Еще нужно иметь в виду, что госсекретарь Клинтон умеет убеждать, да и министр обороны США Роберт Гейтс не лишен этого дара. На встрече министров обороны стран АСЕАН в октябре 2010 года в Ханое Гейтс высказывался именно в таком духе, а сам формат встречи («ADMM +8»)[125] приняли по инициативе Вьетнама и Сингапура в ходе заседания 10–11 мая в Ханое в рамках предыдущего формата «ADMM +6» – члены АСЕАН и партнеры (Китай, Индия, Япония, Австралия, Новая Зеландия и Южная Корея, а также двое приглашенных – Соединенные Штаты Америки и Российская Федерация). Объявленная цель приглашения двух великих держав состояла в «повышении легитимности АСЕАН как блока регионального сотрудничества и подключении США и России к вопросам взаимодействия в Восточной Азии». Но на самом деле, конечно же, это была попытка ослабить положение Китая, ведь до сих пор тот выступал единственной великой державой на этом форуме (вот, кстати, очередная реакция других стран на военное развитие КНР). Не исключено, что вьетнамцы приветствовали этот форум еще и потому, что увидели в нем шанс вычеркнуть одного участника (Китай) из регионального механизма обеспечения безопасности.
Впрочем, наиболее вероятное объяснение заключается в том, что Вьетнам – один из главных претендентов на острова Спратли, а бескомпромиссная позиция Китая в данном вопросе подтолкнула вьетнамско-американское сближение, которое началось с дипломатического партнерства и стало постепенно перерастать в военный альянс, вполне способный оказаться крайне эффективным.
Не стоит уверять, будто этот альянс стал естественным продолжением установления в 1995 году дипломатических отношений между США и Вьетнамом. Нет, как раз китайские демарши – совершенные, быть может, и без ведома Пекина – сместили Вьетнам в сторону более тесных отношений с США. Достаточно освежить в памяти неполный перечень недавних инцидентов на море[126]:
– 2 февраля 2010 года китайский патрульный катер остановил вьетнамское рыболовное судно, конфисковал улов, навигационные приборы, запчасти и инструменты;
– 22 марта 2010 года китайский патруль задержал вьетнамское рыболовное судно и его экипаж из 12 человек – на стоянке недалеко от острова Вуди в Парасельском архипелаге; китайские власти потребовали заплатить штраф в размере 10 000 долларов США, а Вьетнам 30 марта того же года подал официальный протест;
– 13 апреля 2010 года китайский морской патруль захватил еще одно вьетнамское рыболовное судно с экипажем в девять человек недалеко от острова Далой (вблизи Парасельского архипелага) и потребовал уплатить штраф в размере 10 000 долларов;
– 4 мая 2010 года сотрудники китайского рыболовного ведомства захватили вьетнамское рыболовное судно в Парасельском архипелаге и потребовали уплатить штраф в размере 8000 долларов;
– в июне Китай захватил три вьетнамских рыболовных судна и арестовал их экипажи в водах восточнее Тонкинского залива, недалеко от Парасельских островов;
– 11 сентября 2010 года был захвачен вьетнамский рыболовный траулер с экипажем в девять человек в водах поблизости от Парасельского архипелага; через четыре дня поступило официальное уведомление об аресте судна и экипажа за вторжение в китайские территориальные воды.
Вьетнамские рыбаки не похожи на своих коллег с Аляски, не сходящих с телеэкранов[127]: для них 10 000 долларов – огромная сумма.
Ситуация не улучшилась и в 2011 году. 13 мая МИД Вьетнама заявил протест против одностороннего китайского запрета на рыбалку в Парасельском архипелаге с полудня 16 мая до полудня 1 августа. Причем уведомление появилось на сайте правительства провинции Хайнань (КНР) 11 мая, буквально перед самым вступлением запрета в силу. От лица МИД Вьетнама Нгуен Фыонг Нга выступила с резким заявлением[128]:
«Вьетнам обладает полным суверенитетом над архипелагами Хоангша (Парасельскими) и Труонгша (Спратли), а также полной юрисдикцией над их исключительной экономической зоной и континентальным шельфом…Односторонний китайский запрет рыболовства в Восточном море является грубым нарушением вьетнамского суверенитета над архипелагом Хоангша».
В политическом отношении Вьетнам и США, по идее, принципиально несовместимы ввиду сохранения диктатуры КПВ, которая замечена в хроническом нарушении прав человека и наотрез отказывается предоставлять населению страны основные демократические права. При этом у правительства КПВ во Вьетнаме есть веские основания стремиться к налаживанию отношений с правительством КПК в Китае: вообще, если вынести за скобки условно-коммунистические семейные диктатуры Латинской Америки или семейный же шаманистский культ в Северной Корее, идеологическая солидарность правящих коммунистических партий ныне редкость, однако она налицо между КПК и КПВ. Кроме того, Вьетнам располагает множеством экономических причин для сотрудничества с Китаем.
Тщательное изучение китайско-вьетнамских отношений позволяет выявить следующие факторы[129]:
«Во вьетнамско-китайских отношениях имеется явный парадокс. С одной стороны, между этими странами в последние годы отмечены сильнейшие трения по территориальным спорам в Южно-Китайском море. Большей части вьетнамской политической элиты присущи выраженные антикитайские националистические настроения. Военный истеблишмент Вьетнама наращивает усилия по оснащению армии новейшей техникой, в том числе через приобретение дополнительных многоцелевых истребителей Су-30 и дизельных подводных лодок класса Kilo[130]. С другой стороны, высокопоставленные члены партийного, военного и государственного руководства Вьетнама и Китая продолжают обмениваться визитами и убедительно рассуждают о двусторонних отношениях».
Далее автор приведенных строк описывает систему внутрипартийных и межгосударственных отношений.
Но всегда и везде стратегия оказывается сильнее политики (и торговли), а потому результатом, диктуемым логикой стратегии, в данном случае стал более чем противоестественный в политическом отношении союз.
Что на практике скрывается за вьетнамско-американским альянсом, наглядно продемонстрировала «Инициатива по Нижнему Меконгу» (ИНМ) с участием США, Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Таиланда (слово «нижний» удачно исключает из проекта Китай и его вассала Мьянму[131]). Это вроде бы экологическая инициатива, но любопытно, что «застрельщиками» проекта выступили министры иностранных дел указанных стран (поэтому встреча прошла как раз в ходе визита Х. Клинтон в Ханой в октябре 2010 года). В содержание инициативы включили едва ли не все на свете, от изменения климата, инфекционных болезней рыб и политики в сфере образования до обмена информацией по вопросам, касающимся управления водными ресурсами (речные комиссии по Меконгу и Миссисипи договорились учредить «речное партнерство» для обмена полезными практиками и экспертными данными). Кроме того, в повестку дня добавили один пункт, который придает новое измерение проекту в целом: инициатива призвана отслеживать и координировать реакцию на строительство плотин – в особенности тех, что сооружаются в Китае. Осторожное окружение (как будто имеются в виду не только китайские плотины) все равно остается окружением.
Возможные последствия вьетнамско-американского альянса более наглядно показал визит в августе 2010 года американской ударной группы авианосца «Джордж Вашингтон» (CVN 73) в составе эсминцев УРО «Кертис Уилбур» (DDG 54), «Чунхун» (DDG 93) и «Маккэмпбелл» (DDG 85), а также корабля с говорящим для Вьетнама названием «Джон С. Маккейн» (DDG 56). Это событие ярко описано в двух разных текстах; один принадлежит управлению по связям с общественностью ВМС США, а другой вышел из-под пера искусных пропагандистов КПК[132].
Вот отрывки из первой версии (источник – U. S. 7th Fleet Public Affairs, August 9, 2010; Story Number: NNS100809–01):
«Седьмой флот разгоняет морские усилия Вьетнама… Растянувшаяся на неделю серия совместных действий с Народным флотом Вьетнама… предусматривала в основном проверку небоевой подготовки, учения по устранению ущерба, поиску и спасению на водах, передачу опыта в таких областях, как приготовление пищи и обслуживание кораблей… Состоялись мероприятия по укреплению дружбы – медицинское и стоматологическое обслуживание… и американско-вьетнамские спортивные соревнования…»
Разумеется, никто не ощутит угрозу от вьетнамско-американских кулинарных, медицинских или спортивных проектов.
Не обошли вниманием и вьетнамских руководителей:
«Группа военных и гражданских руководителей прилетела из города Дананг (Ad Nang в тексте. – Ред.) на авианосец «Джордж Вашингтон» (CVN 73) для встречи с руководством ВМС и для наблюдения за операциями ударной группы в Южно-Китайском море».
Указанные операции вряд ли были стоматологическими или кулинарными, иначе не было бы ни малейшей необходимости посещать эсминец «Маккейн», стоявший на якоре в Дананге с 10 августа. Без какой-либо надобности в пресс-релизе ВМС США разъяснялось, что «корабль назван в честь отца сенатора Джона Маккейна, ветерана Вьетнамской войны, пленника в Ханое». После очередного упоминания о «медицинских, стоматологических и инженерных гражданских проектах… [и даже] о содействии местным властям» в пресс-релизе цитировались слова контр-адмирала Рона Хортона, командира оперативной группы 73, относительно целей перечисленных мероприятий: «Такие визиты жизненно необходимы для флотов наших стран, если мы хотим наладить взаимопонимание и выстроить важные отношения на будущее» [полагаю, адмирал имел в виду не только лечение зубов и кулинарные рецепты].
Далее пресс-релиз напоминал о предыдущих визитах американских кораблей во Вьетнам: двух случаях 2008 года, первой «проходке» в 2009 году авианосца «Джон Стэннис» (CVN 74), также о визите в 2009 году флагмана 7-го флота ВМС США «Блю Ридж» (LACK 19) и эсминца «Лассен» (DDG 82) под командой американца вьетнамского происхождения коммодора X. Б. Ли (его персона, естественно, привлекла большое внимание СМИ, на что и делался расчет) и прибытии в первой половине 2010 года госпитального судна «Мерси» (Т-АН-19).