не взаимна[302]. Аддиктивные предпочтения, как и адаптивные, вызываются ситуацией выбора, а не даются независимо от нее, но, похоже, на этом их сходство заканчивается.
(з) Предпочтения, зависящие от состояния. В стандартной теории индивидуального или коллективного выбора предпочтения принимаются как данность, независимая от ситуации выбора (I.5). Альтернативная концептуализация, которая здесь исследуется, стремится увидеть, как предпочтения каузально формируются ситуацией. Однако «ситуация» – двусмысленный термин. Как отмечает Серж Кольм[303], то, что предпочтения определяются ситуацией, может быть понято либо как зависимость предпочтений от состояния, либо как зависимость предпочтений от возможностей.
В стандартной теории эндогенного изменения предпочтений, которая сама по себе не слишком стандартна с точки зрения экономической теории выбора, предполагается, что вкусы формируются только текущими или прошлыми выборами, а не всем множеством допустимых решений в целом[304]. Но последняя интерпретация тоже достоверна. Мои текущие предпочтения в отношении, например, чтения формируются не только книгой, которую я в данный момент читаю, но в равной мере и книгами, которые стоят у меня на полке. Мои предпочтения в отношении жен могут быть сформированы моей нынешней женой или всем множеством женщин, которые могли бы принять мое предложение. А кислый виноград мог бы рассматриваться как механизм снижения оценки вариантов, которые не выбраны, или снижения оценки вариантов, которые недоступны. Вен в процитированной ранее фразе имеет в виду оба варианта, когда говорит, что изменение важности атрибутов может происходить задним числом, когда выбор «сделан или принят». В экспериментах Фестингера диссонанс в основном интерпретируется как одна из реакций на действительный выбор, тогда как мое основное внимание сосредоточено на формировании предпочтений множеством допустимых решений.
Это реальное различие, важное по многим причинам. Я, однако, хотел бы указать на два соображения, которые несколько размывают ситуации, которые меня интересуют.
Во-первых, выбор одного из вариантов может сделать альтернативы менее доступными, чем они были, из-за издержек, которые влечет изменение решения. Когда я покупаю автомобиль марки А за три тысячи фунтов, автомобиль марки В той же стоимости становится таким же недоступным, каким ранее был автомобиль марки С, стоивший четыре тысячи фунтов, если самое большее, что я могу выручить от продажи моего нового автомобиля на рынке подержанных машин, – это две тысячи фунтов. Поэтому, купив машину марки А, я, как правило, буду занижать оценку машине марки В в той степени, в какой до покупки я был склонен понижать оценку автомобилю марки С. Первое занижение оценки может быть описано как зависящее от состояния, но сравнение показывает, что точно так же оно может рассматриваться как зависящее от возможности.
Во-вторых, различие между состоянием и множеством допустимых решений может зависеть от того, как описывается ситуация. Возьмем снова пример выбора между жизнью в городе и жизнью в деревне. Жизнь в городе может рассматриваться глобально как одно состояние, которое я (живя в городе) предпочитаю жизни в деревне, взятой как другое глобальное состояние. Однако при более детальном описании состояний становится понятно, что есть множество способов заниматься сельским хозяйством, все из которых становятся мне доступны, когда я живу в сельской местности, и множество модусов городской жизни, которые я могу выбрать, проживая в городе. Тогда адаптивные предпочтения предполагают, что в соответствии с моими городскими предпочтениями моя глобально наилучшая альтернатива – какая-то разновидность городской жизни, но могут существовать какие-то разновидности сельской жизни, которые я бы предпочел некоторым разновидностям городской жизни.
(и) Рационализация. Кислый виноград – это механизм ослабления диссонанса, работающий с предпочтениями, на основании которых ранжируются варианты решения. Альтернативный механизм работает с когнитивными элементами, которые формируют восприятие, а не оценку ситуации. В некоторых случаях адаптивные предпочтения и адаптивное восприятие (то есть «рационализацию») едва ли можно отличить друг от друга. Во французском варианте басни о кислом винограде, процитированном в эпиграфе к настоящей главе, лиса ошибается в своем восприятии ярко-красного винограда, неверно полагая, что он зеленый. В английской версии она ошибочно считает, что он кислый, что является вопросом вкуса, а не убеждения[305]. То же самое относится к контрадаптивным предпочтениям, где убеждению «Запретный плод сладок» соответствует «У соседа всегда трава зеленее». Но во многих случаях эти явления четко различаются. Если я не получаю повышения, о котором мечтал, я могу разрядить напряжение, сказав, что «мои начальники боятся моего таланта» (неправильное восприятие ситуации) или что «работа начальника все равно того не стоит» (неправильное формирование предпочтений). Или же я могу изменить свой образ жизни так, чтобы пользоваться досугом, который дает менее престижная должность (планирование характера).
Более содержательный пример, в котором наблюдаются оба механизма: описание унизительного столкновения Китая с Западом в XIX веке Джозефом Левенсоном. С одной стороны, были рационализаторы t’i-yung, считавшие, что можно сохранить содержание Китая (или t’i), при этом ассимилировав функцию Запада (или yung). Но они попросту принимали желаемое за действительное, потому что попытки получить индустриализацию без модернизации неизменно приводили к худшему из обоих миров, а не к лучшему, как планировалось[306]. Более того, уже само использование формулы t’i-yung ее подрывает: смотреть на функцию исключительно как на средство достижения содержания означает заразиться западным мышлением[307]. С другой стороны, были Во-йен и другие противники вестернизации, которые, поняв заблуждение, стоявшее за t’i-yung, прибегли к кислому винограду как механизму ослабления когнитивного диссонанса. Западные технологии были вариантом, который Китай рассмотрел и отбросил, они все равно того не стоили[308]. Соответственно, объектом своей верности они делали не китайскую нацию, а китайскую культуру; и понадобилась партия Гоминьдан, чтобы отбросить как принятие желаемого за действительное, так и кислый виноград, а затем выбрать нацию в качестве основной ценности, низведя культуру до чисто инструментальной функции[309].
В краткосрочной перспективе принятие желаемого за действительное и адаптивные предпочтения ведут к одному и тому же результату, а именно к уменьшению напряжения и фрустрации. Однако в долгосрочной перспективе эти два механизма не эквивалентны и даже могут работать в противоположных направлениях, как показывают классические данные из «Американского солдата»: есть позитивная корреляция между возможностями повышения по службе и уровнем фрустрации, вызванной системой повышения[310]. В тех подразделениях, где имелись хорошие возможности в плане повышения, было также больше фрустрации в связи с ним. По словам Роберта Кинга Мертона, объяснение этого парадоксального открытия заключается в том, что «обычно высокий уровень продвижения вызывает чрезмерные надежды и ожидания среди членов группы, поэтому каждый может часто испытывать чувство недовольства своим положением и шансами для продвижения»[311]. Однако мы также можем дать объяснение с точки зрения кислого винограда. Фрустрация появляется, когда продвижение случается достаточно часто и решение о нем принимается по достаточно универсальным критериям, так что происходит освобождение от адаптивных предпочтений. По обеим гипотезам увеличение объективных возможностей для благосостояния влечет уменьшение субъективного благосостояния, будь то из-за создания завышенных ожиданий или появления нового уровня желаний. В разделе III.4 я буду говорить о значении данного различия в областях этики и коллективного выбора.
III.3. Власть, свобода и благосостояние
От внешнего описания характеристик адаптивных предпочтений через сравнения, рассматривавшиеся выше, я теперь обращаюсь к внутренней структуре явления. Я буду двигаться к своей цели до некоторой степени окольными путями, рассмотрев, как идея о том, что предпочтения могут формироваться множеством допустимых решений, влияет не только на понятие благосостояния, но и на понятия власти и свободы. Фактически все эти понятия определялись в категориях «получения желаемого», и сама возможность того, что желания могут быть обусловлены тем, что можно получить, поднимает схожие проблемы для всех указанных понятий. Меньше всего я буду говорить о власти, которая оказывается некоторым образом на периферии проблем, которые меня здесь интересуют, но о свободе и о том, как она связана с благосостоянием, я расскажу подробнее.
Элвин Голдмен, отметив, что власть должна прежде всего заботиться о том, чтобы человек получал желаемое, далее добавляет:
Однако было бы ошибкой заключить, что всякий раз, когда человек получает желаемое, у него есть власть в этом вопросе… Даже человек, регулярно получающий желаемое, не всегда имеет власть. Стоики, как и Спиноза, рекомендовали формировать свои желания в согласии с тем, чего можно реалистично ожидать в любом случае; они рассматривали свободу как соответствие событий реальным желаниям или, скорее, желаний – событиям. Но для власти такое объяснение неадекватно. Если взять крайний пример, рассмотрим случай законодателя-«хамелеона», предложенный Робертом Далем: законодатель всегда точно предсказывает, какое решение примет законодательный орган, а затем формирует желание или предпочтение так, чтобы оно соответствовало этому решению. Хамелеон всегда получает то, чего