Мне казалось, найдено решение всех проблем, и если продолжить в том же темпе, то к утру у меня будут деньги на все, включая непогашенный кредит.
Я курил сигареты одну за другой, запивая пивом. После третьей бутылки мне перестало везти. Накопленные три тысячи евро быстро таяли – я повысил ставку до 20 евро, чтобы выигрывать быстрее.
К утру я был пьян в хлам и даже не помнил тот момент, когда все проиграл, включая то, что было на карте. Один раз отключился, проснулся и продолжил тупо жать на кнопку Spin. Но ничего не происходило – сказка закончилась.
Началось похмелье.
В прострации я вышел на улицу и поехал к дому, где жила до встречи со мной Ксения. Сложно объяснить, что мной двигало. Возможно, надеялся как-то выбить свои деньги, которые я смог бы внести на карту, пополнить баланс в казино и отыграться.
Я разбудил соседей и выяснил, где жила Ксения. Пробормотав: «Опять наркоманы притон в тридцать второй ищут», – те вызвали полицию. Мне было плевать.
Я добрался до нужного этажа, нашел дверь и не отпускал кнопку звонка, пока мне не открыли. На пороге стоял сонный Захар, силясь понять, что мне нужно.
– Ксюха где? – спросил я, не поздоровавшись.
– Нету ее. С того раза не видел.
– Она мне денег должна, – язык не слушался, мысли скакали. – Отдашь за нее.
– Ни хрена я не отдам. Она мне тоже должна. Слиняла. Сам ее ищи и выбивай. Найдешь тварь – можешь и мне услугу оказать: сообщить, где она обитает.
Я очень устал. Скачки эмоций от выигрышей и проигрышей выжгли нервы, я еле держался на ногах. Спорить и что-то доказывать Захару не хотелось.
– Ладно, мужик, – примиряюще сказал я, пошатываясь и держась за косяк, чтобы не упасть. – Бабы – они такие. Извини, что разбудил.
Захар что-то буркнул и захлопнул дверь.
Не помню, как добрался до дома.
На следующий день проснулся под вечер, одетым, в обуви, рядом с кроватью – не дотянул пару метров. В воздухе стоял тяжелый запах табака.
Сначала нахлынули приятные воспоминания – Рита, деньги, банк, тренировка, первые выигрыши в казино. Я подумал, что хорошо бы привести себя и квартиру в порядок и продолжить поиски работы. Мелькнула мысль встретиться с Ритой, сводить ее в ресторан, поблагодарить.
Потом навалились воспоминания вечера и ночи. Мгновением позже я вспомнил, что проиграл все деньги. Нашел сигарету, закурил, не выходя на балкон. Потом понял, что проиграл не только деньги.
Пожалуй, я проиграл жизнь.
На автомате ходил по дому, собирая бутылки, пустые пакеты от сухариков и чипсов. Все было безразлично, не хотелось ничего – ни развлечений, ни работы, ни тренировок. Не хотелось убираться, есть тоже.
Хотелось только пить. В холодильнике я нашел немного молока, залпом выдул. Жажда осталась. Я повернул кран, он что-то просопел, но вода не полилась: отключили.
Собрав мусор, засобирался в магазин – взять воды, а заодно выкинуть мусор. Возвращаясь, на ходу жадно пил минералку. У подъезда встретил соседа Васю.
– Бодун? – сочувственно спросил он.
– Алкогольная интоксикация, – подтвердил я.
– Так это… – заволновался Вася. – Полечиться надо!
Меня позабавило его участие. Впервые у нас с ним нашлась общая тема для разговора и возникло взаимопонимание.
– Надо, – кивнул я.
– Так это… В магазин надо, значит!
Я вздохнул. Да и черт с ним.
– Надо так надо. Идем?
И мы пошли в магазин, а потом засели у меня на кухне. Вася заправски настрогал закуску, профессионально точно разлил водку по рюмкам, и мы чокнулись.
– Не пьянки ради! – воодушевленно предложил тост Вася и немедленно выпил.
Я проглотил теплую водку, и меня чуть не стошнило. Вася засуетился – похлопал меня по спине, дал маринованный огурчик «занюхать».
Вскоре мне стало казаться, что Вася – милейший человек. Тонкий, чувствительный, ранимый и очень добрый.
Мы с ним уважали друг друга, а это ведь главное.
Глава 26Темна ночь перед рассветом
Hitachi – по-японски «рассвет». Я узнал об этом в прошлой жизни – той, которая была размеренна и понятна. Я знал, чем завершится день и каким будет завтрашний. В той, прошлой жизни, до знакомства с Лехой, у меня была стабильность.
Hitachi – так назывался мой телевизор. Сейчас он лежал на боку, с треснувшим экраном, а я валялся рядом с ним. «Рассвет» на полу, рассвет за окном. Тело ныло, кости захрустели – я встал. Спал я на полу, опять в одежде. Рядом со мной лежал мужик, в котором я признал Кецарика. Возле меня темнела лужа блевотины. Пахло мерзко.
Я распахнул окна и дверь балкона.
В спальне обнаружил еще одного мужика и существо неведомого пола, при пристальном изучении оказавшееся бритоголовой женщиной. Белье раскидано по полу. Я оставил этих двоих досыпать, а сам вернулся к Кецарику и потеребил его за плечо. Тот вскочил, словно и не спал, и, подслеповато рассмотрев меня, заулыбался во весь свой щербатый рот:
– А, Серега!
– Ага, я. Ты как тут?
– Забыл всё, что ли, – надулся он, но тут же сам нашел мне оправдание. – Так мы сколько выпили! Я с дембеля столько не пил!
Батареи водочных бутылок, пятилитровая банка с мутным пойлом, похожим на самогон, банки с соленьями – вот это да!
– Ну ты, Серега, мужик! – восхищенно сказал Кецарик. – Уважаю!
Я ухмыльнулся неожиданной похвале, но был в прострации. Не понимал, как я до такого докатился – сплю на полу в окружении бродяг.
– А Вася где?
– Васька-то? Так Катька за ним приходила, буянила тут. Тащила его домой, мы защищали. Васька схватился за телевизор – так уходить не хотел. Компания-то теплая подобралась, с уважением, с пониманием…
– И телек того, да? – я кивнул на бесполезный зомбоящик.
– Ага, ну так дело житейское, – виновато протянул Кецарик. – Так ты это, ты не переживай того-этого, мы же это… Починим все в лучшем виде, земеля, не боись!
Из спальни вышел… Кепочка! Без головного убора я его сразу и не признал. Ну офигеть!
– Серега, друг! Как ты, жив, братишка?
Я, пребывая в шоке, пожал протянутую руку.
– Братишка, мы твой вопрос решим, отвечаю. Спасибо, что принял, как полагается, уважил, проставился от души.
– Братан, – ответил я ему в тон. – Извиняй, не понимаю, что за проблемы. Капец, башку ломит, ни черта не помню.
– Дык это, с бабой той и хахалем ее. Адрес ты дал, процент от возврата назвал. Все, не переживай. Мы с корешами займемся.
– А какой процент?
– Дык четвертную обещал.
Я припомнил, как в пьяном угаре прослезился, а мужики кинулись меня утешать и выпытывать, что меня беспокоит. Опуская детали, я вкратце обрисовал свои последние злоключения, и они ухватились за идею вернуть деньги, которые я брал в банке для Ксении.
Из спальни, завернутая в простыню, вышла обритая дама. Кепочка окинул взглядом квартиру и поморщился.
– Кецарик, Виолетта, негоже братишке бардак в квартире оставлять.
Кецарик понимающе кивнул и метнулся собирать мусор. Виолетта с достоинством прошествовала в ванную, и оттуда послышался звук льющейся в ведро воды.
– Братишка, наследили мы у тебя. Ща все отдраим, не боись. А что касается всего того, во что ты влез, дак ты это… Мне покойный батя говорил – валиком надо, Радик, валиком… Не спеша, постепенно…
Я безразлично согласился, с интересом наблюдая за развитием ситуации с высоты птичьего полета.
– В ногах правды нет, присядем? – предложил Кепочка.
Пока Виолетта убиралась, мы допили самогон, а поздним вечером мои новые «друзья» засобирались. Кепочка разлил остатки водки, за которой сбегал Кецарик, и поднял стопку.
– Извиняй, Серег, пора нам. Мы бы посидели еще, мужик ты хороший, да пора и честь знать.
– Душевно покутили, – сказал Кецарик. – Спасибо тебе, земеля.
– И это… – замялся Кепочка, выпив водку. – Ты не переживай, мы люди с пониманием. Не твоего уровня мы птички, по низам летаем, не то что ты. Беспокоить тебя не будем больше, не тревожься.
– Валар моргулис, – сказал я.
– Не силен в латыни, – чуть призадумавшись, признался Кепочка.
– Все люди смертны. Это валирийский[35].
– Правильно сказано. Все смертны, и все должны служить, – согласился он. – У каждого своя служба, свои пути-дорожки. Сегодня наши дорожки пересеклись. Ты к нам с душой, и мы к тебе со всей душой и расположением.
Встали из-за стола. На пороге, обуваясь, Кепочка заметил:
– Вижу, ты имен наших не помнишь. Радиком Низамутдиновичем меня кличут.
– А я Алексей Октябринович, – признался Кецарик. – Но можешь звать Кецариком, привычно мне.
– А я – Виолетта, – сказало создание.
– Не ври, – хохотнул Радик Низамутдинович. – Света она.
– Звезда… – пошло пошутил Алексей Октябринович, за что тут же схлопотал подзатыльник от возмущенной Виолетты.
– Удачи тебе, Серега. Все пройдет, помни. И это, – Кепочка неопределенно поводил рукой в пространстве, – это тоже пройдет.
Я пошатался по квартире, не зная, чем себя занять. Прибрался, помыл посуду, брезгливо собрал постельное белье и решил не стирать, а выкинуть. Собрал мусор и спустился.
Темнело. Воздух наполнили запахи – города и весны. Было тепло, в свете фонарей на дороге темнели пятна асфальта. Я присел на лавочку и закурил. Жизнь катилась в пропасть, у меня в друзьях завелись бомжи, проститутки и бродяги, и курение не казалось злом. Злом была вся моя жизнь, и беречь ее я не собирался.
Меня слегка шатало – сказывался многодневный запой. А началось все с невинной пары стопок в аэропорту с Лидой…
Мои мысли прервал чей-то голос:
– Не будешь против, если присяду рядом, сосед?
Я поднял голову. Слегка улыбаясь, передо мной стоял Виталий Артуров, он же Артур, ненавидимый всеми сосед-нувориш. Он был одет в белый спортивный костюм с вставками цветов российского флага, а в руках держал пакет из супермаркета, набитый бутылками.