– Где вы хотите встретиться? – спросил Андерсон Тайер, точно выплеснул на Кишота ушат холодной воды.
– Нет-нет-нет, – пробормотал он в ответ.
– Что значит “нет-нет-нет”?
Кишот собрал волю в кулак.
– Это значит, сэр, при всем моем уважении, что у меня есть четкие инструкции. Передать лично в руки даме. Из моих рук – в ее. У меня четкие инструкции.
– Этого не будет, – возразил Андерсон Тайер.
Кишот не задумываясь, если так можно выразиться, поставил на кон всю свою жизнь.
– Тогда мне очень жаль, – ответил он Андерсону Тайеру.
На том конце провода о чем-то приглушенно переговаривались. Затем раздался другой, ее голос, голос, который до сих пор одарил его страждущее ухо лишь одним слогом “кто”.
– Прости беднягу Андерсона, дорогуша, – сказала она. – Сок пила я, а провалы в памяти, похоже, случились у него.
Мир богов от мира смертных мужчин и женщин отделяла невидимая завеса, имя которой майя. На самом деле якобы выдуманный мир богов был реальным, в то время как так называемый реальный мир, в котором обитали люди, был иллюзией, а майя, завеса иллюзии – магией, при помощи которой боги заставляли мужчин и женщин думать, что выдуманный мир, в котором они живут, реален. Когда Кишот увидел, что по дорожке парка к нему приближается мисс Салма Р. – она шла в своем невидимом обличье, так, что никто из праздно шатающихся вокруг даже не зацепил ее взглядом, – он понял, что она обладает поистине великой властью над реальностью и что он сам удостоился дара, доступного немногим простым смертным: пройти сквозь завесу майи в мир избранных, прибежище божеств.
По случаю встречи с ней он надел то немногое, что осталось у него от прошлой жизни хлыща и франта: бежевое кашемировое пальто прямого покроя, которое он отчистил, как мог, коричневую шляпу, кашне и кожаные перчатки. Он также нацепил свои лучшие солнечные очки. Первое впечатление – самое важное. Докторский саквояж был заперт в банковской ячейке, которую, чтобы он туда поместился, ему пришлось освободить от прежнего содержимого – его вместе с белым конвертом с первой месячной дозой он положил в карман пальто. Он много раз репетировал, как начнет разговор с ней. С почтительным поклоном протянет ей конверт и скажет: “Это отправлено вам доктором Р. К. Смайлом вместе с заверениями в его полном уважении. Позволю со своей стороны сопроводить это двумя короткими историями, свидетельствующими о моем личном восхищении вами”. Если он окончательно не утратил свою способность очаровывать людей, она позволит ему рассказать то, что он хочет. Его первая история – о том, как много у них общего: родной город и добровольное решение покинуть его. Обыкновение оглядываться назад и вспоминать, решение не оглядываться назад и не вспоминать, способность прошлого прорываться сквозь все препоны и то и дело являться нам в настоящем.
Это их общая правда. Вторая история была американской. На “Мэйфлауэре”, который был тогда не первым построенным Корпорацией Сента порталом в неведомое будущее в альтернативной реальности, а просто кораблем, между пассажирами произошла любовная история. Когда Джон Олден по просьбе Майлза Стендиша признался от его имени Присцилле Маллинз в любви, она ответила: “Что же ты, Джон, о себе не хлопочешь?”[11] Я же, скажет мисс Салме Кишот, хоть и оказался здесь в качестве чужого посланца, прошу позволить мне хлопотать о себе.
Она стояла прямо перед ним. Он миновал завесу и оказался по другую сторону. Стоял перед ней, как дурак, и заикался.
– Давай быстрее, дорогуша, – поторопила она. – Тут повсюду глаза.
– Это отправлено вам доктором Р.К. Смайлом, – начал он и увидел, что ее глаза наполняются тревогой и ужасом. Она судорожно зажала рукой рот и озиралась в поисках пути к отступлению.
– Отправлено улыбкой, – проговорила она. – Господи, я поняла, кто вы. Вы присылали мне фотографию. Я узнала вас.
– Позволю со своей стороны… – в отчаянье блеял он, – сопроводить двумя короткими историями, свидетельствующими…
– Кви-шот – ах, – прошептала она. – Вы писали мне письма. Квишот.
– Кишот, – поправил он.
Она попыталась вырвать конверт, который он держал правой рукой в перчатке. Он удержал его.
– Нет, нет, нет, – бубнил он с жалким видом.
Все должно было быть иначе. Все совершенно не должно было так повернуться.
– Мой конверт в обмен на ваш. Оплата наличными.
Она чуть отступила и огляделась. Затем из недр ее пальто от Монклер появился другой конверт. Она бросила его на землю.
– Деньги внутри, – сообщила она. – Теперь бросайте мне ваш.
Кишот не знал, достаточно ли денег в лежащем на земле конверте. Но это его Возлюбленная, и он должен доверять ей.
– Ловите, мадам, – вздохнул он и бросил ей то, чего она так желала.
Схватив конверт, она тут же убежала. Он же остался в одиночестве с пистолетом в кармане и деньгами в руках.
– …личном восхищении перед Вами, – безнадежно договорил он со слезами на глазах.
После этого миром для Кишота стал “Блю-йоркер”, а единственным другом – телевизор. Изредка он выходил из мотеля, десять дней и ночей он в разное время рыскал по Нью-Йорку в поисках нездоровой еды, которую находил в IHOP, Denny’s, Applebee’s, TGI Fridays, Olive Garden, а также в KFC, Ruby Tuesday, Five Guys, Dunkin’, Chipotle. To ночью, то днем он пил в барах, вместе с алкоголем вливая в себя потоки с больших телеэкранов, смотрел, как соревнуются и побеждают спортсмены, слушал американские истории о массовых убийствах в разных штатах, о любовниках, зарезавших своих любовников, о родителях, погибших от случайного выстрела из ружья, оказавшегося в руках их очень маленьких детей. Он почти не разговаривал и не звонил по телефону. На ночь он клал свой заряженный пистолет, “глок 22” четвертого поколения, на тумбочку в изголовье кровати и направлял дуло себе в голову.
На одиннадцатый день он слег с небольшой температурой; Кишот то проваливался в полный кошмаров сон, то выныривал из него, и не заметил, как прошел холодный октябрь. В комнате бубнил включенный телевизор, он пришел в себя как раз к вечернему выпуску новостей. Принимающий все
большие масштабы мировой экологический кризис и нестабильное состояние реальности в конце концов начали привлекать внимание политиков и ученых, в том числе тех (многочисленных) политиков и (крайне немногочисленных) ученых, которые прежде называли экологический кризис газетной уткой. В Австралии подвесной мост обрушился после того, как на его опорах появилось странное облако, из-за которого тросы полопались, словно кто-то разрезал их гигантскими невидимыми ножницами. “Оно напоминало скорее дыру, чем облако, – утверждали очевидцы, – как ничем не заполненная прореха в атмосфере”. Эта история облетела весь мир, вызвав у людей тревогу, но, как ни странно, не панику – до поры до времени, очевидно. Люди проживают жизнь со знанием, что удивительное то и дело оказывается рядом, прорываясь сквозь туман обыденности. На юге Тихого океана смыло целый остров? Какой кошмар, там были отличные пляжи, но ведь никто не погиб, верно? К тому же это был совсем маленький остров. По Среднему Западу прошелся торнадо? Да уж, Средний Запад совсем не маленький, но и торнадо там случались даже до того, как один из них перенес Дороти в страну Оз. Землетрясения в местах, где никогда не случалось землетрясений? Что ж, нашего полку прибыло. Поприветствуем Северный Техас и Плейнфилд, Коннектикут. Едва ли кого-то удивляет, что мы живем на хрупкой и шаткой земле. Что там еще, дыры в атмосфере? Ну вот, теперь еще и это. Жизнь продолжается. Кишот смотрел на снятые с вертолета кадры разрушенного моста и дыры в небе. Они напомнили ему фотоснимки солнечных затмений – тот же черный диск в центре и светящаяся корона вокруг. Как и затмение, эта дыра казалась чем-то временным. Возможно, это просто какой-то краткосрочный сбой в природе, который исправится сам собой, затянется, как рана на коже.
Репортаж закончился, и – вот ведь удивительно – ведущая новостей обратилась непосредственно к Кишоту.
– Вам будет любопытно узнать, – заявила она и вперила в его распластавшуюся на кричащей безвкусицей кровати фигуру свои колючие серые глаза, – что некоторые наши сегодняшние новостные сообщения касаются лично вас.
Кишот так и сел. Он не ослышался?
– У нас три таких сообщения, – продолжала дикторша. – Все они рассказывают о жизни важных для вас людей.
– Вы со мной разговариваете? – закричал Кишот непривычно высоким голосом.
– Лично я больше никого здесь не вижу, – заявила дикторша, подавшись вперед и указывая карандашом прямо на Кишота.
Его взаимоотношения с телевидением вышли на новый уровень.
– Что? – неуверенно спросил он. – Что это за сообщения?
Дикторша привела себя в порядок, вернулась в кадр, приняла обычную позу и зачитала ему новости.
– Сегодня из Атланты пришла тревожная новость об аресте фармацевтического магната, миллиардера доктора Р. К. Смайла, главы компании “Смайл фармасьютиклс”, известного филантропа и благотворителя, ценителя искусства, которого обвиняют в создании объединившего врачей со всей страны преступного медицинского синдиката, члены которого были готовы выписывать сильные опиоиды пациентам, не имеющим прямых медицинских показаний к их применению, в том числе полностью здоровым людям. Обвинение называет его “абсолютно беспринципным человеком, ответственным за охватившую Америку опиоидную эпидемию”. Наш источник утверждает, что следует ожидать новых арестов, так как круг подозреваемых по данному делу весьма широк. В дополнение к этому семеро сотрудниц SPI независимо друг от друга выдвинули против него обвинения в сексуальных домогательствах; предположительно, среди сотрудниц компании доктор Смайл был известен как “Малыш-Большие-Ручонки”. Через своих адвокатов доктор Смайл решительно отверг все предъявленные ему обвинения и выразил готовность защитить свое честное имя.