Убивали бизонов главным образом конечно же ради денег. Но существовала и еще одна причина поголовной их резни, которая ясно продемонстрировала, как иногда из-за убийства «обычных животных» страдают люди. Доктор Уэбб Б. Гаррисон в своей книге «Необычные связи между животными и людьми» честно рассказывает:
«Последние исследования показывают, что тотальная война против бизона велась не только по причинам экономического характера. Несмотря на то, что в документах того времени немного есть указаний, подтверждающих это предположение, совершенно очевидно, что некоторые белые убивали буйволов, дабы нанести вред индейцам, принимавшим участие в военных действиях…
…В 1875 году, выступая против политического движения за охрану уцелевших в Техасе бизонов, генерал Шеридан сообщал: «Охотники на бизонов за несколько месяцев совершили гораздо больше для заключения мира с индейцами, чем это сделала вся армия за тридцать лет!»
На склоне лет охотник старой формации Франк Мэйер подтверждал, что военные пограничники бесплатно выдавали амуницию убийцам бизонов. Любой человек в форме подписался бы под заявлением: чтобы победить индейцев, необходимо уничтожить полностью животных, от которых зависит их жизнь.
Уцелевшую тысячу косматых кузенов-янки Мбого, казалось, ожидает окончательная гибель. Но американские защитники живой природы в конце концов добились закона об охране бизона. И тогда сами животные быстро размножились, как и свойственно бычьим, совершили чудо: нынешняя их численность достигла 25 тысяч, и стада, обитающие на ограниченных территориях, приходится время от времени искусственно сокращать.
Оглядываясь назад на наше «цивилизованное» прошлое и Европы, и Америки, едва ли мы вправе требовать мудрости, симпатии и дальновидности в отношении к животным от неискушенных африканцев. Мы сами лишь начинаем понимать, какое значение имеют животные для нашей естественной среды, мы только-только начинаем осознавать, что они тоже имеют право на жизнь. Африканцам крайне чужда каждая из этих концепций, но, в отличие от нас, они действительно нуждаются в своем буйволе, да и в другой дичи, являющейся главным источником жизненно необходимой пищи.
Решение этой вопиющей проблемы отношений животного и человека можно найти, если попытаться одомашнить южноафриканского буйвола.
Белые Охотники и их поклонники будут, естественно, потрясены тем, что разрекламированного убийцу Номер Один можно заставить работать, можно доить и сгонять в стадо, как обычных коров. Но индийцы уже доказали, причем весьма убедительно, что это вполне реально. Их баинша, или одомашненный буйвол, физически так же силен, как и их арна, буйвол, живущий на воле, — осторожное, раздражительное животное, схожее по характеру и привычкам с Мбого. Спасаясь бегством, арна даже может сбивать с ног слона. Если африканцы последуют примеру индийцев, у них появятся огромные естественные ресурсы мяса: южноафриканский буйвол более мясистый, чем костлявые местные коровы, дает в достаточном количестве очень вкусное молоко, в состоянии тащить груз в два раза тяжелее, чем любой рабочий вол, и его легче пасти.
То, что Мбого можно приручить, воспитать и одомашнить, абсолютно не вызывает сомнений. В национальном парке Альберта в Руанди Плейнс и других резерватах диких животных еще недавно не подпускающие к себе никого буйволы после десяти — двадцати лет спокойной жизни стали гораздо спокойнее и терпимее относиться к человеку. А те животные, которых поймали юными и вырастили с лаской и добротой, не более опасны, чем обычные коровы, также заслужившие доброго отношения. Если с ними жестоко обращаться на скотном дворе или дергать за кольцо в носу, коровы и быки тоже бодают и топчут людей.
У меня был свой ручной буйвол. Ему исполнилось восемь-девять дней, когда я купил малыша у местного охотника, застрелившего его мать. Я держал этого крошечного Мбого в собственном частном охотничьем угодье близ Мугваты в провинции Конго Киву, примерно в двадцати милях от границы с Руандой. Поначалу он был немного робким, но вскоре стал приветливым, как любой герефордский теленок. Дружил со своими смотрителями и все подталкивал меня сзади, выпрашивая соль, которую я держал в заднем кармане. Чем больше он взрослел, тем сильнее становились его толчки, но злость он никогда не проявлял. Однажды, когда буйволенок уже подрос, он в шутку кинулся на проходящего мимо местного африканца племени бахунде. Несмотря на то, что мой маленький Мбого находился в пределах крааля, человек метнул в него копье и порвал ему ухо. И с тех пор буйвол, хоть и продолжал доверять своим смотрителям и играть со мной, как ласковый щенок, при виде незнакомца приходил в ярость.
Если бы черные африканцы, которые никогда и не пытались одомашнить этих животных, сумели бы проявить терпение, понимание и желание, им бы удалось наладить мирные взаимоотношения с южноафриканским буйволом. Он же все-таки больше корова, чем убийца, — даже его имя Мбого напоминает глубокое, жалобное «му-у» — и потребности его малы: хороший выпас, достаточно воды для купания и прежде всего доброе отношение соседей-людей. Ведь до сих пор он видел лишь жестокость людей — как черных, так и белых.
Да, Мбого живет «бдительно», но только по классическому утверждению Вольтера, которое более всего подходит именно к южноафриканскому буйволу: «Этот зверь — очень злобный: когда на него нападают, он защищается».
ТЕМБОГражданин с твердыми устоями
А это животное способно и смеяться, и плакать; оно может напиться вдрызг и грубо разыграть приятеля; оно влюбляется, женится и проводит медовый месяц; оно умеет принимать слабительные средства, ставить себе припарки и выдергивать больные зубы. И еще оно в состоянии зарабатывать себе на жизнь, работая лесорубом, возницей, строителем, почтальоном, охотником, солдатом, актером, акробатом и даже ловким контрабандистом.
И хоть это животное — не человек, в Индии, на Цейлоне, в Бирме, Сиаме да и в других странах Востока его признают и почитают как человеческое существо. А индийские брахманы искренне верят, что, когда хат-хи — как там его называют — на рассвете и на закате молча созерцает небо с задумчивым видом, это означает, что он молится. Буддисты и иные азиаты не сомневаются в том, что это уникальное животное обладает собственной примитивной религией, и потому уважают и почитают его. Но в Африке, где на языке суахили его называют Тембо — это созвучие напоминает нескончаемую дробь барабанов, — его воспринимают как просто ньяму, «мясо». Ну, а для охотников, как белых, так и аборигенов, он всего лишь «большой кабан с огромными бивнями» или «слоновая кость».
Дабы объяснить свое несправедливое отношение к Тембо, люди заявляют, что африканского слона невозможно приручить. Бытует мнение, будто индийский слон — послушный и умный, а африканский — злобный, неприступный, не поддающийся дрессировке и даже кровожадный. Это суждение распространено и в цивилизованном мире Запада, хотя на самом деле виноват-то сам человек. Если внимательно изучить историю отношений человека и Тембо, станет совершенно очевидно, что этот «не поддающийся дрессировке» зверь больше пяти тысяч лет ведет себя точно в соответствии с тем, как мы приучили его себя вести.
В 3500 году до н. э. высокоразвитые египтяне, первые в истории дрессировщики животных, обучали африканских слонов ходить под седлом и работать прислугой. Между вторым и третьим веками до н. э. карфагеняне муштровали слонов для военных целей (включая знаменитые полки Ганнибала из тридцати семи слонов, которые промаршировали через высокие Альпы к Риму). Карфагеняне надевали на них пластинчатые доспехи, сажали сверху копьеносцев и отправляли их в сражение. Спустя несколько сотен лет в порочной Римской империи африканские слоны были гладиаторами, акробатами, канатоходцами и актерами бурлеска, где участвовали в непристойных представлениях и плясали двусмысленные танцы. В эпоху XVII века гурманы-французы выучили первого в их стране африканского слона, жившего в версальском бродячем зверинце, макать в суп хлеб и выпивать за день двенадцать пинт вина. В XIX веке респектабельные англичане своего первого в стране африканского слона, обожаемого Джамбо, приучили питаться сдобными булочками с изюмом и возить на спине веселую ребятню. Ну а в XX веке практичные бельгийцы заставили слонов из буша Конго ворочать бревна и таскать плуг.
В 1899 году бельгийский король Леопольд II организовал специальные станции по обучению слонов в Кира Вунгу, Апи, Гангала-на-Бодио и Эпулу — районах леса Итури, где слоны водятся в огромном количестве. Для воспитания слонов были приглашены корнаки из Индии — квалифицированные погонщики и дрессировщики, которым надлежало поделиться секретами своего мастерства с конголезцами.
Искусство обучения слонов потребовало большего терпения, чем могли себе представить африканцы. Корнаки-индийцы обыкновенно пользовались стрекалом (хаукусом), которым слегка похлопывали животное или подавали команду, но никогда не били по-настоящему. Им было хорошо известно, что подход к любому животному с позиции силы рано или поздно вынудит зверя воспользоваться своей силой, которая может оказаться гораздо больше силы человека. Что и доказала гибель шести учеников-африканцев в Апи, которые по глупости стали бить и травить Тембо, которое превосходило весом человека в семьдесят раз. Тем не менее некоторые конголезцы не бросили учебу и научились уважать своих слонов-товарищей, применяя методику и традиции индийских корнаков. Станции просуществовали до последних дней правления бельгийского правительства в Конго.
Для поимки нескольких многообещающих юных Тембо люди выстрелами в воздух обращали в паническое бегство слоновьи стада и ловили животных арканами или сетью. Пойманных четырех- и пятилетних самцов приводили на станцию, привязывали к дереву, а затем десять месяцев приучали к виду, звуку, запаху и характеру человека. Корнаки разговаривали с ними, пели народные песни на хинди, потчевали сахарным тростником, сладким картофелем, ананасами и бананами, мыли их, чесали и скребли.