стал рассказывать:
– Расскажу тебе об одном знакомом, который не любит дождь. Как пасмурно или закапает – тут же впадает в апатию. Дождь кончается, выглядывает солнышко, и товарищ немного приободряется. Жизнь налаживается! Солнце, разогнав тучи, начинает припекать. Жару мой товарищ тоже не выносит. Зимой товарища бесят снег, морозы, холод, промокающие ботинки. В жару… хотя я повторяюсь. Летом – жара, зимой – мороз, весной и осенью – грязь, слякоть и дожди. Кажется, весь мир и вся погода ополчились против него. Работа хреновая, шеф – идиот, коллеги – тупые подхалимы, заказчики – больные психи, непонятно, почему не в дурдоме. Чай то слишком горячий, то остывший. Книга или нудная, или тупой экшен, или толстая и не смог дочитать, или тонкая и тема не раскрыта. Фильм – тупое голливудское говно или российская поделка с тупыми рожами. Соседи… Тех вообще расстрелять. Дети бегают, ремонт делается, почта воруется, полы не моются, лампочку на площадке заменить некому – обленились, сволочи. Мой товарищ пользуется определенной популярностью в сети. Он пишет хорошие ироничные тексты в блоге.
– Засунь куда подальше своего товарища с его блогом. Выйду из больницы – напишу служебную записку о том, как ты прикарманиваешь представительские. И попрошу перевести меня к Косте Панченко. Я думаю, ему будет интересно узнать кое-что о тебе.
Кровь прилила к лицу. Такой подлости я не ожидал. Аж в ушах зазвенело. Я открыл бумажник, вытащил пачку денег и оставил на тумбочке.
– Деньги за лечение и твой новый телефон.
– Ты меня не купишь своими подачками, урод.
– Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным, – горько сказал я.
Выходя из палаты, я думал, что Юра не понимает человеческого отношения и просто не в состоянии поверить: иногда поступки совершаются просто так, ни за что.
Вечером я встретился с Лехой. Он, похоже, собирался на мероприятие: приехал в смокинге и черном галстуке-бабочке. Было заметно, что он устал и без настроения. Он сел за столик и хмуро сказал:
– У меня есть час. Решил вопрос с деньгами?
Я, не скрывая, рассказал ему, что взял кредит. Он чертыхнулся:
– Болван.
– Почему?
– Влюбленный болван.
– Да что я не так сделал?
– Серег, – Леха наклонился ко мне и посмотрел в упор. – Девочки – они такие. Пока на своем опыте не поймешь, учиться на чужом – бесполезно. Просто запомни мои слова: это не последний раз. Дам тебе один совет. На будущее.
Я сосредоточился, стараясь запомнить.
– Я даже не буду тебя спрашивать, были ли у вас непонятные и нелогичные ссоры до того, как она попросила о помощи. Уверен, что да, после чего ты в недоумении стоял на улице, не понимая, в чем дело, и стыдился, что ты ее обидел. Ты винил себя и клял последними словами. Было?
– Хм… Да.
– Это первый признак того, что ей от тебя что-то нужно. Потом она плакала. Плакала, но не говорила, в чем проблема. Рыдала, обильно орошая слезами твое крепкое мужское плечо? А ты, супергерой, летящий на крыльях ночи, готов был душу отдать, лишь бы она перестала плакать. Ведь каждая ее слезинка откликалась болью в твоем сердце.
– Плакала, – признал я. – А я переживал за нее!
– И когда она сказала, что ей нужны деньги, ты не раздумывая пообещал помочь?
– Да! Леха, я люблю ее!
– Не спорю. Я тоже свою жену люблю, поверь. Но научился, э… распознавать, скажем так. В общем, ты, Серега, прошел три стадии женского манипулирования мужчиной. Женщины вгоняют нас в стыд, заставляют винить себя, а потом и угрожают чем-то, в зависимости от того, какие у тебя болевые точки.
– А если бы я отказал?
– Тогда в ход пошел бы последний прием из их почти безотказной системы манипуляции. Ты был бы измерен, взвешен и признан непригодным к дальнейшему использованию ввиду неумения обеспечивать потребности своей женщины. О чем тебе бы сразу и сообщили, в мягкой или жесткой форме, в зависимости от характера девушки.
Я задумался, отметил кое-какие соответствия, исходя из прошлого опыта, но никак не мог все это принять применительно к Ксюше.
– Да и черт с ним, – весело сказал Леха. – Помог и помог. Я в твоем возрасте и не такие глупости совершал. Что нового на работе, золотая рота[29]?
Я рассказал Лехе о Юре. И чем больше я рассказывал, тем он больше хмурился. Под конец он выматерился.
– Я про стажера даже говорить не хочу, с ним все понятно. Такие вот мелочные, забитые, озлобленные, мстительные неудачники не умеют мыслить широко. Ты правильно заметил: они не верят в бескорыстие. Скорее ты бы опустился до его уровня, чем поднял его до своего. Да дай ты ему миллион долларов – он, нищий духом, все равно не станет чистоплотнее, добрее, понимаешь? Вспомни соседа своего, как его там… Который мусор в подъезде оставляет.
– Артур? – уточнил я, вспомнив нувориша-соседа.
– Да, этот такой же. Он уже привык жить в грязи. Ты же вроде умный человек, Серега. На кой черт связался с этим парнем?
– А ты со мной?
Леха промолчал. Я устыдился своего вопроса, сравнив себя с Юрой.
– Знаешь, займись собой. Тренировки ты пропускаешь, как докладывает разведка. Влез в долги, с девушкой у тебя отношения непонятные. Плюнь на стажера: не думаю, что он будет на рожон лезть и тебя подставлять. Потраченное верни в компанию, и все. А вот зачем ты душу открыл перед ним – этого я не пойму. То есть понимаю: хотел воодушевить своим примером, показать, что все достижимо. Но по факту – ты разве чего-то достиг? Много ребят уже отлично говорят по-английски, прекрасно выступают на публике и ведут переговоры, жмут по полтора центнера. Ты просто сейчас всплываешь с того дна, на котором сидел, как рак-отшельник, чтобы быть на одном уровне с общей массой планктона. То, что ты воспринимаешь как невероятные успехи, для многих обыденность.
Второй раз за день кровь прилила к лицу. Леха, не жалея, бил наотмашь.
– Ты хороший парень, Серег. Но мало быть хорошим парнем, чтобы чего-то добиться. Повторяешь ошибки раз за разом на эмоциях… Знаешь, это вообще свойственно слабым людям. Сделаешь усилие – шаг вперед, потом почиваешь на лаврах. Так ты, пока на лаврах, на два шага назад отступаешь. Разочаровал ты меня.
Леха встал и ушел, а я еще долго сидел, слушая пульсацию крови в висках.
На работе стало известно, что Юра оказался в больнице не без моего участия. Причем версия происшедшего сильно искажала реальность. Об этом мне сообщил Миха, решивший выяснить подробности из первых уст. Подробностей я ему не сообщил, сказав только, что мы действительно с Юрой выпили вместе пива, после чего я посадил его на такси и отправил домой.
– Бывает, – сказал Миха и как-то странно посмотрел на меня.
– Что? – не выдержал я его взгляда.
– Да ничего, – пожал он плечами. – Просто говорят, что ты специально на него гопников натравил, чтобы с шеи скинуть. Ну, знаешь: стажер с возу, менеджеру легче.
– Даже так? Интересно. А ты зачем лезешь в это? Хочешь, чтобы и на тебя натравил? Здоровья много?
– Да пошел ты, – сказал Миха и ушел делиться полученной информацией.
В офисе кипели страсти. Кацюба расщедрился и для новогоднего корпоратива снял роскошный клуб. В пятницу Гараян почти подрался с Бородаенко, неудачно пошутившим об армянах, причем имея в виду грузин. Милка Чердаклина, присутствовавшая при инциденте, рассказывала, что бой закончился примирением сторон и незамедлительным распитием армянского коньяка и грузинского вина. Догонялись противоборствующие стороны украинской горилкой.
На корпоративную вечеринку мы приехали с Ксюшей.
Официальная часть мероприятия затянулась. Кацюба пересказал нам всю историю компании, озвучил наши успехи за год и зачитал поздравления от партнеров. Потом стал вызывать нас по очереди, чтобы вручить подарок от холдинга.
Мне во второй раз за два года подарили тостер. Отдел кадров, готовивший подарки сотрудникам, разумеется, стоило расформировать и уволить ко всем чертям. Напротив сидел Левон, который к окончанию официоза опустошил две тарелки с салатами, прервавшись только на получение подарка. Ему повезло не больше, чем мне: в подарок он получил фотоаппарат. Еще один.
– Махнемся? – спросил я Левона.
– Легко! – согласился Левон, и мы торжественно обменялись подарками.
Лидка, сидевшая рядом, зашикала. Должны были объявить ее. Поскольку Фрайбергер была последней в списке, после вручения подарка ей официальная часть вечера закончилась.
И понеслась! Официанты не успевали обновлять графины с водкой и коньяком, а обслуживавший Гараяна парень из обслуживающего персонала окончательно запыхался, не успевая подносить новые тарелки. Бородаенко быстро вошел в кондицию и стал приставать к девчонкам-дизайнерам. Панченко ходил гоголем, выпячивая грудь и выпивая с каждым, кто предлагал.
Начались медленные танцы. Ксению пригласил Макс Ефименко, наш безопасник. Я полюбовался танцующей Ксюшей, потом осмотрелся и увидел Риту. Она смотрела на меня. Подошел к ней и пригласил на танец, особо не надеясь, что она согласится. Не говоря ничего, она протянула руку, встала и прошла за мной на танцпол. Мы танцевали. Я чувствовал ее запах – свежести и цитруса. Неожиданно для себя ощутил легкое сожаление и нежность к ней. Я вспомнил наше единственное свидание и подумал, что оно стало одним из лучших воспоминаний этого года. Неожиданно для себя спросил:
– Рит, могло у нас что-то получиться?
Она молчала, и когда я решил, что она не услышала вопроса из-за громкой музыки, спросила:
– Помнишь, я говорила тебе, что ты изменился, но не смогла объяснить как?
– Конечно.
– Теперь могу. Ты стал хуже. Намного. Для меня главное, чтобы человек всегда оставался человеком, а не казался им. Я ответила на твой вопрос?
Утихла музыка. Раздались аплодисменты, выкрики. Рита посмотрела мне в глаза, сняла руки с моих плеч и вернулась за столик.