Отряды и отрядики уходили из турецкого войска, стычки между «верными» и «предателями» были постоянными. Беглецов Померанский демонстративно не преследовал, и даже несколько раз драгуны помогли им уйти, отбившись от «верных». К трём часам пополудни охранять обоз осталось около пятнадцати тысяч человек, и аншеф скомандовал атаку.
– Вырезать всех, – хладнокровно приказал он полковникам, – нужно показать, что мы не трогаем тех, кто нам не сопротивляется, но при сопротивлении – смерть.
Возглавлять атаку он не стал и не пустил Павла:
– Слишком опасно. Сейчас там такая каша, что тебя могут убить просто случайно, и никакое мастерство и телохранители тебя не спасут.
Откровенно говоря, Наследник и сам не рвался в бой – за эти дни он успел не раз скрестить клинки и несколько успокоиться.
– Урра! – И конная лава устремилась на турецкий лагерь. Шли не единым кулаком, опасаясь оставшихся орудий, а растопыренными «пальцами». Но сейчас это было наилучшим решением – площадь лагеря очень велика и нормально защищать его просто невозможно.
– Рра! – Игорь видел злые лица славян, которых командиры накачали «политинформацией» – а как иначе, если приказ звучал недвусмысленно: «Убивать ВСЕХ». Для русских солдат это… тяжело. Одно дело в горячке боя и другое – вот так.
– Ббах Бах! Бах! – Впереди скакали драгуны и «Варяги», расчищая дорогу выстрелами. Привычно приложив подзорную трубу к глазу, Померанский пристально глядел на происходящее – не из пустого любопытства, а чтобы потом «намылить головы» излишне зарвавшимся. Привычку эту он старательно демонстрировал, пока она не въелась в «подкорку». Зато подчинённые, зная о наблюдении, старались показать себя наилучшим образом.
– Игго-го! – донеслось издали – конь у кого-то из драгун не сумел перемахнуть через препятствие и сломал ногу. Поморщившись, Игорь перевёл взгляд чуть правее – там «Варяги» уже проделали проход в лагерь и растаскивали сцепленные повозки, делая его ещё шире.
– Гляди-ка, – подозвал Рюген цесаревича, – вот там, где верблюд брыкается.
– Где? А, вижу…
– Смотри, как грамотно «Варяги» действуют – прикрывают друг друга. Несколько человек растаскивают повозки, остальные их с карабинами прикрывают.
– Ага… Да, здорово! Дружно так!
– Вот… Это не только из-за учений постоянных, но ещё и потому, что капральства живут в одной казарме, а не разбросаны по десятку изб.
– А как это связано? – удивился Наследник.
– В казарме они постоянно на виду, знают, кто чего стоит и что ему можно доверить. Ну и учатся без слов понимать товарищей.
– Так… Ух ты, как лихо он того в чалме из карабина!
Князь вздохнул – подопечный если понял его, то явно недооценил важность информации.
Резня… А по-другому её и не назовёшь… Резня длилась чуть больше часа – только потому, что возникло несколько очагов сопротивления, когда опытные командиры более-менее умело составили повозки для защиты. Но приказ Рюгена был жёстким – расстреливать таких издали, на баррикады не лезть.
– Как-то буднично было… – удивлённо произнёс цесаревич, проезжая через лагерь, – легко.
Тут он чуть не слетел с коня от мощного подзатыльника Наставника.
– Думай, о чём говоришь, – прошипел он, – одних убитых почти тысяча, да раненых сколько умрёт. Легко…
Подросток обиделся было, но отошёл:
– Да я не это имел в виду, просто такое соотношение сил…
– Каких сил?! Нас пусть и меньше в десять раз было, но все – воины отменные. А турки? Да здесь половина – ополченцы, да четверть – всевозможные лагумджи и мюселлемы[72]. Выбили сразу джюнджюлы, а остальные-то что нам могли сделать? Мы бы их даже прямой атакой могли уничтожить, просто я своих терять не захотел.
Одних только пушек Померанскому досталось больше полутора сотен. Были они в большинстве своём сильно устаревшими, но и это – ценная медь и бронза.
И – полки двинулись к Днестру на соединение с Минихом. Разведка доносила, что бои там идут ожесточённые – всё-таки в первом эшелоне были не ополченцы и «стройбат», а настоящие воины, в большинстве своём потомственные. Старый фельдмаршал спокойно перемалывал волны атакующих, выбивая самых активных, и вроде как потерь у русской стороны было совсем мало.
Оставалось только дойти и ударить в спину туркам.
Глава 14
Всё прошло буднично – пришли к берегу Днестра, связались с Минихом и по сигналу ударили в спину туркам, которые в тот момент завязли в русских укреплениях. Пластуны ухитрились вырезать немногочисленное охранение без выстрелов. Как – молчали и, судя по всему, просто подкинули яда или снотворного. Такие вещи применялись, причём нередко, но – говорить о них не принято.
– Ну вы и волчары, – восхищённо покрутил головой князь, осматривая окровавленные тела охранения, – медали каждому обещаю да тысячу червонцев от меня!
Русская кавалерия тем временем выстраивалась к битве. Ещё раз похвалив пластунов, Рюген занял своё место в строю – одним из первых, именно так в это время было принято.
– Ту-ту-ту-туу, – пропели трубы на том берегу, и конная лава начала переправу. «Варяги» со своими нарезными карабинами прикрывали, выборочно отстреливая осман.
– Ну же, – пробормотал Игорь, глядя в сторону русского лагеря. Зубы его стучали – и не от того, что он сейчас переплывал реку, держась за конское седло, а потому, что страшно. Несмотря на определённую «безбашенность» некоторых вещей, он побаивался, и переправа под огнём противника, когда ты ничего не можешь ответить на выстрелы, относилась именно к ним.
– Бах! Бах! Бах! – И ядра запрыгали по турецкому берегу, отгоняя воинов султана от места переправы. Не слишком метко, не слишком эффективно, но… помогло. Чуть-чуть дрогнули аскеры, чуть-чуть приободрились воины Померанского… И этого хватило, чтобы первые русские кавалеристы выбрались на берег и начали отчаянную рубку.
– Рра! – каким-то инфразвуком проревел попаданец, наклоняясь в седле и перерубая хребет дородному янычару. Шпорами коня…
– Иго-го! – Тот делает прыжок и врывается в сгрудившуюся толпу осман.
– Нна! – И голова сипаха с крашеной хной бородой летит по воздуху, кувыркаясь.
– Дзанг-дзанг! Хрр… – отбив саблю врага, Игорь вонзил свой клинок тому в горло.
– Рраа! – снова бешеный рёв, от которого шарахнулись как вражеские пехотинцы, так и кавалеристы, причём всадники в первую очередь – не выдержали лошади.
– Посторонись, князь! – И в битву влетел Тимоня, раскручивая над головой в дворянском шарфе наподобие пращи небольшое пушечное ядро с подожжённым фитилём. Кинул – и ядро взорвалось ещё в воздухе, прямо в гуще накапливавшихся турок.
Этого хватило, чтобы сбить попытку организованного сопротивления, и вскоре на плацдарме было более пятисот славян, выстроившихся для атаки. Глазами поискал Павла… здесь, в задних рядах под прикрытием «Волков». Замечательно… Подняв над головой саблю, привлекая к себе внимание, Рюген несколькими жестами показал всем диспозицию и…
– Атака!
Конная лава, ударившая в спину турок, была страшной. Несмотря на то, что османы успели частично развернуть свои боевые порядки, да и самих кавалеристов Грифича было ещё не слишком много, удар получился страшным. Прежде всего враги не ожидали удар в спины и соответственно – не было пушек. Не было и пехотного каре. Пусть в исполнении осман оно, мягко говоря, не блистало… Но обилие всевозможных копий и пик сильно усложнило бы задачу. Самой серьёзной преградой были неглубокие рвы и валы, сделанные явно «для отмазки». Правда, они тоже сыграли свою роль, задержав славян на десяток секунд и собрав свою «дань» из десятка покалеченных лошадей. Но дальше…
– Не надо! Не надо! – истошно вопил аскер, выставив ладони.
– Хрусть! – И обе руки отделены от туловища, после чего аскер начинает ещё более истошно выть – очень недолго…
– Бах! – И пуля из мушкета одного из янычар зацепила у Рюгена кончик уха. Озлившись, князь стоптал того конём, мстительно слушая влажное чавканье под копытами. Пощупал ухо… а, царапина!
– Алла! – И вынырнувший из дыма прокопчённый аскер с копьём едва не вонзил наконечник в морду коня.
– Дзанг! – Отбить наконечник, срубить древко, затем – его владельца.
– Аара…
– Княже! – Подскакал один из телохранителей, выдёргивая Рюгена из горячки боя. Оглянувшись, Померанский увидел, что за это время почти вся его кавалерия выбралась на берег и вливается в бой. Ну всё, пора руководить…
Отъехав в сторонку, аншеф принялся за свои непосредственные обязанности, успевая отслеживать передвижения Павла. Наследника не пускали в первую линию, где он мог поймать грудью шальную пулю, а во второй линии – пускай, индивидуальные поединки с его-то мастерством почти не страшны.
– Бах! Бах! Бах! – Русский лагерь под командованием Миниха усилил обстрел, и оказавшиеся меж двух огней воины султана растерялись и откровенно запаниковали. Они всё ещё оставались храбрыми и умелыми воинами, но управление турецким войском полностью прекратилось и лишь небольшие подразделения не более нескольких десятков человек пытались сражаться командой, а не поодиночке.
На таких моментально наскакивали кавалеристы Грифича, не давая сопротивлению набрать обороты.
– Тра-та-та! Та-та! – И часть русского войска под командованием Миниха начала наступление на турок.
– Рра! – Вылетела из русского лагеря конная лава, и во главе её были руянские кирасиры, спешащие на соединение с Грифичем.
Всё, с этого момента паника окончательно овладела ими, и большая часть аскеров думали не о сопротивлении, а о спасении собственной жизни.
– Аа! – И они устремились по сторонам, растягиваясь между кавалерией Померанского, закрывавшей от них реку, и пехотой Миниха. А когда фельдмаршал вывел из резерва свою немногочисленную кавалерию, паника стала всеобъемлющей. Османы бежали, бежали… куда угодно, лишь бежать. При этом они в большинстве своём старательно не приближались к русским, растянувшись из-за этого в тонкую, очень плотную извилистую колонну, которую обстреливали из пушек и ружей. И промахов было очень мало.