Подобный пример раздачи пищи полностью соответствует классической традиции людей-африканцев, причем самой ужасной. Население буша не имеет возможности получать мясо в достатке, поэтому первым в семье ест мужчина, и обыкновенно не считаясь с другими. Женщинам мясо достается редко. У детей, которые вовсе лишены мяса, может развиться куашиоркор, или недостаточность протеина, что приводит к их смерти или задержке умственного развития. Только пигмеи бамбути, ведущие примитивный образ жизни, кормят за столом всех, выдавая равные доли и женщинам, и детям, и старикам.
Если львятам все же удается выжить, связь между ними и матерью постепенно ослабевает. И к двум годам они становятся полностью независимыми. Самки часто остаются в прайде и, достигнув половой зрелости, что происходит в трех-четырехлетнем возрасте, превращаются в официальных жен гарема. Самцы, обыкновенно покидающие прайд, чтобы образовать свой собственный холостяцкий, спариваются в этом же возрасте. Но лишь по истечении двух или более лет они становятся сильными настолько, чтобы править гаремом.
Ведя подобный образ жизни, Симба вряд ли имеет право претендовать на роль царя. Но ради почитателей львиного племени, которые начнут переживать из-за развенчания их легенды, я, так и быть, им в утешение тиражу льва новым и более подходящим титулом — Царицей Зверей.
Ленивые, добродушные, общительные и даже любящие львы — тем не менее хищники, причем самые большие хищники в Африке. Дамы, которые и легче, и проворнее, достигают восьми футов в длину и весят от 275 до 300 фунтов. Взрослые самцы могут вытянуться до девяти футов и достичь веса до 200 фунтов. Если льва поставить на задние лапы, то ростом он может быть до семи футов. Живущий на свободе Симба ест от одного до трех раз в неделю, поэтому редко достигает веса в 500 фунтов, которым обладают львы в зоопарках, где их кормят каждый день. Зато он в состоянии уволочь тушу коровы весом в полтонны.
Помимо размеров и необыкновенной силы, львы в процессе эволюции приобрели форму, причем превосходную, которая позволяет им выполнять определенные функции: находить, наблюдать, выслеживать, прыгать, хватать, убивать и поедать самую осторожную добычу. Для каждой из этих функций они развили соответствующую силу и снаряжение, которые ярко выражены у львицы и у молодого льва, но постепенно вырождаются у избалованного женами паши.
Обладая превосходным зрением, поразительным слухом и обонянием, гораздо более острым, чем это принято считать, львы умеют выслеживать добычу и днем, и ночью. Благодаря своему уму и чувству взаимопонимания, доходящего порой до телепатии, львы ухитряются загнать быстроногую антилопу или зебру, которые с легкостью могут их перегнать. Правда, они часто совершают ошибки и остаются голодными только потому, что, вместо того чтобы окружить свою жертву кольцом, они гонят дичь чем-то вроде полумесяца. Кроме того, они постоянно выскакивают из засады с тыла, хотя следовало бы атаковать сбоку.
К ничего не подозревающей жертве лев подползает медленно, почти припав животом к земле, и прыгает, пролетая расстояние в пятьдесят ярдов. Прыжок льва длится медленнее, чем у гепарда, — примерно тридцать миль в час, в отличие от семидесяти миль гепарда. Но в длину его бросок гораздо длиннее, чем у гепарда или леопарда, — от тридцати до тридцати пяти футов. Приземляется лев с ошеломляющей ударной силой, расправляя лапы до восьми дюймов в диаметре. Каждая лапа снабжена четырьмя массивными когтями и коротким зачатком пятого пальца — им одним лев в состоянии выпотрошить человека.
Антилоп малых размеров, уже подранков, он хватает за шею четырьмя огромными клыками и одним вращательным движением перегрызает им горло. Когда льву попадается добыча покрупнее, он хватает ее лапой за нос и начинает его выкручивать, чтобы животное завалилось на голову и тем самым сломало себе шею. Если этот бульдожий маневр не удается, льва ждет беда. Удар копыта зебры, лошадиной антилопы, черной антилопы и даже юного жирафа может не только ранить, но и убить льва.
Но хотя подобный риск достаточно реален, он кажется ерундой по сравнению с той опасностью, которая подстерегает льва, когда он нападает на самую огромную и грозную добычу — бдительного, мощного и очень крепкого южноафриканского буйвола, превосходящего Симбу весом в пять, а то и в шесть раз.
Из-за этой разницы в размерах лев ни один, ни с товарищами не нападает на взрослого буйвола. Идет он на это только в случае сильного голода. Подобного рода работу, как всегда, выполняют львицы, втроем или вчетвером. Им помогает их праздный паша и, если повезет, друг-холостяк. Первым нападает главный — пусть не очень ловкий, но зато самый сильный самец. Он вылетает из засады позади буйвола и вгрызается зубами в его массивную шею. А передними лапами пытается схватить жертву или вывернуть ей нос. Задними лапами лев упирается в землю наподобие рычага, и в то же мгновение один из его товарищей бросается на буйвола сбоку. Остальные, словно стая гигантских терьеров, принимаются изо всех сил терзать животное, кусать его и драть. В результате огромных размеров враг начинает ослабевать и сдаваться.
Буйвол, стараясь сбросить с себя львов, встает на дыбы, взбрыкивает, скачет из стороны в сторону и носится кругами. Стремясь освободиться, он может даже перекувырнуться, но львы продолжают его терзать, а главный охотник изо всех сил старается удержаться у него на шее, продолжая скручивать жертве нос. Если бульдожья хватка не помогает, лев использует другой любимый прием: вцепляется когтями буйволу в горло, дабы убить его тем же способом, какой иногда применяет гепард, — он медленно душит его.
Конец охоты зависит главным образом от количества нападающих. И хотя лев в состоянии порой покончить с взрослым буйволом в одиночку, но обыкновенно после такого поединка Симба превращается в месиво.
Двум львам справиться с буйволом гораздо сподручнее, ну а три, четыре или более обыкновенно сбивают буйвола с ног и, несмотря на свои собственные увечья, убивают его.
Оставшиеся в живых львы получают в награду мясную тушу весом в три четверти тонны. И, как принято, первыми берутся за дело самцы, только теперь еды хватает всем — и львицам и львятам. Присутствующие на банкете откусывают мясо зубами. Челюсти львов устроены таким образом, что двигаться вбок они не могут и работают наподобие гигантских вертикальных ножниц, по краям которых торчат острые, как нож, резцы. Львы слизывают мясо с кости сильно видоизмененными, похожими на терку, вкусовыми сосочками на шершавом кошачьем языке, но не хрустят костями и не жуют их — у них слабые коренные зубы, даже вырожденные, по сравнению с великолепно отточенными зубами медведей и собак.
Сожрав от двадцати до сорока фунтов мяса заодно со шкурой, они со вздувшимися животами укладываются подремать рядом с добычей и поднимаются исключительно для того, чтобы отогнать стервятников, гиен и шакалов. Через денек-другой они поедят снова, потом еще разок, а затем разлагающийся труп начинает кишмя кишеть извивающимися личинками. Но львы будут продолжать с наслаждением пожирать труп и дальше.
Охота львов на буйвола, от самого начала до самого конца, выглядит не очень приятно, но мне известно воистину отвратительное зрелище, когда на буйвола, исключительно ради трофеев, нападают охотники-туристы. И выглядит эта картина не менее кровавой, хотя охота ведется самым современным оружием. Вот как описал банду таких туристов профессиональный охотник Александр Лэйк, который отнюдь не питает иллюзий в отношении своих клиентов и своего ремесла, в книге «Убийцы в Африке. Правда о животных, лежащих в засаде, и охотниках, врущих в печати».
«Я видел, как три спортсмена выпустили в пятилетнего буйвола четыре пули калибра 450 и одну 510. Он шел рысью примерно в восьмидесяти ярдах от охотников. Когда в него попала пятая пуля, он повернулся к стрелявшим и понесся яростным галопом, фыркая при каждом прыжке. Двое мужчин помчались прочь и, столкнувшись друг с другом, сели на чайник. Третий, пробежав несколько шагов, остановился, встал на колено, приставил ружье к плечу, но открыл огонь только тогда, когда зверь оказался в двадцати футах от него.
В то же мгновение, находясь в тридцати ярдах от происходящего, выстрелил и я из своего 303-калибрового. Обе пули угодили буйволу в горло. Он перекувырнулся, упал на живот, вытянул шею, все четыре ноги его согнулись под тяжестью тела. Напичканный свинцом, он все еще продолжал жить…»
Принимая во внимание огромную стойкость и мощь буйвола, суметь одолеть его целой компанией — истинная победа, но только в том случае, если сражаться с ним, как Симба, зубами и когтями.
Охотясь на самого Симбу, мясники-туристы совершают такое же героическое деяние, вернее, полагают, что совершают. Часто их проводники инсценируют охоту на львов, и этот фарс еще более постыден, чем так называемая охота на леопарда. Охотник приводит усталых клиентов к львиному прайду, членов которого, с помощью рефлексотерапии, около недели приручали являться по зову в определенное место. Если мое утверждение кому-то покажется враньем, ознакомьтесь с откровенным описанием этого метода, приведенным в книге Александра Лэйка:
«Каждый день кладите для львиного прайда в одно и то же место антилопу или зебру до тех пор, пока львы не привыкнут. Кормите их беспрерывно, чтобы они прекратили охотиться сами. Кидая окровавленную тушу в определенное место, свистите в свисток Галтона. Вскоре львы станут ассоциировать звук свистка с едой и прибегать галопом».
Спектакль готов, и Белому Охотнику остается подобрать банду у шикарного отеля в Найроби, рассадить ее в своем живописном «Лендровере» и окольными путями, дабы было поинтереснее, довезти до места. За несколько миль до намеченной цели Белый Охотник обнаруживает вдали или делает вид, что обнаруживает, кружащих в небе стервятников. «Похоже, там лежит добыча львов, — сообщает он банде. — Возможно, нам повезет». И на бешеной скорости мчится вперед к «фальсифицированным» львам (это мое выражение, а не Лэйка, так как охота, спланированная заранее, или «обнаруже