Нахмурившись, смотрю на папика и вспоминаю наш бой там, в моем доме.
— Я боялся причинить тебе вред, — тихо произнес отец, угадав направление мыслей.
И все бы ничего, но:
— Ты отдал меня Нрого!
Усмешка и очень спокойное:
— Я приказал отдать тебе все то барахло, что ты скупила в космопорту.
Как же, как же — слова эйтны про план хассара Айгора я помню прекрасно. И для чего мне предоставили возможность отказать в интиме Нрого я тоже в курсе. Однако будем изображать жертву ситуации.
— А фрукты с сонным ядом? — вопросила я.
— Ни один воин не оскорбит себя использованием тела спящей женщины, — улыбка папика стала шире.
— Но… но… — даже слов не было. — Но отдать меня вот так просто! Невинную девушку!
Тут у отца одна бровь полезла вверх, в то время как уголки губ дрогнули, и все же он не расхохотался. Он улыбнулся и вежливо спросил:
— Кто невинная девушка? Ты?! Ты, которая позволяла себе ночные прогулки по столице и попойки в увеселительных заведениях? Ты, которая была готова прилюдно позволять целовать себя за деньги? Ты, беззастенчиво разгуливающая полуобнаженной перед толпой народа?
Или мне кажется, или кто-то весьма осведомлен по поводу моей жизни.
В общем, сижу, нахмурившись, почесываю морду Икасика и думаю над создавшейся хренью.
— Киран, — отец чуть склонил голову, задумчиво глядя на меня, — что бы ни говорила твоя мать, что бы она не предпринимала, Киара лишь женщина, я воин. Она просила дать возможность воспитать тебя — я дал. Она просила не искать ее — тринадцать лет я не вмешивался, и моим условием было лишь одно — ты должна носить знак клана МакВаррас. Она просила сохранить ее жизнь — десять плетей стали заменой смертной казни. Я шел на уступки везде, где было возможно, потому что твое рождение — моя огромная вина перед Киарой. Это была моя слабость, моя подлость, моя жестокость. Но изменить произошедшее я не в силах.
Кто-то что-то понял? Мы с Икасом переглянулись и сообразили, что ничего не поняли, вот.
Точнее я сообразила, звереныш просто сонно зевал.
— Так, — головой помотала, прогоняя ненужные мысли, — к чему весь разговор, а?
Отче грустно усмехнулся и поведал:
— Сегодня я видел, как Нрого смотрит на тебя. В его взгляде слабость — ты стала для него гораздо большим, чем он желал бы. Это забавно. Но я видел и твой взгляд на воина — ты испытываешь привязанность, Киран. Это недопустимо.
Ха-ха!
— И почему же? — мило интересуюсь я.
— Ты не станешь женой Нрого, — спокойно ответил папандр и добавил. — Никогда! К сожалению, твоя невинность досталась хассару Шаега… — отец запнулся. — Мне жаль. Жаль, что ты была вынуждена испытать это. Жаль, что во времена, когда я нуждался в помощи, лишь Нрого стал моим союзником, выдвинув это требование. И мне жаль, что хассара Эталин попыталась увеличить твои повреждения, она будет наказана.
Молчу, просто молча смотрю на папика, потом не выдерживаю:
— А мне жаль, что ты просто не оставил меня с мамой в покое!
Отец устало покачал головой и тихо ответил:
— У тебя двадцать шесть братьев. Преступление Киары — позор клана МакВаррас. После моей смерти ее жизнь не составила бы и нескольких месяцев. А ты слишком ценна, чтобы остаться вне Иристана. Такие как ты, Киран, предмет сражений. Переходящий приз. Понимаешь?
— Я уже ничего не понимаю, — растерянно призналась отцу.
Великий воин сдержанно улыбнулся и еще тише поведал:
— Я догадался, к чему стремилась твоя мать, приказав разделить ложе с Нрого.
После этих слов я так и застыла.
И тут от Нрого отделилась одна из теней, подплыла ко мне и прошептала:
— Девочка, в данный момент назревает конфликт. Вероятнее всего будем решать силовыми методами. Тебе лучше убраться в свою комнату.
Я нагнулась к Икасу, почесала его за ушком, и прошептала тени:
— Ты со мной?
— Не выйдетссс, — мгновенно ответили мне, — эйтна-хассссашшшш здесь. Уходи.
Я выпрямилась, руки на груди сложила и мрачно смотрю то на отца, то на Нрого. Сложно и крайне неприятно мне, девушке современного мира, человечку который с первого раза поступил в Университет Военно-космических войск с конкурсом сто двадцать челов на место, да еще и на столь престижное направление, как «Капитан дуопилотируемых крейсеров», осознавать что тута и здеся, а конкретно на Иристане, я вообще пустое место. Причем именно то свято-место которое пусто не бывает, потому как тут на меня у всех свои планы имеются. Валить отсюда надо! Валить быстро и без оглядки… на синеглазых некоторых.
— Ладно, — невесело согласилась я, — развлекайтесь.
Грациозный разворот и я потопала обратно к лестнице, по пути, думая исключительно над одной проблемой — мстить за расческу, или не мстить. Проблем вообще-то было значительно больше — следовало срочно предупредить маму, что папандр ее план просек и явно на Иристане мамочку будет ждать засада, еще нужно было как-то сделать так, чтобы этот самый статус неприкосновенности, который «ни вашим, ни нашим», у меня оставался как можно дольше, ну и как-то чего-то делать с Нрого и…
В этот момент из-за поворота выскочила бегемотик. В бежево-серой хламиде, с волосами скрытыми под платком, с нарисованными бровями, явно подклеенными ресничками (ибо имелся диссонанс между рыжими ресницами и черными), а еще сестричка благоухала так, что у меня дыхание перемкнуло.
— На свидание? — догадалась я, пока бегемотик оторопело на меня пялился.
Адалин невольно кивнула.
— А мама в курсе? — на правах старшей сестры поинтересовалась я.
Теперь бегемотик отрицательно покачала головой.
— Хм, — повторно осматриваю тушку родственницы, и вношу альтруистичное предложение: — Помочь нормально одеться?
— И я буду красивая? — мгновенно сменив настороженность на подчеркнутый интерес, спросила Адалин.
— Все мужики твои будут, — заверила я, — пошли.
Честно говоря, будь я на месте Адалин, никогда бы не пошла со своим врагом, слепо ему доверившись, но… именно ее доверие и сыграло со мной злую шутку, я даже мысли о вреде уже не допускала. И когда мы поднялись в мою комнату, я откровенно хотела только помочь, ну и нехилый шанс узнать немного информации появился.
— Первое, с твоей фигурой нужен корсет. У нас его нет, зато есть длинный черный пояс, так что талию мы тебе сделаем.
Икас настороженно следил за происходящим — пилинг, затем покраска волос. Серые невыразительные волосики бегемотика я для начала осветлила тоником, затем некоторые пряди выкрасила в золотистый и безжизненные патлочки засверкали. Потом торопливо занялась лицом — ну брови да, рисовать пришлось, зато ресницы я наклеила шикарные, после полезла в свои вещи.
— Но… твоя краска тут, — возразила Адалин.
— Ты блондинка, — объяснила я, — тебе другой тон нужен и теней, и тоналки и даже помады. И где-то у меня был старый набор Микусика.
Адалин, сидящая перед зеркалом с простынью на плечах, чтобы вещи не испортить, резко повернулась и спросила:
— А кто это?
— Микусь? — ковыряясь в чемоданах, переспросила я. — Это моя подруга, лучшая.
Потом некоторое время было тихо, и вдруг бегемотик спросила:
— А что такое «подруга»?
«Ну и планетка» — подумала я, а вслух ответила:
— Подруга это всегда лучше друга. С подругой можно делать все что угодно и это всегда вдвойне веселее, чем одной. Подруге можно все рассказывать, даже то, что стыдно сказать маме. И последнее — подруга никогда в беде не бросает и всегда поможет.
Как раз к завершению данной фразы, я откопала старенькую дешевенькую косметичку Микуси, мы такие себе купили, когда нам по пятнадцать было, а потом наши мамы подарили нам подарочные карты сети магазинов «Фейри» и мы обзавелись гораздо более качественным набором дабы намалевывать моську, вследствие чего наши первые косметички были заброшены.
— Вот, нашла, — и я вернулась к сестре.
— Хочу подругу, — вдруг заныла Адалин.
Причем реально заныла, и губки надула и весь вид такой — я маленькая капризная девочка, называется.
— Хоти, — милостиво согласилась я, — но учти — заревешь, получишь!
Губки пузыриться перестали, на меня же был брошен испуганный взгляд, после чего Адалин опять включила глупую маленькую девочку и заявила:
— Ты злая! Бяка.
Сев на корточки перед ней, пристально смотрю на сие чудо в простыни и поражаюсь ее воспитанию. Мда, не повезет кому-то. Ну да ладно, подсластим несчастному пилюлю.
— Не моргай сейчас, и глаза закрой, — скомандовала я сестре, беря подводку, — будешь дергаться, получится некрасиво. Кстати, а ты красивой для кого решила быть?
— Повелитель, — буркнула Адалин, стараясь не дергаться.
Я же в это время рисовала четкую стрелочку, и сама радовалась тому, как классно получается.
— А зачем тебе повелитель? — переходя ко второму глазу, интересуюсь между делом.
— Буду его единственной, — пробормотала сестра.
— Ну да, — согласилась я, — замуж, это дело хорошее.
И вот тут Адалин выдала то, от чего у меня рука дрогнула:
— А ты будешь женой Ригана или Дьяра.
Каюсь, чуток скосячила после ее слов, и стрелка вышла неровная. Осторожно подправив, снова спрашиваю:
— А это кто?
— Старшие папины сыновья, — гордо ответила бегемотик. — Лучшие воины хассарата.
Как любопытно, однако. Переходя к работе с тенями, продолжаю допрос:
— А почему ты за таких сильных воинов не выйдешь?
И вот тут сестричка сникла, носом шмыгнула и ответила:
— Папа тебя больше любит… тебя в семье и оставит…
Бракованный навигатор, вот это любовь! Но, несмотря на внутреннее негодование, продолжаю рисовать глазки бегемотику, а она продолжила жаловаться:
— Папа тебя ни в один другой клан не отдаст… Мама сказала, что во время войны тебя затребовал правящий клан Аэ, когда наши сестры погибли, и тогда отец тебя и шлюху-Киару скрыл на другой планете. Мать правителя Аэ требовала исполнить право и тебя вернуть, но отец тогда солгал, что Киара сбежала и он не может ее отыскать. Потом мать Повелителя умерла. Вот.