Свет переместился вниз. Меня опять завернули в одеяло. Кто-то поднял меня с холодной земли.
Я смотрела в светло-серые глаза того, кто держал меня на коленях. Глаза — вот единственное, что не изменилось у моего прекрасного принца с тех незапамятных времён. Он всё-таки пришёл. Он не мог не прийти. Он никогда не обманывал моих ожиданий.
Его губы что-то шептали, а пальцы легонько поглаживали мой висок. Я попыталась понять, что такое он говорит.
— … Куда идём мы с Пятачком? Большой-большой секрет…
— Андрюша…
Он замолчал, сжал губы и на несколько секунд зажмурился. Потом вздохнул и улыбнулся:
— Всё хорошо, кроха. Я с тобой.
Я пошевелила рукой, он помог мне вытащить её из одеяла наружу, прижался губами к ладони.
— Шокер… Шокер, я домой хочу. Забери меня домой, пожалуйста… Шокер…
Он наклонился ко мне, коснулся губами моего лба и замер так. Только мне было слышно, как он тихо-тихо стонет, крепко обнимая меня.
— Убери! Убери от меня эту дрянь, хватит! Не буду!
Шокер смотрел на меня с укоризной, а его страдальческие брови домиком делали его похожим на обиженного щенка.
— Андрей, я не буду это пить, меня выворачивает! Лучше сделай ещё какой-нибудь укол, но не надо вот этой гадости!
Он набрал побольше воздуху и спокойно проговорил:
— Слава Богу, что лекарства работают, но если ты не будешь делать то, что я велю, ты проваляешься тут очень долго! Ты этого хочешь?
— Я хочу домой!
— Тогда пей! — Шокер снова протянул мне чашку с серо-бурой жидкостью, в которой плавали какие-то листики и палочки. — Воспаление мы остановили, но пока ты не восстановишь силы, ты не сможешь пролететь по каналу.
— Что за беда? Пусть Ло меня проведёт!
Шокер возвёл глаза к потолку:
— Тебя ещё ноги не держат! Проводник не может быть пассивным грузом, а сама ты с каналом ещё не справишься!
— Ну дайте мне по голове, прежде чем в канал входить! И я буду настоящим пассивным грузом!
— Да прекрати чушь выдумывать! Ты что, плохо училась? Не помнишь, что можно, а что нельзя? — возмутился Шокер. — Слушай же, наконец, что тебе говорят! Чем больше ты упрямишься, тем дольше мы оба проторчим здесь!
Так и хотелось крикнуть ему в ответ, что не держу его, пусть возвращается в Йери, к маленькому сыну. Но я не хотела снова остаться без Шокера. Он был самой важной частью лечения.
— Ладно. Хорошо. Давай свою бурду, мучитель…
Он покачал головой и подал чашку.
Вообще-то бурда была не Шокера. Это Ло научился у Насти готовить этот настой, а она узнала рецепт от своего мужа, который был уроженцем слоя, и знал все местные целебные травы. Шокер уже второй раз предлагал мне выпить это снадобье. Первый раз я не ожидала подвоха, и меня просто вывернуло наизнанку. Но упрямый Шокер продолжал настаивать, потому что Ло уверил его, будто бы эта отрава очень хорошо восстанавливает организм, ослабленный болезнью. Дескать, на себе проверено.
Я взяла чашку двумя руками, задержала дыхание и глотнула. Жидкость застряла в горле в буквальном смысле. Когда только-только делаешь глоток — ничего особенного, ну гадость, но не гаже, чем какой-нибудь аптечный грудной сбор. Но у этого чая было такое адское послевкусие, что всё проглоченное норовило вернуться обратно.
Я зажала рот рукой, посидела немного, потом героическим усилием воли заставила чаёк двинуться всё-таки вниз, а не вверх. У меня даже слёзы навернулись.
Шокер смотрел с искренним сочувствием.
— Ты сам-то это пробовал? — подозрительно спросила я, когда смогла разлепить губы.
Он кивнул.
— И как тебе?
— Не смог, — коротко отозвался он, безуспешно пряча улыбку.
— Ах, ты ж сволочь! — сощурилась я. — Забери и не приставай ко мне больше с этим!
Я сунула ему чашку. Он молча забрал её и понёс к печке, где томился на водяной бане глиняный чугунок с настоем.
Я снова улеглась на подушку.
Уже неделю мы с Шокером жили в лесном домике Ло. Никто нас не беспокоил. Ло поселился в сарае, и в дом старался не заходить. За неделю он дважды побывал в Йери. В первый раз он привёз ещё один контейнер с ампулами для меня и инструкции медиков, а во второй — два письма для Шокера с изнанки: одно от Валеи, другое от Михаила. Я видела, как дёргался Шокер, вскрывая конверты, но, прочитав, успокоился. Дал он почитать письма и мне. Вести были хорошими: у Валеи было всё в порядке, она писала, что скучает по дому, но всё, что она успела увидеть вокруг себя, не пугает её, а что-то даже и нравится. Письмо Михаила было сухим отчётом бывалого бюрократа, но Шокер остался им доволен.
Шокер быстро освоил правила жизни глубокого средневековья. В домике не гас камин, масляные лампы заправлялись вовремя, дрова, вода из родника — всё в лучшем виде. Даже со стиркой в глубокой кадке Шокер справился. Еду Щокер готовил из овощей с огорода и добавлял кусочки кролика, которого Ло принёс из леса.
Со двора Шокер не отлучался, сидел со мной. Я очень много спала, он просто был где-то рядом. Когда я просыпалась, Шокер делал уколы, кормил меня, помогал мыться, а потом просто ложился рядом поверх одеяла, мы сцепляли руки и молчали. Достаточно было чувствовать друг друга.
О том, что произошло, мы почти не разговаривали. Я лишь однажды, немного придя в себя, рассказала Шокеру всё в подробностях, он написал рапорт для Марека и отправил его с Ло в Йери. Одного я не смогла ему рассказать: того, что Лис ляпнул про ребёнка. Это могло быть просто злобной выходкой, а могло быть правдой. И что с этим делать, я не представляла.
Я просто боялась спугнуть то блаженное состояние, когда мы с Шокером принадлежим только друг другу, и если и ругаемся, то только из-за того, что касается нас одних.
Ужасный целебный отвар было одним из поводов разругаться. Нет, я готова была поверить, что он помогает, но, видимо, только тем, кто способен его выпить и остаться в живых. Я лежала и смотрела, как Шокер колдует над чугунком с настоем. Было не очень понятно, что он там такое затеял, но, покрутившись у печки, он подошёл к кровати и поставил парящую чашку на край лавки, стоявшей у изголовья.
— Я тут подумал, — сказал он неторопливо. — Не очень-то честно заставлять тебя пить всякую гадость в одиночку. Поэтому я решил, что мы выпьем это вместе.
— В смысле?
— Как кофе тогда, на шхерах.
Я не нашла даже, что возразить.
Шокер взял большую подушку, прислонил её к изголовью кровати, потом стянул через голову свитер, сбросил кроссовки и полез на постель.
— Тьфу ты, вот зараза этот склероз, — фыркнул он и вернулся обратно. — Опять забыл про штаны.
Сняв брюки, он уселся в изголовье, опираясь спиной на подушку. Я забралась к нему, уютно устроилась в тёплых сильных руках, и Шокер накрыл нас обоих одеялом.
— А нам точно надо это пить? — с тоской спросила я. — Может быть, достаточно просто вот так посидеть?.. Тоже силы придаёт, я не сомневаюсь.
— Во-первых, я это дело немного разбавил. Во-вторых, сахара положил, — строго ответил Шокер. — Коньяка вот нет, это сильно помогло бы. Но зато будем вдохновлять друг друга личным примером.
Он взял чашку с лавки и поднёс мне. Я послушно отпила.
Вкусной эта бурда не стала точно, но назад больше не просилась. Шокер сдержал слово и прикладывался к чашке тоже.
— Не шхеры, да? — проговорил он, когда чашка опустела наполовину.
— Не шхеры, точно. Это даже лучше.
— Неужели? — удивился он. — Почему? Питьё — дрянь. Вида на морской закат нет. Секса не было. И проблем у нас сейчас намного больше, чем тогда.
— Всё так, — согласилась я. — Но сейчас я знаю, что ты у меня есть.
Он молча уткнулся лицом мне в макушку.
— Давай уж, где там твоя бурда?
Шокер подносил мне чашку, пока она не опустела совсем.
Мы ещё долго сидели молча. Я гладила обнимающие меня руки и чувствовала ровное дыхание Шокера. Моё чудо, которого здесь не может быть.
— Андрюша, как ты мог додуматься лезть сюда? Так рисковать, зачем?
— Я надеялся, что это не станет у нас темой для обсуждения.
— Эта не тема и не обсуждение. Это вопрос.
Шокер вздохнул и промолчал.
— Ты мог погибнуть, Андрей. Ты мог оставить Тима круглым сиротой.
— У Тима много заботливой родни, — усмехнулся он.
— И у меня тоже есть заботливая родня! Разве Марек отказался бы прийти за мной?
— Нет, конечно, он рвался, ещё как. Но я никому тебя не доверяю!
— Всё шутишь… — огорчилась я и закинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — С этим нельзя шутить!
— Кира, я больше не планирую прицельно нырять с проводником в слой, раз уж ты об этом, — Шокер посмотрел совершенно серьёзно. — И если ты снова не дашь повода, у меня не будет случая повторить подвиг.
Дверь отворилась настежь, и в комнатку ворвался Марек в гвардейской полевой форме. Увидев вместо предсмертного одра вполне бодрую обнажёнку, он открыл рот:
— Упс! Тысяча извинений…
— Вайори, будь любезен, закрой дверь с той стороны, — вежливо отозвался Шокер.
Шокер быстро оделся, помог мне привести себя в порядок, поправил постель и впустил Марата.
— Я ещё раз прошу прощения, — развёл руками Марек, входя. — Но таблички «не беспокоить» на ручке не было.
— Здравствуй, бро!
— Здравствуй, родная! — Марек поцеловал меня и сел рядом. — Прости, что не выбрался раньше. Занят был…
— О, когда бы ты что-то другое сказал, — отмахнулась я.
— Ну, вообще-то, ты мне работы и подкинула, — возразил Марек. — Одно радует, что ты поправляешься. Даже лишним будет спрашивать о самочувствии, как я погляжу.
— Шокер, налей-ка гостю нашей бурды, пусть приобщится.
Шокер спрятал улыбку, отошёл к печке и нацедил там чашку волшебного напитка.
— Что это? — подозрительно спросил Марек, принюхиваясь.
— Эликсир жизни и богатырского здоровья, — ответила я невозмутимо. — Мы вот с Шокером пьём вместе, так прямо… того… жить хочется.
Марек лихо глотнул и выпучил глаза. Осторожно проглотив то, что было во рту, он отставил чашку на лавку.