С Чжан Цянем прибыл в Китай посол от Сявана с данью. В ответ на это в 1411 г. Чжан Цянь был снова направлен в Бони с подарками вану — 120 отрезами тканей. А в конце 1412 г. Ся-ван вновь прибыл в Китай, на этот раз в сопровождении своей матери. Снова в его честь устраивались приемы и многочисленные банкеты, а при отъезде (1413 г.) ему было даровано много золота, серебра, медных денег, ассигнаций, одежд, тканей, посуды. Страна Бони поддерживала тесные связи с Китаем до 1425 г., после чего, как сказано в «Мин ши», посольства оттуда стали прибывать все реже[350].
Примерно аналогичную картину — завязывание посольских связей с Китаем и признание его сюзеренитета с целью добиться независимости от соседней страны — мы наблюдаем и на примере отношений с Малаккой, правители которой в начале XV в. не раз бывали при императорском дворе. Основание султаната Малакка относится к 1400–1402 гг., когда сюда переселился из Тумасика (Сингапура) один из отпрысков царствующего дома ранее могущественной суматринской империи Шривиджайя Парамешвара. Поселение быстро росло благодаря своему выгодному положению на основном торговом пути из стран Южных морей в Индийский океан. Первоначально Малакка находилась в зависимости от Сиама и выплачивала ему ежегодную дань в 40 лян золота[351]. Как отмечают китайские источники, «в той земле не было вана и она не именовалась государством»[352]. Парамешвару китайцы называли «племенным вождем» или «хозяином той земли»[353]. Если Малакка не присылала в Сиам положенную дань, оттуда являлись за ней войска[354].
В конце 1403 г. в Малакку прибыло китайское посольство во главе с дворцовым евнухом Инь Цином. Он довел до сведения Парамешвары, сколь «велик и могуч» китайский император, и потребовал присылки малаккской посольской миссии и «дани» в Китай, наградив при этом Парамешвару подарками. Последний, как отмечено в «Мин ши», был очень обрадован и направил послов и дары из местных товаров вместе с Инь Цином. Послы прибыли в столицу Китая осенью 1405 г. Они передали императору, что властитель Малакки желает ежегодно выплачивать Китаю дань и просит считать его земли частью территории Китайской империи[355]. Они просили также титуловать одну из гор страны званием «Гора-охранительница государства».
«Радость» Парамешвары, с которой, как отмечено в источниках, он решил «подчиниться» Китаю, объясняется теми же причинами, что наблюдались и на примере отношений Бони с Минской империей. Парамешвара предпочел признать номинальный вассалитет по отношению к Китаю, чтобы, опираясь на китайскую поддержку, избавиться от вполне реальной зависимости от Сиама. Именно стремлением затруднить вторжение сиамцев, а в случае такового получить помощь из Китая, объясняется его предложение «приравнять» Малакку к статусу китайских областей. При этом «дань» императорскому двору, оплачиваемая щедрыми ответными подарками, никак не могла идти в сравнение с ежегодными выплатами дани Сиаму.
Парамешвара не ошибся в своих расчетах. Император одобрил через послов его действия. Послы повезли с собой в Малакку императорский указ о назначении Парамешвары ваном, государственную печать и подарки: шелк и другие ткани, одежды и регалии для торжественных случаев. На каменной стеле был высечен текст торжественной надписи, провозглашавший Западную гору страны Малакка «Горой-охранительницей государства». Водрузить эту стелу в Малакке было поручено Инь Цину[356].
Осенью 1407 г. из Малакки снова прибыло посольство с данью. В ответ на это в 1409 г. Чжэн Хэ, который вел свой флот в третью экспедицию, было приказано на месте организовать церемонию титулования Парамешвары ваном. Чжэн Хэ доставил ему серебряную государственную печать, а также чиновничье платье, головной убор и пояс. Тогда же китайцы водрузили в Малакке каменную стелу, провозглашавшую поселок Малакку городом[357], а прилегавшие к нему земли — государством[358]. Из Китая были также доставлены туда пограничные столбы в виде каменных стел, которые должны были обозначить границу нового государства[359]. После этого, как отмечают Ма Хуань и Фэй Синь, Сиам больше не осмеливался нападать на Малакку[360]. Таким образом, хотя здесь дело не дошло до присылки китайского гарнизона, Китай охотно пошел на оказание помощи Малакке и активно вмешивался в ее взаимоотношения с Сиамом.
Чтобы выразить свою благодарность и сохранить покровительство Китая, в 1411 г. Парамешвара вместе со своей семьей и свитой, насчитывавшей более 540 человек, прибыл ко двору. Ему был оказан такой же пышный прием, как и вану Бони.
Заручившись расположением Китая, Парамешвара вскоре попытался использовать это в своих экспансионистских целях. В 1413 г. он отправил послов на Яву потребовать от яванских властителей район Палембанга, сообщив перед тем о своих притязаниях китайскому императору. В «Шу юй чжоу цзы лу» сказано, что он получил разрешение из Китая на захват Палембанга[361]. Однако дело было сложнее. Как выяснил китайский посол У Цин, посетивший в это время Яву, Парамешвара подделал императорский приказ, якобы разрешавший ему захватить Палембанг. И тогда на Яву было направлено из Китая следующее послание: «Недавно стало известно, что Малакка требует возврата земли Палембанга, а ван Явы и подозревал [подлог] и в то же время боялся. Я искренне обхожусь с людьми, и если бы было на то (на захват Палембанга. — А. Б.) мое позволение, то обязательно был бы послан [на Яву] императорский указ. Как же ван мог усомниться? Мелкие люди не держат слова, не следует им легко доверяться»[362].
В 1419 г. Парамешвара вновь прибыл в Китай. Приняв ислам, он именовался теперь Искандер-шах, и поэтому некоторые китайские источники называют его новым властителем Малакки. Целью его визита была просьба о помощи против нападений со стороны Сиама. Отказав ему в поддержке его захватнических планов, Китай решил по-прежнему содействовать защите Малакки от сиамцев, но опять-таки дипломатическим путем. Из Китая в Сиам был направлен императорский указ с предостережением.
Текст этого документа является прекрасным образцом подобного рода посланий, к которым прибегал Китай в конце XIV и а XV в., воздерживаясь от непосредственного вмешательства в конфликт. Интересно отметить дипломатичный тон этого послания, отличающийся от прямолинейных приказаний, содержавшихся в более ранних документах подобного характера. Указ, датированный концом 1419 г., гласил: «Я, почтительно получив на то соизволение Неба, правлю как государь китайцами и иноземцами. Руководствуясь в своем правлении помыслами любви ко всему живому между Небом и Землей, Я на всех взираю с одинаковой гуманностью, не делая различий между теми и другими. Ван [Сиама] может уважать порядок, предписанный Небом, усердно исполняя свои обязанности по присылке дани. Не проходит дня, чтобы я не помышлял о его благополучии и о покровительстве ему. Недавно ван страны Малакки Исыганьдэрша (Искандер-шах) унаследовал престол, чтобы воплощать замыслы своего отца[363]. Он является сыном главной супруги вана. Он прислал дань к воротам Моего дворца. Он действовал совершенно справедливо, как и подобает всякому вану. Тем не менее Я узнал, что ван [Сиама] беспричинно захотел двинуть против него войска. Ведь, сражаясь с оружием в руках, войска обеих сторон будут нести потери, а поэтому любовь к войне не является гуманным помыслом. Ведь, поскольку ван страны Малакка уже подчинился Мне, он является вассалом императорского двора. Он уже доказал свою правоту перед императорским двором. Пренебрегая долгом, пойти на то, чтобы самочинно двинуть в бой войска, значит не считаться с императорским двором. Наверняка это не является замыслом самого вана [Сиама], а, вероятно, кто-либо из его приближенных сделал это, ложно прикрываясь именем вана. Забавляться войной по своему собственному, единоличному усмотрению — достойно негодования. Вану следует глубоко поразмыслить над этим, не впадать в заблуждения, поддерживать дружественные отношения с соседними странами, не нападать на других, но совместными усилиями оберегать свое благополучие. Разве можно впадать в крайности? Вану [Сиама] следует принять это во внимание»[364].
Это послание не помешало китайцам одарить, как положено, сиамского посла, прибывшего в начале 1420 г. в Китай, и направить для сопровождения его в обратный путь дворцового евнуха Ян Миня с подарками для правителя Сиама[365]. Такое двоякое воздействие имело успех: в 1421 г. из Сиама в Китай прибыло посольство в составе 60 человек с дарами и просьбой о «прощении» за вторжение сиамских войск в Малакку[366].
После смерти Парамешвары в 1424 г. наследник престола прибыл в Китай со своей семьей и свитой.
В 1431 г. на корабле, доставившем в Китай послов из Самудры, тайно прибыли три человека из Малакки. Они доложили, что их властитель снова хочет побывать в Китае, но опасается нападения со стороны Сиама, о котором его предупредили. Император отправил их назад вместе с флотом Чжэн Хэ (1431 г.). В Сиам был доставлен новый императорский указ с требованием поддерживать дружественные связи с соседями и не ослушиваться наказов китайского двора