ко отсюда ещё надо вычесть амортизацию лотерейного агрегата и стоимость расходных материалов, тут же специальная бумага и покрытие применяются, пусть это будет ещё тридцать процентов. Остается чистой прибыли рубль с каждого билетика. Как организации, занимающей центральное место во всём этом деле, могу предложить вам сорок процентов с прибыли.
— И сколько же это будет в целом? К примеру за календарный месяц? — прищурившись, спросила меня Алла.
— Как продажи пойдут, — скромно ответил я, — если десять тысяч в месяц, это довольно скромный прогноз, то четыре тысячи ваши.
— Пятьдесят процентов, и мы договорились.
Я мысленно прогнал в голове такую раскладку и кивнул головой — всё равно нам с Саней останется порядка 20–25 %, нормально.
— Такой расклад нас вполне устраивает, — ответил я Алле с хитрой улыбкой. — Первую партию билетов в десять тысяч штук мы сможем обеспечить послезавтра.
— Договора, как я понимаю, мы никакого подписывать не будем? — спросила она.
— Правильно понимаете, — подтвердил я, — всё на чистом доверии.
— Ну если за тебя Алевтина ручается, тогда по рукам, — и она протянула мне ладонь. — Только вот что ещё… если вдруг на нас контролирующие органы какие выйдут, то я все стрелки на тебя переведу.
— Переводите, — согласился я, — мне это не впервой.
С лотереей я, кажется, разобрался, подумал я, когда шёл уже домой. И как будто вполне успешно — что у нас ещё такого висит неотложного? Ах да, бракосочетание с Галюшей… вот этим сейчас и надо бы заняться. Но реальность, как водится, внесла в мои планы свои коррективы.
— У меня проблемы с бабушкой, — Галя меня встретила этой фразой даже не в квартире, а на улице, она как раз выходила из подъезда с расстроенной физиономией.
— А что такое? — спросил я.
— Удар её хватил, вот что, теперь с ней круглосуточно сидеть надо.
— А как же твоя работа?
— Придётся временно рассчитаться… ну или взять отпуск за свой счёт.
— Подожди-подожди, это же не выход — а если она в таком состоянии два года пролежит, ты эти два года будешь в отпуске за свой счёт?
— А ты что предлагаешь?
— Ну есть же сиделки… можно и в дом престарелых в конце концов её определить, там совсем недорого.
— Пошли вместе зайдём к нам, там на месте и решим, — предложила она, а я согласился.
— Кстати, я договорился насчёт твоей банковской работы, — сказал по дороге я.
— Да ты что? — всплеснула руками Галя. — И на какое же место?
— Кредитный инспектор в кредитном же, сама понимаешь, отделе.
— Здорово, — улыбнулась она, — а ты кем там будешь?
— Заместителем управляющего… управляющей то есть. Завтра утром можно оформляться…
— Ну вот мы и пришли, — сказала Галя, указывая рукой на самую что ни на есть стандартную входную дверь в самой стандартной хрущобе о четырёх подъездах и восьмидесяти квартирах. — Тут вот на втором этаже я и живу с бабушкой.
— Ну тогда заходим, чего стоять-то? — предложил я.
Старушки на подъездной лавочке как по команде повернули головы к нам, не переставая, впрочем, грызть свои семечки, но мы с Галей сделали вид, что не замечаем их вообще. Когда Галя открыла дверь, мне в нос ударил достаточно характерный запашок… ну если вы имели дело с очень пожилыми людьми, то поймёте…
— Убираешься-то ты тут с какой частотой? — на ходу спросил я у Гали.
— Ты не поверишь, но три раз в неделю точно. Вот моя бабуля, — и она отдёрнула занавеску, отгораживающую что-то вроде ниши — там лежала сморщенная маленькая бабушка.
— Всё ясно, — вздохнул я, — двигаться-то она хоть немного может?
— Обеими руками владеет, — ответно вздохнула Галя, — а остальное у неё нет, не двигается.
И в этот момент моя голова тихонько сказала мне в ухо:
— А знаешь, что, Лётчик…
— Что я должен знать, голова? — так же тихо справился я у неё.
— А попробуй её исцелить… вдруг получится.
— Ты что, умом тронулась, голова? — ошарашенно спросил я, — где я и где исцеления? Зачем народ смешить?
— Ну не получится, скажешь, что случай сложный, а так-то… что тебе терять? Парализованная старушка ведь никак в твои планы не вписывается, да?
Я мысленно прокрутил варианты своих дальнейших действий и мысленно же махнул рукой, где наша не пропадала.
— Вот что, Галюша, — обернулся я к ней, — полотенце у вас тут есть какое-нибудь?
— Есть, конечно, — недоумённо ответила она, — и не одно. А зачем тебе?
— Принеси пожалуйста… и ещё одеколон. Или духи, парфюмерию, словом, какую-нибудь.
Галя без дальнейших вопросов скрылась в санузле и вернулась с полотенцем в одной руке и духами «Красная Москва» в другой.
— Годится? — спросила она, протягивая мне всё это.
— Вполне, — ответил я, — а теперь знаешь что… посиди пять минут на кухне. Пожалуйста. Да, и скажи, как бабулю-то зовут.
— Верой Ивановной, — ответила Галя.
И духи, и полотенце я чисто для отвода глаз попросил, не нужны они мне были никак. Проконтролировал уход Гали на кухню и притворил дверь туда, на всякий пожарный. Потом повесил полотенце на спинку кровати, а духи поставил на приставной столик с таблетками и стаканом воды.
— Ну что, дорогая Вера Ивановна, сделаем попытку исцелиться, согласна?
Бабушка прохрипела что-то непонятное.
— По глазам вижу, что согласна… лет-то тебе сколь? Никак не больше семидесяти, рановато в могилу собираться, верно? Смотри сюда, — и я показал ей ладонь левой руки, — внимательно смотри.
А далее я начал плавно водить этой ладонью вверх-вниз и вправо-влево, выгибая её в разные стороны.
— Тут болит? — спросил я, когда перестал крутить руками. — Вижу, что нет. А тут? Ну здесь есть небольшая проблема. А с этим как? — подобрался я к её левому виску.
Бабуля захрипела, а потом на чистом русском языке сказала:
— Всё прошло.
— Сесть сможешь?
Она взяла и села, свесив ноги вниз.
— А встать?
И встать она смогла, не сказать, чтоб запросто, но держась за кровать, смогла.
— Галя, подойди пожалуйста, — крикнул я по направлению в кухню.
— Ничего себе, — открыла рот Галя, смотря во все глаза на воскресшую бабулю. — Как ты это сделал?
— Отец в детстве научил, — быстро соврал я, — он же на Дальнем Востоке служил, там местные ребята, нивхи что ли, ему такие знания передали. А он мне рассказал.
— Так ты теперь такие бешеные бабки зашибать сможешь, — мигом перевела она разговор в рыночную колею, — что никаких банков и лотерей тебе не понадобится.
— Ладно, об этом после поговорим, а пока с Верой Ивановной разберись.
— Бабуль, ты как? — тут же перескочила она на более близкий предмет. — Надо чего-нибудь?
— Ничего мне не надо, — ответила она, усевшись обратно на кровать. — Ты лучше расскажи, кто это такой?
— Так Саня же, мы с ним в одном классе учились, а теперь вот пожениться решили.
— Хорошего ты мужа нашла, — бабуля уже лежала и смотрела в потолок, — благословляю вас.
А голова ехидно заметила мне:
— Ну вот, а ты упирался. Лорда-хранителя печати ломал.
— Признаю, что был неправ, — согласился я с головой, — а теперь заткнись и не мешай мне работать.
— Я тогда уберусь тут и ужин приготовлю, — сказала Галя, — а у тебе, если дела есть, то ты иди, делай их.
— Дело на сегодня у меня одно осталось, получить твоё согласие на брак, — буркнул я.
— Можешь считать, что ты его получил, — улыбнулась Галя.
— Вот спасибо, я просто не верю своему счастью, — ответил я, — жду тогда тебя дома.
Глава 18
Мы с Галей подали таки заявление, нет, не в загс, у нас такие дела во Дворце бракосочетаний происходят, в большой такой сталинской высотке со шпилем. Через месяц, сказали, заходите, а пока вот вам талоны на кольца и свадебную одежду. Я хотел выбросить эти бумажки, всё равно сейчас их нигде не отоваришь, но Галя не дала и спрятала в свою сумку, пригодятся, сказала.
Бабушка взяла и выздоровела, аж на улицу стала выходить, чтобы погрызть семечки на скамейке. Я ей строго-настрого указал, чтоб не трепалась о деталях своего исцеления, но по-моему она всё вывалила своим товаркам в первый же день… одна надежда, что они сочтут это бреднями ополоумевшей старушки. Развивать такое направление своих способностей у меня лично никакого желания нет.
С лотерейными билетами всё прошло, как по маслу — расходники нам обеспечили, Санёк начал клепать их по тысяче в день, как и договаривались. Торговля немного поупиралась, но на третий день прорвало, после того, как один гражданин выиграл три тыщи. После этого начали сметать все наши билетики, так что к вечеру ничего в кассах и не оставалось. Ежедневная выручка за минусом выигрышей составляла в районе полутора тысяч, из них пятьсот шли нам с Саней.
Про банк… сказать, что Гена был взбешён решением Алевтины, это значит ничего не сказать. Я сделал скорбную мину, мол, понятия не имею, отчего это она так, но внутренне усмехался во все 32 зуба — не всё коту масленица, дорогой Гена, а то повадился кидать партнёров, теперь почувствуй каково это, когда тебя кинут. Он даже в порыве расстроенных чувств собрался было опять расформировать наш отряд, но при виде страшной визитки секретаря обкома (которой меня снабдила Алевтина) отказался от такой мысли. Но даже невооружённым глазом было отчетливо видно, что он затаил недоброе не только к Алевтине, но и ко мне лично.
МЖК… а вот тут всё закрутилось и завертелось со скоростью сверхзвука, как это ни странно. Деньги на аванс архитекторам я выцарапал, с кровью и болью, но сумел как-то, поэтому проектирование идёт полным ходом. Подрядчиков наши бригадники нашли целых две штуки, три дня ушло, чтобы разобраться в них и выбрать одного — это оказалось СМУ-125. Несмотря на советское название, внутри они оказалась вполне себе капиталистической акулой с большими и острыми зубами. Пять квартир их, естественно, не устроили, но на шести мы сошлись полюбовно. Они готовы выехать на место для копки котлована на следующий же день после сдачи проекта. Поэтому, наверно, ясно, что госпожу Соколову с её проектантами мы подгоняем ежедневно.