– Именно поэтому, – кивнул Виктор Геннадьевич. – технология изменения уже взрослого индивида очень сложна и дорогостояща. Да и есть много негативных послеоперационных моментов. И кроме того, – добавил старик, видя странную решимость на лице молодого человека, словно тот был готов на процедуру изменения, несмотря на любые возможные побочные эффекты. – Кроме того, вы не можете менять свое тело и ДНК, так как оно защищено договором.
– Не могу? – растеряно пробормотал Алексей. – Договором?
– Ну да, – кивнул старик. – Вот же, у нас в папочке уже все документы, которые вы добровольно подписали. Вы согласились работать в «Perfectus homo» в качестве донора ДНК. То есть, говоря юридическим языком, теперь вы не имеете права как-то менять свое ДНК. Оно теперь принадлежит нам, а вы получаете хорошее вознаграждение за наше им пользование.
– Ну, а когда я закончу на вас работать, – неуверенно и хмуро переспросил молодой человек, -тогда-то смогу поменять ДНК? Я и богат буду и…
– Боюсь, что срок работы, указанный в договоре, все равно не позволит вам изменить ДНК, – вновь покачал головой старик.
– А сколько там указано? – испуганно переспросил Смирнов.
– Пятьсот лет, – пожал плечами Виктор Геннадьевич.
– Что? – пораженно воскликнул Алексей и вскочил на ноги. Легкий пластиковый стул сзади стукнулся об пол, упав. – Да люди столько не живут!
– Не беспокойтесь! – Старик поднял руки и мягким голосом произнес: – Никто не собирается продлевать вам жизнь! На данном этапе развития науки это невозможно. Ну, максимум можно добавить лет пятьдесят. Но до пятисот, уверяю вас, невозможно. Отработав у нас жизненный цикл, ваше тело законсервируют, и продолжат извлекать необходимое данные. Всего-то…
– Всего-то?! – вскричал Алексей, схватившись за голову. – Всего-то? Да это… это…
– Не надо кричать, Алексей…
– Это рабство! – неожиданно крикнул молодой человек.
– Да какое же это рабство? – удивленно возразил Виктор Геннадьевич. – Вы будете жить в самых комфортных апартаментах, есть сбалансированную и одобренную диетологами пищу, заниматься спортом и вообще развлекаться, как захотите. Ну… кроме алкоголя и других вредных привычек. А еще вам будут каждый месяц перечислять по полмиллиона рублей! И вы это называете рабством?
– А нельзя просто сдать вам этот ДНК, и уйти? – неожиданно спросил Алексей.
– Увы, – покачал головой старик. – Во-первых, нам нужен постоянный донор, во-вторых, нам не нужны конкуренты, у которых появится точно такой же материал, и в-третьих, вы уже подписали договор, и расторгнуть его вы не сможете. Юристы кампании вам не дадут.
– Меня будут искать! Вы не сможете скрыть…
– А мы и не будем. Вы для этого и оформлены у нас официально. Для налоговой вы работаете на нас, исправно платите налоги с зарплаты. Это отведет подозрения официальных органов.
– Но на что тогда деньги, если я не смогу их потратить?
– Оплачивать ваше проживание у нас, – пожал плечами Черенков. – А потом… а потом содержание вашего законсервированного организма на наших территориях обойдется в копеечку. То есть, вы сами будете копить деньги на ваше же пятисотлетнее содержание и обслуживание. Ничего необычного.
– Но мне будет звонить мать! – в отчаянии ответил Алексей.
– Ничего страшного, – пожал плечами, улыбнувшись. – Я думаю, что ИИ модуль поговорит с вашей мамой за вас, причем, мне кажется, лучше вас.
– Да я просто уйду… – возмутился Алексей, испуганный перспективой работать на «Perfectus homo» пятьсот лет, но Черенков покачал головой. – И расскажу обо всём в полиции!
– Не получится. Во время процедур вам вживили датчик. Вас просто не выпустят за пределы здания. Неужели вы думаете, что я бы так просто рассказал столь многое, если бы не был уверен, что вы никому ничего не расскажите? Нет.
– Да что же это такое! – закричал было Смирнов, но вдруг взгляд его зацепился за знакомую фигуру в коридоре. Кита Йоко неспешно шла в сопровождении специалиста корпорации в белом халате. Сегодня на ней надето строгое полупрозрачное деловое платье. У Алексея всё моментально скрутило внизу живота от желания и, в то же время, похолодело от страха за девушку. Какого черта она делает здесь? В этом странном здании, где творятся странные, а может и криминальные дела? – Простите, а что она тут делает?
И не дожидаясь ответа, Смирнов стремглав выбежал из кабинета.
«Зачем она сюда пришла? Ну зачем? Она же идеальна! Она совершенство! Зачем Йоко еще себя улучшать? Хотя… Наверное, не улучшать. Наверное, она пришла сюда продать свою красоту и совершенство, ведь взрослых они не преобразовывают… Но почему? Не хватает денег? Не нашла богатого дружка? Ну, зачем, а?! Они же сделают с ней то же, что и с ним. Лишат свободы!»
– Молодой человек! Вам не стоит… – Но Алексей не слушал Черенкова, который вскочил следом и пытался остановить Смирнова, что-то крича вслед и размахивая руками, но стекло кабинета быстро заглушило его слова.
Алексей должен ее предупредить! Кита должна знать на что идет! Пятьсот лет принадлежать кампании… Это чересчур! Это нарушение прав и свобод! Это… Но именно это сделали со Смирновом только что! Нет уж! Девушку им не видать!
– Кита! Стой! – заорал во все горло Смирнов, когда понял, что Кита сейчас завернет за угол, где юноша навсегда потеряет ее, а она – свою свободу. – Стой!!!
Люди в коридоре шарахались, а за стеклами удивленно оборачивались на бегущего и орущего Алексея, но ему всё равно. Только бы предупредить Киту!
– Стой! – наконец, догнал девушку Смирнов и почти схватил за предплечье, как вдруг случилось странное…
Йоко резко обернулась, выхватив руку из его, очень сильно стукнула его в грудь, отчего молодой человек рухнул на спину, а Кита быстро, спокойно и очень грациозно опустила коленку юноше на грудь, а потом еще прижала рукой шею. Потрясенный Алексей испуганно и ошарашенно смотрел широко открытыми глазами на оказавшуюся вдруг невероятно сильной подругу, и охрипшим голосом выдавил:
– Не надо, Кита! Не делай этого!
– Что «не делай»? – уточнила она, вперив в него взгляд красивых, но строгих глаз.
– Не продавай себя! – выпалил парень. – Они… тебя не выпустят! Пока есть возможность, уходи! Слышишь?
Но Кита вдруг совершенно искренне рассмеялась. Алексей лежал на полу, придавленный невероятной силой девушки и не мог ее понять. А она смеялась целую минуту, и то ли не верила Смирнову, то ли…
– КИТА! – предпринял он последнюю попытку докричаться до Йоко, и попытался привстать, но красавица резко перестала смеяться и так же резко с силой толкнула Алексея обратно на пол и прижала рукой и коленом.
– В отличие от тебя, я не продавать себя пришла, – заявила Кита шепотом, склонившись к самому лицу Смирнова. Взгляд и черты лица стали резче, отчего юноше сделалось страшно. – Я здесь работаю!
– Ты что? – пролепетал Алексей. Внутри похолодело.
– Я. Здесь. Работаю, – разделяя слова повторила Йоко и сделала паузу, чтобы юноша смог осознать весь масштаб трагедии.
– Но… ты… О! – до юноши, кажется, начало доходить.
– Да! Я здесь работаю! – повторила. – И работа моя – вы! Мужчины, женщины с отклонениями в генетическом коде. Все данные записаны с рождения в государственной электронной картотеке. Я вас выслеживаю и заманиваю сюда, чтобы вы подписали договор добровольно и стали частью кампании навсегда…
– Да не… – помотал головой Алексей. – Ты не…
– Могла-могла, – кивнула Кита и продолжила, с удовольствием наблюдая, как в глазах Смирнова появляется сначала понимание, а потом все больший ужас. – Я же совершенна, забыл? Меня создали здесь. И добавили силы, красоты и способности вырабатывать необходимые феромоны, отчего все вы – мужчины и женщины – сходите с ума и таскаетесь за мной, словно собачки. И не обязательно с каждым заниматься сексом. Я удостаиваю подобным вниманием лишь единицы. Забавно за вами наблюдать. Это я выбрала тебя, а не наоборот. Ты у меня под номером тысяча триста шестьдесят пять. Это тебя я поджидала на той остановке, пропустив несколько электробусов. Не сложно, когда знаешь, кем ты работаешь – один и тот де маршрут каждый день с работы домой и обратно. Это тебе я сначала вскружила голову, а затем заставила почувствовать никчёмным. Все по плану. – Йоко рассмеялась. – Увы, дорогой Алексей. Я не любовь всей твоей жизни, я ее сборщик. Этакий красивый чёртик, чтобы тебе не страшно было бросаться в пучину рабства и продавать себя.
– Кхм! – прокашлялся рядом Черенков. – Кита, какое рабство? Мы здесь таких понятий не используем.
– Да, Виктор Геннадьевич, – кивнула Йоко и добавила, улыбнувшись: – Теперь совершенные люди будут среди вас всегда. Мы красивые, сильные, умные. Мы всегда будем превосходить и использовать вас. Так или иначе. Настала новая эра. Эра человека совершенного.
– Ты закончила, Кита? – спросил рядом стоящий Черенков.
– Да-да, Виктор Геннадьевич, – кивнула Йоко и встала, одним рывком подняв и Алексея, а потом толкнув его в руки сотрудников службы безопасности, подоспевших на шум, поднятый Алексеем. – Забирайте. Надеюсь, успели пройти все процедуры и подписать все документы?
– Конечно, Кита, – старик благодарно улыбнулся девушке. – Он наш. Не переживай. Спокойно занимайся своей работой, а мы с ним закончим.
– Закончим? С ним? – очнулся наконец Смирнов и задергался, но вырваться из рук сотрудников СБ не мог. – Вы не имеете права! Я буду жаловаться! Вы у меня все здесь попляшете! Я не раб! Меня нельзя держать…
– Уведите, – тихонько сказал Черенков, и два охранника потащили сопротивляющегося Смирнова в недра корпорации, где юноше предстояло провести ни много, ни мало, пятьсот лет.
А совершенная девушка, чуть склонив голову, стояла и улыбалась. Превосходство читалось и во взгляде, и в позе, и в надменной улыбке. Она знала, что лучше всех. Она это знала.
– Что теперь делать с остальными? – заискивающе спросил Виктор Геннадьевич, мотнул головой на прозрачные стекла кабинетов и клиентов, застывших с открытыми ртами, а потом скосил глаза на просвечивающие сквозь тонкую ткань черного платья девичью грудь.