вэнь ), получается дикарь. Когда образованность побеждает инстинкты, получается книжник. У цзюньцзы – то и другое в равновесии» (Лунь юй, 6, 16).
Одно не может существовать за счет другого в принципе, в природе все само по себе разумно уравновешено: «Одно во всем и все в Одном», одно поддерживает другое. Это один из главных принципов конфуцианства – закон СООТВЕТСТВИЯ, скоординированного действия, по сути – принцип резонанса, обратной связи. Помните, Путь Неба – инь-ян, два вселенских модуса, два состояния энергии уравновешивают друг друга, и отсутствие равновесия ведет к гибели: избыточное ян или избыточное инь. Ночь и день, тьма и свет, покой и движение, женское и мужское – две стороны одного. Путь Земли – мягкость и твердость. Человечность-жэнь – это мягкое Дэ, уступчивость, гибкость, податливость, терпимость. Долг-Справедливость – это твердое Дэ, стойкость, решительность, прямота, мужество – янское, мужское начало, но оно вырождается в свою противоположность, если не уравновешивается женским инь, мягким Дэ. Их равновесие (хэ) – условие истинного человека и истинного Пути.
Когда Дэ достигает полноты, завершенности, оно становится Великим. Великое Дэ и есть Небесное Дао, Дао-человек; в конфуцианском учении – совершенномудрый, в нашей традиции – Богочеловек. Собственно, ничего другого и нет, достойного внимания мудреца, помимо Дао и Дэ, все остальное – производное от этих Постоянств. Потому Лао-цзы и назвал свои мысли «Книгой о Дао и Дэ» («Дао дэ цзин»). Вставший на Путь наращивает силу Дэ, вбирая ее из космоса, сошедший с Пути теряет ее, становится бессильным. Учитель сказал: «Когда Дэ не пестуют, в Учении не усердствуют, зная о Долге, его не выполняют, тогда недоброе не исправляется. Как это прискорбно!» (Лунь юй, 7, 3). Учитель еще сказал: «Как совершенно Дэ, пребывающее в Центре (чжун юн), и как редко оно среди народа» (6, 27). Буквально «чжун» – Центр, Середина, «юн» – постоянство: постоянства достигает пребывающий в Центре (недаром переводят как «золотая середина»). «Чжун-юн» – еще один канонический трактат «Четверокнижия»: «Лунь юй», «Великое Учение» (Да-сюэ), «Учение о Середине» (Чжун-юн), приписываемые внуку Конфуция, и «Мэнцзы». В китайских и японских повестях можно прочесть: «Когда веселье или гнев, печаль или радость не проявлены, это называется Серединой. Когда проявлены, но сдержанно (в меру), это называется Равновесием». И там же: «Цзюньцзы стремится к Основе. Утвердившись в Основе, следует Пути» (1, 2). «Цзюньцзы пребывает в Центре, сяожэнь наоборот» (2, 1).
Чувство Центра или чувство Целого, способность уравновешивать крайности – свойство истинного человека. На высшем уровне все Едино, нет повода для раздора. Потому мудрец пребывает в Центре, ибо только в этой уникальной точке он может сообщаться с Небом, слышать его беззвучный голос, узнавать его волю. Он способен на это, потому что, преодолев волнения, житейскую суету, достигает покоя. «Правящий с помощью Дэ подобен Полярной звезде: стоит на месте, потому остальные звезды вращаются вокруг него» (Лунь юй, 2, 1). И у Лао-цзы сказано: «Человек с высшим Дэ не старается делать добро и делает его. Человек с низшим Дэ старается делать добро и не делает его. Человек с высшим Дэ, следуя Недеянию, ничего не предпринимает. Человек с низшим Дэ деятелен и нарочит, но от этого никому не легче» (Дао дэ цзин, 88). Истинное Дэ не нарочито, самоестественно, как Дао. Тот, кто достигает полноты Великого Дэ, пребывает в Постоянстве, в Центре Бытия, тому ничего не надо предпринимать, нужно лишь сидеть лицом к югу, как это делал совершенномудрый Шунь, и все в Поднебесной само собой совершалось.
Собственно, разница между людьми обусловлена разной удаленностью от центра круга Бытия или разной степенью омраченности сознания, погруженного в майю под воздействием авидьи – неведения, привычки принимать ложное за истинное, иллюзорное за действительное, часть за Целое. [322] При этом сам Центр, или Мудрость-
Праджня, не уничтожается, ибо она извечна, не возникает и не исчезает, но блокируется клешами (клеша – санск. иллюзии, ментальные функции, которые разрушают ум: гнев, зависть, высокомерие, сомнение и производные от них – глупость, леность, скаредность, суетность). По уверению Хуэйнэна, «ваша изначальная природа (син) никогда не ошибается, не подвержена волнениям, не омрачена неведением. Каждая ваша мысль озарена Светом Праджни и не зависит от внешних влияний».
Предназначение конфуцианских, даосских, буддийских текстов, равно как и христианских, – привести ум в состояние покоя. С возмущенным сердцем не приступают к познанию истины, говорят христианские подвижники. Разум всех бодхисаттв должен быть очищен от идей, порожденных чувствами: зрением, слухом, вкусом, обонянием, прикосновением. Истинный разум действует спонтанно, самоестественно. Нужно лишь пребывать в той самой точке, в Центре Бытия, чтобы сообщаться со всем миром, но не растворяться в нем; быть одиноким, оставаясь самим собой, соединившись с другими Истиной.
«Цзюньцзы всеедин, но не коллективен. Сяожэнь коллективен, но не всеедин» (Лунь юй, 2, 14). Эта мысль привлекала внимание многих и переводили ее по-разному. Скажем, в японском комментарии к тексту «Лунь юй»: «Цзюньцзы гармоничен, но не одинаков с другими. Сяожэнь одинаков с другими, но не гармоничен». Эта максима Конфуция чрезвычайно важна для понимания того, в чем суть истинного, или совершенного, человека. Он целостен. Только Целый человек отвечает замыслу Вселенной. Он не принадлежит какому-то сообществу людей: классу, нации, народу и даже всему человечеству, ибо и все человечество, как и один человек, подвержено заблуждениям и может совершать роковые ошибки, которые не совершает тот, кто связан не с человеческим родом, а с Неизменным Высшим началом, назови его Богом, Аллахом или Небом. Цзюньцзы целостен, вмещает вселенскую полноту, он – микромир. В нем все уже есть, все высшие, безначальные свойства, как в самом Дао: «Великое Дэ и есть Дао».
А по Достоевскому (не грех повторить): «Многое на земле от нас скрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных… Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным, если ослабевает или уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее».
Сяожэнь же – групповой, коллективный, вступает в союз, в сговор одних против других, то есть избирателен, в чем не нуждается цзюньцзы. Он и так всеобщ, принадлежит всем и все ему, тут связь обоюдная. Сяожэнь действует «как все». Но если «как все», то уже не так, ибо все, люди массы, безлики. «Народ можно побудить следовать чему-то, но нельзя объяснить, для чего» (Лунь юй, 8, 9). А все потому, что сяожэнь не подключен к миру иному, ищет опору не в себе, а в других, себе подобных, – со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых знал Достоевский. А причина именно в том, что сяожэнь частичен и, как всякая часть, функционален, то есть не свободен и не может быть свободным в принципе, сколько бы ни считал себя таковым и ни боролся за свободу. Будучи частью, он просто не знает, что значит быть Целым, мыслит как орудие, призванное чему-то служить. Но «цзюньцзы не орудие», Конфуций прямо говорит об этом (Лунь юй, 2, 12). Целое не может быть орудием в силу своей целостности, его нельзя использовать в каких-то целях, оно само цель.
Путь каждого неповторим, как и душа. Значит, человек не должен уподобляться другим, у каждого свои возможности и свое назначение. Но один, в одиночку, он ничего не может, не имея поддержки Неба, не получая его одобрения. Объединяясь с теми, кто не достиг понимания, он лишь усугубляет мировое зло. Всякая однородная, замкнутая система саморазрушается.
Похоже, Природа мстит отступникам за утрату целостности, индивидуальности, иначе говоря – души, которая неповторима, как в человеке, так и в нации. Лишь через душу соединяется человек или нация с Высшим, сообщается с Духом. (Кстати, причина распада нашего Союза не в волеизъявлении отдельной личности, а в том, что Союз этот не был естественным образованием. Не может не распасться то, в основе чего лежит принцип закрытости, диктата, отчуждения. Это был искусственный конгломерат, части которого неизбежно стремились к обособлению в силу целостной природы сущего. «Состоящее из частей подвержено разрушению». Союз будет жизнестойким, если станет органичным, самоорганизуется, тогда и произойдет естественное взаимопритяжение свободных народов, изнутри, в силу внутренней потребности, ибо невозможно единство вне Свободы.)
При правильном правлении люди становятся лучше. Если наверху ведут себя достойно, кто осмелится вести себя недостойно? Конфуций не раз возвращается к этой мысли. На вопрос, допустимо ли казнить людей, нарушающих закон, Конфуций отвечает: «Если правильно управлять, то зачем убивать? Если искренне стремишься к добру, то и народ становится добрее» (12, 19). Ученик Конфуция уверяет: «Если усердно заботиться о родителях и помнить об умерших, то Дэ народа вернется к лучшему» (1, 9). Разумеется, невозможно при современном уровне сознания и культуры не опираться на юридические законы, на конституции, – иначе люди просто уничтожили бы друг друга, но это временная мера, уступка нравам, и она мало что дает для духовной жизни. Это лишь возможность выживания, но не Преображения, то есть того, во имя чего все было, хорошее и плохое, все горести и радости человеческие. Преображение же имеет в виду жизнь в Истине.
Но как двигаться по ступеням Эволюции, не зная Пути? Те, кого можно назвать новыми пророками, уже не первый век призывают разорвать цепь необходимости, скованную человеческой слепотой, развернуть в многомерный мир, сплющенный в плоскость, преодолеть диктат низших инстинктов, вернуть сознанию вертикальное измерение, ибо движение по горизонтали ничего не дает, ничего не меняет, есть повторение того же, дурная бесконечность. И об этом ведали древние. «По прямому пути Бог приводит все в исполнение, хотя по природе своей он вечно обращается в круговом движении. За ним следует правосудие, мстящее отстающим от божественного закона» (Платон. Законы, 716 А-Б). И спустя более двух тысячелетий ему вторит украинский праведник Григорий Сковорода: «Итак, благочестивое сердце между высыпанными курганами буйного безбожия и между подлыми болотами рабострастного суеверия, не уклоняясь ни вправо, н