с мисс Салмой Р. до самой ее смерти. Затем найдет ей преемницу. Краткий список возможных кандидатур в его голове уже был готов.
К моменту, о котором мы говорим, мистер Тайер как раз вернулся из небольшой частной поездки в Атланту. Американская ассоциация врачей индийского происхождения (ААВИП), Институт индийского медицинского наследия в Джорджии (ИИМНД), Американская врачебная ассоциация по управлению болью (АВАУП) и Фонд доктора Смайла организовали там совместную программу “Что нужно знать об опиоидах”, которая проходила в индийском консульстве в пригороде Атланты Сэнди Спрингс, Джорджия. В конце мероприятия к собравшимся с заключительной речью обратился видный индо-американский специалист по управлению болью доктор Р.К. Смайл, создатель и руководитель компании “Смайл фармасьютиклс” (SPI). Андерсон Тайер, представившийся сотрудникам консульства как Конрад Чехов, корреспондент газеты “Вашингтон пост”, разрабатывающий тему развития опиоидного скандала, получил разрешение осветить данное мероприятие в прессе. Андерсон гордился, что владеет “ремеслом” – это слово он позаимствовал из телефильмов про шпионов, – позволившим ему заполучить фальшивое удостоверение корреспондента “Вашингтон пост”. В его распоряжении был большой выбор подобных корочек. В его работе часто было необходимо, чтобы никто не мог обнаружить, что он связан с той, кого профессиональные охранники предпочитают называть просто “объектом”. Возможность правдоподобно отрицать свою причастность была для него всем. Он никогда не оставлял письменных доказательств.
Конференция была маленькой и скучной, но когда доктор Смайл поднялся, чтобы произнести свою речь, все притихли в ожидании. Это был Маленький Король, уважаемый меценат, щедро жертвовавший деньги индийской общине и Атланте. Его имя звучало повсюду, оно стало символом благотворительной деятельности индийского землячества Атланты в глазах всех индийцев Америки и синонимом расовой терпимости. Сегодня доктор Смайл выглядел глубоко озабоченным. Перво-наперво он обвинил средства массовой информации в отсутствии внимания к серьезнейшему кризису.
– Мы все как страна находимся в заложниках у масс-медиа, именно они определяют повестку дня во всем, – сказал он. – Еще десять лет назад вследствие неправильного употребления опиоидов каждый день умирало около ста американцев, однако средства массовой информации с их либеральными ценностями предпочитали обсуждать проблему кормления грудью в общественных местах и необходимость создания туалетов для трансгендеров. Позднее, впав в ажиотаж из-за дыры в озоновом слое, они задвинули на задний план меланому. На смену дырам пришла эбола. Сколько американцев умерло от эболы? Я вам скажу. Два человека. Один и второй. Однако об эболе мы слышали из каждого утюга, двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Плюс к этому СМИ зациклены на телесной красоте, на том, как хорошо выглядеть, поддерживать форму. В них сейчас так много “бодишейминга” – они сами так это называют – в отношении тех, у кого под рубашкой “комок нервов”, а ведь таких мужчин, как я погляжу, совсем немало в этой комнате, включая и меня самого.
По залу пробежал смешок, и доктор Смайл сделал небольшую паузу.
– Могу вас успокоить, – продолжил он, – в моду входят альтернативные идеологии – “боди-нейтральность”, “приятие жира”, “уважение к телу”. Так что, джентльмены, не спешите садиться на диету.
Зал с облегчением посмеялся, и доктор Смайл продолжил уже серьезно.
– Так вот, в свете всеамериканской любви к своим телам внимание прессы переключилось на фитнес-прогулки и их пропаганду в школах. Тем временем тридцать тысяч человек ежегодно умирает от опиоидов, а со стороны прессы – ноль внимания к этой проблеме.
Присутствующие согласно кивали головами.
– Сенаторы обратили внимание на эту проблему только в 2015 году. Я лично инициировал кампанию в интернете, и за одну только неделю привлек двенадцать тысяч семей. И в этом, как ни печально, некого винить, кроме нас с вами. Нам следует взглянуть в лицо проблеме, вставшей перед нашим сообществом. Налицо кризис, имеет место зависимость, существует огромная опасность для членов семей, но мы скрываем это. Мы стыдимся их и молчим об этом. Дома, в Индии, такое тоже скрывают. А в результате мы испытываем серьезную нехватку реабилитационных учреждений. Кризис усугубляется. Прозвучит странно, но это так: причина не в том, что выделяется недостаточно средств. В 2013 году в США на эти цели было выделено 8 миллиардов долларов. В 2014-м – io миллиардов. Увеличиваются суммы, но растет и проблема. Почему? В ответ я вынужден произнести одно печально известное всем нам слово.
Драматическая пауза.
– Дамы и господа, господин консул-сахиб, уважаемые гости, это слово – коррупция.
Повод для запланированного вздоха шокированной публики.
– Ответственность за это лежит на крупных фармацевтических компаниях и лоббистах. А также на небольшом количестве – по моим подсчетам, не больше одного процента – коррумпированных врачей. Все это время на рынок поступают новые, более сильные препараты. В этом и заключается проблема. Лично я стараюсь смотреть ей в лицо. Мы все должны так сделать.
Андерсон Тайер, старательно записывавший, сидя в глубине комнаты рядом с корреспондентом газеты “Радждхани”, проникся мгновенной симпатией к доктору Смайлу, ведь тот был коротышкой, как он сам. Мы – два жевуна из страны Оз, подумал он. Нам следует держаться вместе. Однако по мере своей речи доктор Смайл поражал Андерсона все больше. Этот парень – не ему чета. Он встал в окружении своих коллег и практически открытым текстом заявил о том, что делает, а потом заставил их поверить в обратное. Каждый уходил с этой встречи в уверенности, что он шериф, а не преступник. Он прикидывался Пэтом Гэрреттом, хотя на самом деле был Билли Кидом. У чувака есть яйца. Скромная андерсоновская философия о том, что маленькое – не большое, явно не для него. У него во рту склизкий ком настоящей большой лжи, и он брызжет ею сквозь свои бесстыжие зубы.
В тот же день Андерсон позвонил доктору Смайлу с одноразового мобильного, от которого собирался избавиться после этой поездки. Он назвался “Сэмом”, как было заранее оговорено, и доктор Смайл тут же отчитал его:
– Прийти на конференцию – глупый поступок, – заявил он. – Там были местные журналисты. Глупо идти туда, где кто-то легко сложит один и один и получит два.
– Я сожалею об этом, – ответил Андерсон, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало и нотки сожаления. – Я хотел взглянуть на вас, чтобы понимать, с кем я имею дело.
– И к чему вы пришли? – Вопрос доктора прозвучал обиженно и одновременно растерянно.
– Что вы человек, с которым я могу иметь дело.
– Первая поставка будет комплиментом от меня, – доктор Смайл перешел на уверенный деловой тон, – платить за нее не придется. Вы получите небольшой пакет, в который будут вложены инструкции по применению, им нужно следовать неукоснительно.
– Я вас понял.
– Кафе “Рейна дель тако” на Буфордском шоссе. Ровно в десять вечера зайдите в мужской туалет и заберите спрятанный за бачком унитаза пакет.
Ночная такерия не была тихим местом. Освещение было неоновым и кислотным, стены пестрыми (частью розовыми, частью цвета лайма), потолок весь увешан мелкими позвякивающими предметами (пульсирующие красные сердца, огромные желтые сердца, разбитые синие сердца), музыка очень громкой, а звук приделанного к стене огромного телевизора с плоским экраном почти заглушал музыку. Столики были заняты студентами Эмори, Морхауса, Спелмана, которые шумели так, как умеют шуметь только студенты, когда массово собираются в одном месте. Идеальное место, подумал Андерсон, здесь всем есть дело лишь до самих себя и своей еды. Без пяти десять он проверил мужской туалет. На двери висела табличка “Туалет не работает”. Он ушел и вернулся через пять минут. Таблички не было, туалет был свободен, и в оговоренном месте его ждал коричневый бумажный пакет. Он забрал его и сразу же отправился к арендованной “камри”.
На сегодняшний рейс он уже не успеет. Придется переночевать в гостинице рядом с аэропортом и лететь в Нью-Йорк утром. Он терпеть не мог Хартсфилд-Джексон из-за его огромных размеров и частых проблем с логистикой. Когда его самолет приземлился здесь в этот раз, один из пассажиров в кепке с символикой бейсбольной команды “Брэйвз” рассказал шутку, которую Андерсон посчитал местной. “Если после смерти тебя отправят в ад, – говорил фанат “Брэйвз”, – будь готов к пересадке в Атланте”.
Какой могла бы быть моя жизнь, думал он. В Дэвидсонском колледже он изучал русский язык и прослушал специальный курс под названием “Россия и Украина: война и мир”, а также еще один, посвященный вампирам как метафоре русской культуры, а на выпускном курсе с ним связались представители спецслужб сразу двух стран, США и России, и предложили работу. Он с одинаковой вежливостью поблагодарил тех и других за проявленный интерес и отклонил оба предложения. Представитель США пришел еще раз, чтобы сообщить, что, если он когда-нибудь попытается въехать в Россию, с большой долей вероятности его паспорт будет конфискован, и в отношении него могут быть применены и другие меры. Он забросил русский, ушел из университета, не получив диплом, и вместо этого стал скромным (возможно, не таким уж и скромным) личным помощником у звезд. А мог бы быть шпионом, скажи он тогда “да”. Мог бы вести жизнь секретного агента.
О чем ты думаешь, сказал он себе. Вот это твоя жизнь. Ты живешь в ней здесь и сейчас.
На этот раз человек, называвший себя Кишотом, вместе с новым письмом отправил Салме свою фотографию. Весьма неудачное селфи, распечатанное, вне всякого сомнения, в отделении “ФедЭкса” где-нибудь по пути и отправленное, по всей видимости, из Пенсильвании. Значит, он уже близко. Это немного пугало, но, надо признать, одновременно и интересовало Салму. Она совсем не ожидала, что он может быть хорош собой, а он оказался красив, насколько может быть красивым престарелый безумец. Он напомнил ей актера Фрэнка Ланджеллу. Длинное худое лицо с четко очерченными скулами. Седые волосы коротко подстрижены, на щеках трехдневная щетина. Стоит очень прямо, с гордой осанкой. Явно с хорошими манерами, приятной улыбкой и склонностью к меланхолии. Как и его письма, подумала Салма и тут же похолодела. В них тоже есть свой шарм.