Ну после этого я уже не выдержала и даже глаза открыла. Сначала увидела потолок, причем уже знакомый. Потом попыталась сесть, чтобы увидеть говорящих.
Увидела… и мир поплыл перед глазами…
— Тихо-тихо! Уже очнулась, вот и хорошо, — ко мне метнулась одна из эйтн, помогла сесть, подставила подушку под спину. — Как ты себя чувствуешь, Киран?
Пока повторно садилась, перед глазами все точки прыгали. А потому зажмурилась и потом уже медленно открыла глазки. Спальня. Моя. Точнее выделенная мне в этом притоне сплошного разврата. В кресле у окна сидит эйтна. Какая именно, понятия не имею, и та и другая замотаны так, что не различишь. Вторая осталась стоять рядом со мной, но тоже видимо до этого сидела в кресле, а вот перед ними стояла бегемот. Причем стояла с опущенной головой.
— Пить хочу, — прошептала я, надеясь, что воду принесет Ашара.
Но та эйтна, что сидела в кресле, сама поднялась, прошла к столику и взяла кувшин, который тут с утра стоял, а Ашара мне почему-то из другого наливала, но эту странность я как-то только сейчас отметила. Взяв стакан, эйтна налила его до краев красноватой жидкостью и вдруг замерла. А я поймала на себе злобный взгляд бегемота…
— Что ЭТО? — сдержанная черная лекарка сорвалась на крик.
А дальше лавина мне неизвестных слов. Эйтна, что была рядом, тоже метнулась к стакану, притянула к губам, отхлебнула… И разразилась воплем погромче, чем первая.
И все конечно замечательно, но:
— Я все понимаю, но очень хочу пить.
Эйтны перестали ругаться, одна из них вышла, вторая подошла к поникшему бегемоту.
— Вы будете наказаны, — прошипела она. — Немедленно!
Бегемот стала белой, испуганно взглянула на эйтну и даже попыталась возразить, но та прервала ее жестом и прошипела замогильным голосом:
— Двадцать плетей!
Ой…
Единственная хассара развернулась и молча вышла. А мне принесли другой кувшин. Оттуда налили в стакан красной жидкости и поднесли к губам.
— Да я и сама могу стакан подержать, — смущенно сказала я, и попыталась сказанное осуществить.
Рука безвольно упала на покрывало. Пришлось пить, пока эйтна придерживала стакан. Жидкость оказалась странная, чуть горьковатая, но учитывая мое состояние…
— Достаточно, — у меня отняли стакан, когда там оставалось еще больше половины.
— Но… — обиженно смотрю на мучительницу.
— Спи, — властно приказала та.
После чего, придержав, убрала подушку из под моей спины, и уложила собственно спать. Теплая темная волна накрыла мгновенно. И я практически провалилась в сон, когда услышала крик.
Глаза как-то сами собой открылись. Уставилась в потолок, не веря собственным ушам, и тут снова крик! Сонливость ушла мгновенно. Я снова подскочила на постели.
— Закрой окно, — спокойный тихий голос. — Хассара Эталин не умеет достойно принимать последствия собственных действий.
Очередной душераздирающий вопль!
Я попыталась встать, но удержал властный приказ:
— Лежи!
Осталась сидеть. Одна из эйтн молча закрыла окно. Вторая подошла ко мне, остановилась, пристально глядя. И мне вдруг стало очень страшно. А затем последовал вопрос:
— Хассар Нрого был нежен с тобой?
— Эээ… — протянула я.
В этот момент раздался очередной вопль, а затем чей-то сдавленный крик. Обе эйтны разом метнулись к окну… вот только ничего человеческого в их движениях не было. Потому что сначала к проему в стене рванули их тени, и лишь за тем обе женщины, с головы до ног замотанные в темное.
— Ой, мама! — испуганно вскрикнула я.
На мою реакцию они внимания не обратили, всецело поглощенные происходящим во дворе. Затем одна выругалась, вторая прошипела:
— Да что он себе позволяет?!
— Она — единственная. Он вправе отменить наказание.
— Она покушалась на здоровье той, что уже обещана хассару Нрого! Это преступление.
— Мы должны вмешаться!
И обе черномотанки развернулись и величественно, но при этом крайне быстро покинули помещение моей спальни. А я осталась сидеть на постели, пытаясь понять произошедшее!
Да пытаясь уже хоть что-то понять!
Вдруг приоткрылась дверь. В комнату вошла Ашара, демонстративно прижав палец к губам. Ее намек был не понятен ровно две секунды, потом дверь открылась шире и появилось девять служанок, вместе с той, у которой черный пояс поверх балахонов. И вся эта армия направилась к одной маленькой и больной мне!
— Эй, а что вы делаете? — я испуганно смотрела на их приближение.
— Вас просто вымоют, — заверила Ашара.
Я решила поверить.
Мыли меня быстро и бережно, но на столике, не опуская в ванну полностью. Вода была теплая и какая-то беловатая, но особо разглядеть не получалось — сил совершенно не было. Дикая слабость и ломота во всем теле, как после гриппа. А еще болело горло и было трудно глотать, но это скорее я его сорвала, пока кричала.
Потом вытерли насухо, очень осторожно… а еще в ванной было освещение плохое, потому как мне почему-то казалось, что у меня все тело в синяках, а вода после моего омывания, приобрела розовый оттенок. Зато потом, когда меня таки принесли в спальню и уложили, я поняла жуткое — все тело реально было в синяках! Темных, наливающихся чернотой отметинах!
Как я дотерпела до момента, когда уйдут служанки — ума не приложу. Но едва рядом со мной осталась Ашара, под предлогом того, что нужно накормить, я сорвалась:
— Что происходит? — и ловко отвернулась от ложечки, с какой-то бурой бурдой.
Но старуха не ответила. Сидела молча и словно прислушивалась. А потом едва заметно указала на свой передник, а точнее на карман. Превозмогая слабость, я полезла в чужой карман! И вот до чего я уже докатилась — с первыми встречными сплю, по чужим карманам шастаю, что дальше будет?
Включила сейр, увидела встревоженное мамино лицо, услышала приглушенное:
— Я тебя сама убью! — и уже тише. — Наушник. Один.
Молча вытащила из сейра динамик, вставила в ухо и услышала:
— Сейр спрячь. Ничего не говори сейчас. И вообще — поесть бы тебе.
Молча лезу в чужой карман повторно, засовываю сейр, затем послушно открываю рот и позволяю себя кормить. А мама начала говорить:
«Так, Пантеренок, слушай меня внимательно. Первое, только отвечай иносказательно — он понял, кто ты?».
— Нет, не хочу больше, — сообщила я, отворачиваясь от ложки, протягиваемой Ашарой.
«Это хорошо. Потому что, Кирюш, ты не того воина выбрала. Совсем не того! Я просила найти бедного, следовательно, слабого! В этом случае последствия были бы незначительными и то, только благодаря тому, что ты двигалась после… После всего. И ты дошла бы до Наски, он отнес во дворец и ты не страдала бы… как после Нрого, например. Киран, Кирочка, Кирюсик… что ж ты с собой делаешь?!».
— Еще пара ложек и я взорвусь! — сообщила я Ашаре, но на самом деле совсем не ей.
«Поняла. Ругать бессмысленно. Но, Кира… Ты умереть могла!».
— А из чего это сделано? — вопрошаю у старухи.
— Плоды сарда, — ответила Ашара.
«Почему такие последствия? — верно поняла мой вопрос мама. — Понимаешь, Кирюш, когда происходит процесс слияния, мужчина вносит свою микрофлору в тело женщины. Обычно женщина этого не замечает даже, но то если дело касается мужчин. Воины Иристана — они иные. И микрофлора у них иная совершенно — она агрессивная. И попадая в тело женщины, начинает подавлять ее иммунную систему».
— Вирус… в смысле вкусно дайте еще.
«Да, почти как вирус. Но особенно негативные последствия, когда это попадает непосредственно в кровь».
— Странный… вкус.
«На Иристане много странного, — мамин голос стал очень грустным. — И я… я так не хотела, чтобы ты со всем этим сталкивалась, Кирюш… Я так этого не хотела».
— Предупреждать нужно… прежде чем ложку совать.
«Слушать старших нужно, а не выеживаться, подсовывая родной матери собственного жениха!»
— Все лучшее старшим!
«Не умничай, за дверью человек двадцать!».
— Эм…
«Что делают? А, это самое интересное — они принесли тебе дары от Нрого. Видишь ли, на Иристане девственность очень высоко ценится и не у каждого воина есть средства оплатить столь драгоценный дар, единственный который может принять воин».
— Еще, пожалуйста, — попросила я Ашару, та понимающе улыбнулась. — Только, предупреждай, прежде чем всовывать!
«Прости, — голос у мамы был виноватый. — Я не могла сказать тебе сразу. И не хотела, чтобы ты теряла невинность с Нрого, потому что после него умирали, Кирюш, и умирали многие. Не знаю, что с ним не так, но невинность, отданная Нрого, оборачивалась тихой медленной смертью через полгода, год. Выжило всего трое, но ни одна не смогла зачать».
Да уж, нерадостная информация, в свете которой отец и вовсе мерзавец! Но интересовала меня сейчас другая информация. Совсем другая. Мама сказала, что не у каждого воина есть деньги на плату за девственность, и в то же время приказала найти бедного воина. Это что же получается?
Это я как будто корысти ради пошла и отдалась воину?! И вспомнились мне его слова: «Ты сама пришла ко мне, тьяме. Ты согласилась. Ты обманом вынудила меня, но я не виню»… Ох ты ж атом нестабильный! Так вот о каком обмане шла речь!
— Бракованный навигатор! — прошипела взбешенная я.
«Прости, — мама теперь совсем тихо говорила. — Прости… но мой поступок имел смысл — ты нашла бы слабого воина, не испытывала бы такой боли и он не искал бы тебя, понимаешь?».
— Нет!
«Кирюш, скажи я тебе правду, ты не пошла бы. Ты гордая, Пантеренок, ты выбрала бы двадцать плетей!»
— Несомненно… — а так как продажная девка пошла и переспала с воином, который когда осознал, чего меня лишил, врубился, что я его лишу энной суммы денег. Потрясающе! Я — шлюха!
«Кира… Киренок… прости. Но тебе всего восемнадцать, ты слишком категорична и принципиальна, Кирюш. Одна твоя выходка с подменой имен чего стоила. И сейчас ты там, а я здесь и практически ничем не могу тебе помочь».