о понять его вездесущую природу, проявленную в индивидуальной форме.) Каждый открывает Истину сам, наставлял Будда. Перед уходом в Нирвану завещал: «Будьте сами себе светильниками. На себя полагайтесь». С одной стороны, едина Основа – природа Будды, с другой – лишь следуя своим Путем, постигаешь Истину. Это и есть логика недвойственности, Срединного Пути: ничего одностороннего. Будда ушел в Нирвану и не ушел, остался в душе каждого.
Нирвану трудно описать. Сутры говорят, Нирвана – состояние сердца лучшее в мире. «Тот, кто осознал, что такое Нирвана, есть счастливейшее существо». Он свободен от всех комплексов, навязчивых идей, от беспокойства, которые мучают людей. Он духовно здоров, не сожалеет о прошлом, не уповает на будущее. Живет настоящим моментом. Устранив свое «я», видит вещи в их истинном виде и наслаждается ими. Он живет простой жизнью, живет в радости. Он безмятежен и миролюбив. «Его не угнетают эгоистические помыслы: ненависть, невежество, самодовольство, гордость и прочие скверны. Он чист и благороден, полон вселенской любви, сострадания, доброты, понимания и терпимости. Не думая о себе, помогает другим с полной самоотдачей. Он ничего не стремится выгадать, ничего не накапливает, потому что свободен от всякой лжи, в которую нас вводит привязанность к себе». [533]
Я уже упоминала: к Нирване ведет Восьмеричный Путь. Его не объять одномерным умом: одно присутствует в другом, правильное слово в правильном намерении, завершаясь правильным Сосредоточением-Самадхи. Сосредоточьте внимание и предоставьте каждому быть самим собой. Тогда и откроется подлинная природа вещей —
Таковость-Татхата. Испытаешь счастье, дарованное Буддой. Если сердце открыто Любви, весь мир становится твоим Домом. И все происходит спонтанно, одновременно, «здесь и сейчас». «Здесь», значит, везде. «Сейчас», значит, всегда. Каждая грань кристалла (по логике голографического мышления) отражает Путь. Это по-своему чувствовал Лев Толстой: «Нет ни материального, ни духовного, а есть только мое прохождение через пределы вечного, бесконечного, которое есть Все само по себе и вместе с тем Ничто (Нирвана)… Освобождение в – самоотречении. Освобождение – в углублении духа в единое истинное бытие». [534] Это и есть Свобода, пробуждение сознания, откровение самого Бытия – «Одно во всем и все в Одном».
Жизнь священна в любом ее проявлении. Свободный не посягает на свободу другого. Приведу отрывок из «Буддийской декларации природы»: «Если (животные) не в состоянии передать, что они страдают, это не значит, что они нечувствительны к боли и мучениям… Мы видим поразительное сходство между истреблением диких животных ради забавы и уничтожением невинного человека по прихоти более могущественного существа… Согласно буддийскому учению, в непрекращающейся цепи перерождений чувствующие существа (не только на нашей планете, но и во Вселенной) находятся в непосредственной связи с каждым из нас – так же как наши родители непосредственно связаны с нами в этой жизни…
Право на жизнь мы рассматриваем как наше неоспоримое право. Но наши соседи по планете тоже имеют право на жизнь… То есть охрана окружающей среды и восстановление нарушенного в прошлом по нашей небрежности равновесия должны быть воплощены в реальность со всей решимостью и мужеством». Буддизм есть религия любви, понимания и сострадания, ее идеал – ненасилие. Буддизм считает своим долгом дело охраны диких животных и защиту окружающей среды, от которой зависит выживание всего живого.
Один фермер спросил Торо: «Я слышал, вы не едите мясо, откуда же вы берете силу?» Торо, указывая на крепкую упряжку лошадей, которые везли повозку фермера, ответил: «А откуда они берут силу?» В той же «Декларации» приводится древнее китайское стихотворение:
Уже много сотен лет
Мясо, положенное тушиться в горшок,
Бывает причиной ненависти и негодования,
Которые трудно погасить.
Если вы хотите знать, почему множатся
Армии и почему воюют в мире,
Прислушайтесь к жалобным крикам,
Которые доносятся в полночь со скотобойни. [535]
Наивно думать, что современники, одолеваемые страстями, чем дальше, тем более мелкими, станут вегетарианцами. Но не менее наивно думать, что этого не произойдет, когда проснется Сознание. (Запало в душу признание заядлого охотника Станислава Говорухина из очерка «Россия, которую мы потеряли»: он отказался от охоты, услышав плач раненного зайца, напомнивший ему плач ребенка.) Пробудится сознание, и увидит человек, к своему ужасу, следы содеянного зла в своей душе, и воздастся ему по делам его. Прозрев, узнает вещи в их подлинном виде, как открылось Будде в образе Восьмеричного Пути и мгновенного Пробуждения. Каждый момент Пути взывает к человеку: проснись, пойми, что, нанося вред другому, ты губишь собственную душу.
Не случайно буддизм, отвергающий насилие любого рода, над другими и над собой, все более привлекает истинных ученых. Автор замечательной книги «Дао физики» Ф. Капра приходит к выводу: «Открытия современной физики предложили исследователям два пути: первый ведет к Будде, другой – к Бомбе, – и каждый волен выбирать свой путь». [536] Около половины специалистов работают на военно-промышленном комплексе, используя огромный творческий потенциал на создание все более изощренных орудий массового уничтожения. (А теперь ломают голову: как от них избавиться?) Это и побудило автора выбрать путь Будды – «Путь с сердцем». Выбор, вселяющий надежду на спасение от мести расщепленного Атома.
Русские космисты называли Атом живым источником любви. «Ни один атом Вселенной не избегнет ощущений высшей разумной жизни», – делился своими мыслями К. Э. Циолковский. Но и у
Атома есть предел терпению, и он может взбунтоваться против тех, кто посягает на его природу. Синергетик божьей милостью Сергей Павлович Курдюмов в своем последнем выступлении «Новые тенденции в научном мировоззрении» напомнил о том, что мертвой природы не существует; элемент духовности, элемент прогноза, элемент памяти есть в каждом элементе мира.
Игры с Природой неразвитого ума могут погубить эту землю. Вроде многие уже осознают опасность, но угроза не исчезает. Что-то мешает понять глубинную причину грядущей катастрофы. И это «что-то», как ни покажется странным, «логика части», ведомственная, эгоцентричная (признак мелкого человека, по Конфуцию). Чем меньше «часть», тем она агрессивнее, – компенсирует свою недостаточность. Великие люди, гении, получающие знания от Неба, становились жертвами логики земного притяжения: сходили с ума, теряли способность видеть, слышать. Своего рода самозащита от стрел, направляемых блюстителями порядка (вроде борцов с «лженаукой») против «возмутителей спокойствия». Предпочитали бедность, одиночество, о чем вещают поэты:
Катится мимо их Фортуны колесо;
Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;
Камоэнс с нищими постелю разделяет;
Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле предан он:
Их жизнь – ряд горестей, гремяща слава – сон.
(Пушкин. «К другу стихотворцу»)
Лишь целостный ум способен объять целое; зауженный ум руководствуется «логикой части». Одержимые идеей, сколь бы ни была она опасна, – вроде расщепления атома или поворота рек вопреки Закону Природы, – ставят на карту жизнь человечества. В последнее время начинают говорить об ограниченности, а иногда и преступности нашей обездоленной медицины (чего не могло произойти с китайской, основанной на логике Всеединства). Медики, не утратившие совесть, пытаются противостоять процессу разложения, как это делает заслуженный врач Алексей Викторович Чернов. «Человек и природная среда, энергетически связанные между собой, вошли в конфликт: среда, отравленная техногенной деятельностью человека, травмирует его здоровье, а он, бездуховный, деформирует энергетику среды. Результат – экологический дисбаланс, духовный Апокалипсис». [537]
Нет другого выхода, как погасить «кредиты», взятые у природы, вспомнить, что в планетарных программах люди выступают как исполнители, а не программисты, заключает автор. Спасение – в очищении сознания, в возрождении духовности, чувства Справедливости. Не случайно этику начинают воспринимать не как отвлеченное морализаторство, а как реальную энергетическую профилактику недугов и средство гармонизации жизни. Иначе продолжится буйство стихий, порождаемых хаосом психоэнергий, «беснующихся в пространстве и в каждом из нас». Выход один, полагает врач, – диалог с природой и с самим собой.
Обращаясь к прошлому, к опыту древних, можно выдержать «экзамен сознания», заданный Пифагором: погружаться в прошлое, оценивая свои поступки с позиции нравственности. Найти ошибки на собственном жизненном пути, прокрутив его в обратном порядке, и покаяться. Через покаяние очистится «дерево жизни», освободится виртуальная «решетка» собственной личности от энергетической «окалины» содеянного. Иначе будет продолжаться процесс инволюции духа в материю в современной науке. Оттого главную защиту от болезней начали видеть в выполнении высших этических законов. [538] Но это в перспективе. «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Пока что властвует авидья, затемненное сознание: люди не ведают, что творят. Не один Ницше пришел в отчаяние, видя, куда движется техногенная цивилизация. С давних пор она движется в какой-то пытке напряжения, растущей из столетия в столетие, направляясь к катастрофе. В «Казусе Вагнера» Ницше – предчувствие фашизма: при подавленной духовности человек становится марионеткой. Так, может быть, не стоит гнаться за техническими успехами, а, обратившись к Истоку, понять причину происходящего?
Случайно ли появилось недоверие к традиционной для Запада логике, заложенной в греческой мысли? В Греции есть всё, но последователи, завороженные мифом, приписавшим богам человеческие слабости, предпочли силу, логику противоборства. Несомненно, есть общее у мудрецов Востока и Запада, но одни верят в присущность Гармонии Изначальному, другие – в ее достижение в процессе борьбы с Хаосом. С одной стороны, мудрейший из греков Гераклит говорит: «Не мне, но Логосу внимая, мудро признать, что все едино» (В 50). Противоположное для него в то же время не противоположно. «Не понимают, как расходящееся с самим собой приходит в согласие, самовосстанавливающуюся гармонию лука и лиры» (В 51). Это вызвало сомнение у самого Аристотеля: «Конечно, не может кто бы то ни было считать одно и то же существующим и несуществующим, как это, по мнению некоторых, утверждает Гераклит» (Метафизика, IV, 3). Но, упростив Аристотеля, обыденное сознание пошло своим путем, разделив «соединенные в одном противоположности».