и беречь его, не создавая ему проблем, чтобы он знал, что от меня он не услышит ни вздорных требований, ни злых капризов. Вот как хорошо я его берегу, это ж просто загляденье… Человек сам в постоянном стрессе, его серьёзной работой загрузили, ребёнка придётся растить без матери, у дочки жизнь переломалась… И я тут ещё со своими феминистскими нервами. Какой славный комплект. Свезло Шокеру.
— А давай завтра утром ты соберёшь кое-какие вещички и переедешь ко мне, — бодро предложил Шокер, когда я открыла глаза.
— Зачем?
— Ты же сказала недавно: «Я буду с тобой, если тебе это нужно». Мне это нужно. И мне плевать, выйдешь ты за меня, не выйдешь… Ну не то, чтобы плевать, если честно, — поправился Шокер с усмешкой. — Но я не собираюсь на этом зацикливаться… Так вот и будь со мной.
— Путь свободен…
— Что?
— Лис так сказал. Теперь мне путь свободен.
Шокер коротко вздохнул и сделал вид, что не слышал. Вместо этого так же бодро предложил:
— Ты сейчас подремли часок-другой, а я пойду вниз, кухню обыщу. Не обедал я сегодня.
Я стала выпутываться из покрывала.
— Куда ты? — укоризненно сказал Шокер.
— Пойдём вместе. Я знаю, где там что лежит. Ятис всё приготовил, я разогрею.
— Да я сам найду! А ты лучше отдохни пока. Я и тебе что-нибудь принесу сюда. Чаю горячего и пожевать.
— Нет уж! — я повысила голос. — Не смей!
— Почему? — удивился он.
— Если я сейчас позволю тебе это сделать, я потом всегда буду этого от тебя ждать, даже когда буду совершенно здорова. Буду ждать, что тебе захочется меня побаловать, побаловать просто так, а тебе ведь это и в голову не придёт. Я буду злиться, сначала слегка, потом сильнее, но не признаюсь, почему. Буду считать, что ты должен догадаться сам. Ты, естественно, не поймёшь, почему я веду себя как вздорная дура. Потом ты решишь, что не «как», а дура и есть, а мне станет ясно, что ты меня совсем не любишь… Да что ты ржёшь?!
Шокер стоял, закрыв лицо ладонью, и плечи его вздрагивали.
— Ой, я не могу больше… — простонал он. — Женщина, что у тебя в голове?!
— Шокер, ты не поверишь, но именно это в женской голове и происходит. И не только в моей.
— Хорошо. Согласен: лучше не начинать баловать женщину, это опасно. Давай, я тебя для верности побью. Ты всякий раз будешь ждать, что побью ещё раз. А я больше не стану, и будет вечное счастье.
— Мужчина, у вас логика хромает. Не будет счастья. Потому что я стану ждать плохого всё время, пока ты будешь рядом, а счастье станет наступать, когда уйдёшь.
Шокер нахмурился и покачал головой:
— Так что делать-то? — нетерпеливо уточнил он. — Я запутался. Туда нельзя, сюда нельзя…
— Кофе хочу. Не чая, крепкого кофе. Без сахара. И хлеб там должен быть в кухне серый такой, пористый. Кусок хлеба, толстый, с шоколадным маслом… Два куска. Осилишь?
Через десять минут Шокер опустил на постель поднос с чашками и большим блюдом с дюжиной кусков серого хлеба с шоколадным маслом, сыром, ветчиной и даже с мелкой консервированной рыбкой.
— Ты что?!.. Это всё мне? — ужаснулась я.
— Нет, это на двоих.
Мы принялись за еду. Идея Шокера побаловать меня если не завтраком в постели, то хотя бы ужином, была, конечно, милая. Но не очень удачная.
— Ятис нас убьёт… — проворчала я. — Ну, не убьёт, конечно, но посмотрит так, что нам будет стыдно. Он старался, готовил, а мы вот так… Да и всю постель перемажем.
Шокер только отмахнулся, с аппетитом уплетая бутерброд.
Раздался звонок моего телефона. Шёл он из вороха одежды в кресле. Шокер встал, порылся в тряпках и подал мне телефон.
— Леди Вайори? Это планировщик курьерской службы. У нас есть для вас серьёзное предложение. Задание с максимальным уровнем риска по максимальному тарифу.
— Вот прямо сейчас? Ночью? — уточнила я, не сводя взгляда с вожделенного бутерброда с шоколадным маслом.
— Нет, конечно. Простите за поздний звонок, но дело срочное и серьёзное, мы обзваниваем потенциальных исполнителей.
— Можно поточнее, в чём заключается задание?
— В общих чертах — целевое проникновение в заданный промежуточный слой.
— А ещё подробнее?
— Если вы в принципе согласны рассмотреть подобное предложение, завтра утром будет собеседование в департаменте, вы узнаете все подробности.
— Во сколько?
— Ваше время — в десять.
— Хорошо, я приду.
Я отбросила телефон на постель и взялась за хлеб с шоколадным маслом.
— Что там? — подозрительно уточнил Шокер, кивнув на телефон.
— Так, ерунда. Предложение по моему контракту.
— Какое?
— Да пока никакого. Завтра утром пойду на беседу, узнаю.
Шокер пожал плечами и, недовольно хмурясь, заметил:
— Ты сейчас не в форме.
— Это точно, — хихикнула я. — Не в форме. В одном покрывале.
— Рассчитай силы и не вздумай соглашаться, если это для тебя сейчас будет слишком тяжело, — Шокер не обратил внимание на моё дурачество.
— Не изображай из себя моего папочку! — отрезала я. — Я сама прекрасно разберусь.
Я полезла вперёд по кровати поставить пустую чашку на поднос. Покрывало свалилось с плеч.
— Прошу прощения… — я стала его подбирать, чтобы набросить обратно.
— Ничего, ничего, — заверил Шокер. — Вот так и сиди. Хорошо.
— Думаешь?
— Да, точно, — подтвердил он, допивая кофе и не сводя с меня глаз.
Я села, выпрямилась, вскинула голову.
— Нарисовать сможешь?
Он задумчиво поджал губы.
— Ох, не знаю. Не уверен. Связь «глаз — мозг» работает отлично, а вот «мозг — рука»… Это тренировки требует. Давно не брал в руки карандаш. Лет десять.
— Ну, ладно, в следующий раз потренируешься. А пока, раз не можешь нарисовать — поцелуй.
Он улыбнулся, переставил поднос на пол и полез на кровать.
— Шокер, штаны!
— Что штаны? — растерялся он.
— Правило номер два! Или оба в штанах…
Шокер расхохотался:
— Извини, забыл!
Словно и не было гадкой истерики, словно не орала я ему в лицо всякую дичь. В его глазах ничего кроме нежности и желания. А я зажмурилась, чтобы он не прочитал ненароком, как же мне стыдно, что мучаю его всяким бабским вздором.
Этой ночью мы так и не уснули. Тратить эти несколько часов на сон было бы слишком бездарно. Мы потратили их друг на друга.
13
Я переступила порог кабинета, и у меня сердце ёкнуло. Легонько так, ностальгически. Кое-что здесь изменилось, конечно. Не могло не измениться, ведь Йана уже так давно нет на свете. Но от прежнего хозяина в кабинете многое осталось. Знаменитый массивный стол, например. У него идеальная полированная столешница, зеркальная, холодная. И голая спина на раз прилипает… Йан потом стал стелить свою рубашку… Я усмехнулась, вспоминая это. Ну а что, было же. Куда ж теперь деться. Или вот на стеллажах, что стояли вдоль стен, кроме книг и накопителей с документами, остались даже кое-какие личные вещи Йана, простейшие памятные безделушки, которые он любил притаскивать из наших с ним путешествий по изнанке. Видимо, новому начальнику курьерского департамента они приглянулись в качестве декора.
С тех пор, как я заключила новый контракт, в кабинете начальника департамента я ни разу не была. Обходилась общением с более низкими уровнями. Но сейчас, после того, как я поговорила с планировщиком заданий и произнесла: «Да, мне это интересно», меня тут же пригласили пройти к начальнику службы.
Новый командор курьерской службы оказался молодым крупным блондином. Лицо было мне смутно знакомо, но никаких общих дел или совместных заданий у меня с ним прежде не было точно.
— Леди Вайори, прошу вас! — командор почтительно склонил голову и указал на кресло, что стояло не у ностальгически знаменитого стола, а ближе к окну, около низкого столика. — Спасибо, что согласились обсудить проблему.
— Проблему? — вежливо переспросила я. — Мне показалось, речь идёт о подробностях задания.
— Для вас — да, задание, — кивнул командор. — Для нас — проблема. К сожалению, после известных событий, которые вселили в нас так много надежды, возникли и проблемы. Разумеется, мы их предвидели, но жизнь развивается так стремительно, что ожидаемые проблемы уже на пороге, а пути их решения всё ещё в разработке… Не хотите ли чашечку кофе?