Я бросила окурок в баночку на столе, опустила голову и закрыла глаза.
— Ты знаешь, что самое трудное в жизни под прикрытием? — спросил Лис с горечью.
— Мне наплевать, — отозвалась я.
— Чтобы выполнить задачу, надо сначала вжиться в окружение, завоевать доверие людей, стать таким, как они, жить их жизнью. Надо забыть, кто ты и кем ты был. А в нужный момент надо вспомнить, ради чего ты всё это делаешь. К этому времени обычно ты уже другой человек, у тебя есть друзья, семья, привязанности. И для того, чтобы сделать то, что от тебя ждут, ты должен растоптать всё личное, выбросить, должен через всех нынешних переступить. Не сможешь — грош тебе цена, ты провалишь задание, подведёшь своих, тех, кто на тебя надеется.
Я подняла голову и взглянула на Елисея. Он смотрел на меня угрюмо, но уверенно.
— Ура тебе, Елисей Звягин, ты смог. Родина тобой гордится.
— Не смешно, — покачал головой Лис.
— Мне так точно не смешно. Мне больно.
— Я не предавал вас, Апрель, вы ведь не были своими. Вы все были моим окружением, рабочими обстоятельствами. Мне было поручено добыть искателя. У начальства на изнанке давно уже есть точные данные о способностях Илая Клайара. Поэтому я столько лет был с Шокером, чтобы подобраться к его сыну как раз к тому моменту, когда он вырастет и войдёт в силу… Я делал то, что должен был делать. Я выполнял своё задание.
— Мы тебе верили.
— Я знаю. Зря ты думаешь, что мне легко.
— Ах ты, бедняжка!
— Знаешь, закрой-ка рот и не зли меня! — сурово буркнул он.
— А Лали?
— А что с ней? — злобно прищурился Лис.
— Она знала про тебя? Раз она тебе помогала — она знала?
— А ей не надо было знать, чтобы мне помогать. Я вначале её просто попросил минимальный индекс написать в досье, сказал, мол, не хочу учиться на курьера, староват. Она тогда была в меня влюблена и уступила.
— Влюблена?! Ты говорил, она никогда не была твоей.
— Говорил. Я много чего говорил. Что надо было сказать, то и говорил… Ну а потом она просто молчала и подчинялась. Знала, что иначе её начальство на поверхности узнает о её подлоге, и она всё потеряет.
— Сволочь ты.
Он усмехнулся и пожал плечами.
— А как же Шокер? Лали и Шокер? Ты её под Шокера подложил?
— Да какая теперь разница?
— Лис, мне надо это знать!
Он вгляделся в меня.
— Что тебе надо знать? — раздражённо уточнил он. — А главное — зачем? Нету больше Ляльки, нет и проблемы у тебя.
— Но она ведь любила его?
— К сожалению, — выдавил Лис и злобно сжал губы. — Тут я в проигрыше оказался, это верно… Хотя, в целом удачный был ход. Шокер клюнул. Ещё бы, на Ляльку-то не клюнуть…. Ну и мы так плотно и долго держались вместе одной группой именно потому, что Лали ублажала командира. Что и требовалось.
— Вот почему ты был с ней так мерзко груб — потому что вы с ней до Шокера были вместе.
— И до Шокера, и во время Шокера, — огрызнулся Лис. — Шокер частенько отсутствовал… Так что чей там у Шокера пацанёнок, его или мой, это ещё вопрос.
— Зачем же ты так с ними?!
Лис усмехнулся и отвернулся от меня.
— Скай всё это знал?
— Скай ничего не знал, — грустно сказал Лис, глядя в сторону. — Нет и не было на свете более наивной и чистой души, чем Скай. Не будет у меня никогда больше такого друга.
Ох, Лали, Лали… И правда, да где ж были твои мозги? Всего-то и надо было — рассказать всё Шокеру. Он бы всё уладил, помог, и Лиса бы… или прибил, или сдал бы, куда следует. И не было бы всего этого ужаса. Бедная зашуганная, затравленная девочка, живущая в постоянном страхе. Запуганная до такой степени, что не только любимому мужчине, но и близнецу своему пожаловаться не могла. Как же тут крыша не поедет!
— Это ты рассказал Лали, куда меня с ребёнком отправили. Верно?
— Мой грех, мне с ним жить… — тихо отозвался Лис. — И вот что, ещё хоть один вопрос на эту тему, я тебя своими руками убью.
Я попыталась выкинуть из головы мысли о Лали и немножко подумать о себе. Обнаружила, что я нисколько не согрелась. Несмотря на пламя в буржуйке, я уже не чувствовала, что комната протоплена. Меня трясло в ознобе. То ли от голода, то ли от травмы при приземлении в слое очень болела и кружилась голова, и временами накатывала мучительная тошнота.
— Ладно, Лис. Если ты не собираешься убивать меня прямо сейчас, оставь меня в покое. Мне очень плохо, я устала.
— Егор! — рявкнул Лис.
Через несколько секунд в комнату заглянул бритоголовый.
— Отведи обратно, запри, — скомандовал Лис и махнул мне. — Иди, отдыхай, раз устала.
Егор мотнул головой, показывая, чтобы я выходила из комнаты. Но тут в коридоре раздался топот, окрики, и Егор отступил от двери и посторонился.
Двое таких же боевиков в камуфляже втащили в комнату упирающегося Ло.
— Пытался проникнуть в дом со стороны кладовой, — сообщил один из парней.
— Отлично, оставьте его. Свободны! — Лис вскочил. — Егор, обожди, побудь снаружи.
Дверь закрылась, мы остались в комнате втроём.
— Ты спрашивала, сколько у нас искателей, — весело сказал Лис, потирая руки. — Как видишь, уже на одного стало больше… Я ещё в прошлый раз понял, что сообразительность и осторожность — не самые сильные его стороны, но это у него семейное, весь в папашу…
Ло рванулся к Лису и получил сильнейший удар в живот, согнулся и упал, как подкошенный. Я вскочила и, путаясь в ногах, подбежала к Ло, обняла его.
— Лис, ты совсем умом тронулся? Ты что творишь?!
— Ничего, жить будет. Я его не убью, не волнуйся. Уж кого-кого не убью, так это вот его. Очень уж он нам нужен. В отличие от тебя.
Ло очнулся, застонал, с трудом разогнувшись, посмотрел сначала на меня, потом с ненавистью на Лиса.
— А вот глазами есть меня не стоит, — фыркнул Лис. — Тебе, проводник Сайленс, будет предложен очень выгодный контракт. Ещё спасибо скажешь. Ну, когда поумнеешь, разумеется.
Ло поднял кулак и показал Лису оттопыренный средний палец.
— А знаешь, — спокойно сказал Лис. — Я слыхал, будто искателям для дела руки вообще без надобности. У тебя эта последняя, похоже, точно лишняя.
— Ло, я прошу тебя, не нарывайся! — завопила я в ужасе.
— Ты послушай свою мачеху, послушай, — назидательно вставил Лис. — Она дело говорит.
Ло попытался рвануться из моих объятий, но я вцепилась в него, перепуганная до полуобморочного состояния.
— Ло, пожалуйста! Не надо! Успокойся! — кажется, я заплакала.
Ло перевёл дыхание, растерянно улыбнулся мне, погладил меня по плечу.
— Очень трогательная картина, — заметил Лис. — Сейчас и меня проберёт. Ну, ладно, на сегодня, пожалуй, достаточно. Егор!
Егор заглянул в комнату.
— Вот сначала этого молодца определи на ночлег.
— Куда? — хмуро уточнил бритоголовый.
— Куда хочешь. Где свободно, туда и запри. И головой за него отвечаешь!
Егор ловко скрутил Ло и поволок в коридор. Я осталась сидеть на полу.
В дверях бритоголовый разминулся с высоким мужчиной, который ввалился в комнату и заговорил с сильным гатрийским акцентом:
— Ты когда-нибудь спишь, Елисей?
— Рад бы. Дела не дают! — Лис повернулся к вошедшему и протянул руку. — Здорово, приятель!
Я попыталась разглядеть их, но вся картинка расплывалась перед глазами, и я просто бессильно свесила голову. Я сидела и смотрела на две пары мужских ботинок, стоящих передо мной, и к горлу снова подступила тошнота.
— С местными красотками развлекаешься? — засмеялся пришедший.
— Это не местная. Это засланка из ваших.
— Да-а-а? — с интересом протянул гость. — Значит, допрос с пристрастием?
— Какое пристрастие, я к женщинам силу не применяю, — фыркнул Лис. — У меня другие методы.
— А что ты тогда с ней сделал? Она же помрёт сейчас.
— Не помрёт, — возразил Лис. — Ты даже не представляешь, насколько это живучий экземпляр.
Мужчина присел на корточки. Мы с ним уставились друг на друга.
Он кучеряво выругался, а я пыталась понять, кого вижу перед собой.
— Та-а-ак, — протянул он со вздохом. — Елисей, какого чёрта?! Ты думаешь, что делаешь?.. Кира, ну-ка, вставай!
Он просунул руки мне под мышки и рывком поднял на ноги. Ноги тут же подкосились, и я рухнула обратно на пол.
— Кира?! Ничего себе жар… А ну, иди сюда, держись за меня.
Он ещё раз попытался поставить меня на ноги. Я вцепилась в его одежду и повисла на его руках.
— Оставь её. Тоже мне, красный крест… — сказал Лис. — Её надо вернуть в камеру, и выпьем спокойно.
— Всё, никаких камер. Я забираю её к себе, — отрезал мужчина, знавший моё имя.
Он легко поднял меня на руки и понёс в коридор. Я смотрела в потолок, расплывающийся надо мной.
— Кира, ты слышишь меня? — спросил голос на гатри.
— Ты кто?
— О, плохо дело… Это Файр, Кира. Файр Альдон. Помнишь такого?
— Нет, — честно призналась я и потеряла сознание.
— Кира, ты спишь?
Таким образом Альдон проверял, в сознании я или нет. Если я не отвечала, а иногда на это просто не было сил, то он слегка трепал меня и даже пощипывал, проверяя реакции.
В этот раз я его слышала, и чтобы он лишний раз меня не касался, я нашла в себе силы хотя бы поморщиться.
— Отлично. Кира, тебе надо кое-что выпить.
Я почувствовала, как большая подушка под моей спиной начинает шевелиться и немного поднимается, а в губы утыкается край чашки.
— Это не очень горячо. Можешь сразу глотать. Давай.
Вот всю жизнь мечтала поваляться пластом, и чтобы обо мне заботился любящий мужчина. Но когда мечта не простая, а составная, её части, если и сбываются, то не вместе, а в лучшем случае по очереди, отчего весь кайф рассеивается, и получается какая-нибудь мучительная нелепость.
У меня пока сбылось насчёт валяться пластом. Всему виной были сутки, которые я провела в ледяном чулане. Слишком сильное переохлаждение, простудилась. Мне случалось тяжело болеть, и в детстве, и потом, и температура иногда бывала очень высокая, но никогда мне при этом не было так безнадёжно плохо. В те короткие промежутки времени, когда я выходила из забытья, меня трясло от озноба. Мысли ускользали, сосредоточиться было трудно, зрение подводило, и видимо поэтому я плохо соображала, где я, кто я, и кто вокруг меня. Временами я чувствовала, как покрываюсь потом, как он стекает по мне, и после этого ненадолго становилось полегче, и тогда я начинала вспоминать и понимать, что происходит. В эти минуты я узнавала Альдона, который все эти дни держал меня в своей комнатке и не разрешал никому приближаться ко мне. Сиделка из него была, прямо скажем, неумелая, но понимала я это только тогда, когда лихорадка отступала. Тогда мне становилось неловко и даже противно, что Альдон меня трогает, обтирает, меняет подстилки на постели. Я долго вспоминала историю моих взаимоотношений с Альдоном, а когда всё-таки с трудом вспомнила, с