Палладия, был назначен иеродиаконом в двенадцатую русскую духовную миссию в Пекине (1840–1849), при которой работал и В.П. Васильев. Под его влиянием и руководством Кафаров изучал буддизм и китайский язык, которым овладел блестяще. В сане архимандрита он стал затем начальником тринадцатой миссии, 1850–1858, при которой приставом был Е.П. Ковалевский (1809–1868), известный писатель и, по Белинскому, «странствователь», влиятельный чиновник Азиатского департамента, автор книги «Путешествие в Китай», т. 1–2., СПб., 1853. В 1864–1878 гг. о. Палладий был назначен начальником пятнадцатой миссии в Пекине. Таким образом, он прожил в Китае с перерывами три с лишним десятилетия, неизменно пользуясь высоким уважением местного общества и правительственных чиновников. Кафаров был составителем, в частности, китайско-русского словаря, автором многих работ по истории, географии, духовной культуре народов Китая. Он был очевидцем англо-китайской (1840–1842) и англо-франко-китайской (1856–1860) «опиумных» войн, восстания тайпинов (1850–1864). Его подробный дневник этих лет частично публиковался в «Морском сборнике», 1864, № 9, 10, отд. изд., СПб., 1912. По его инициативе были изданы «Труды членов Русской духовной миссии в Пекине». Т. 1—1V, 18521866, 2-е изд. 1909–1910.
Перу Кафарова, в частности, принадлежат статьи о русских людях в Китае в Средние века, одна из которых печатается ниже. По мнению академика В.М. Алексеева, о. Палладий Кафаров был «самым крупным синологом России и всего европейского мира XIX века вообще».
Русское поселение в Китае в первой половине XIV века
Я только что получил те книжки Духовной беседы, в которых помещены краткие известия из Пекинской миссии о начатках православия среди наших языческих соседей. Конечно, вы правы: нельзя не порадоваться доброму началу, обещающему несомненный успех в будущем!.. Китайцы вообще менее предубеждены против русских, чем против других наций. Нелишне также заметить, что между двумя соседними народами существует связь не только географическая, но также историческая; русский дух издавна витал в Поднебесной империи. По этому предмету, почти совершенно неизвестному до сих пор, я предложу вам извлечение из китайской истории.
По свидетельству этой истории[10], имя русских появилось в Китае в тяжкую для нас эпоху монгольского владычества. Россия и русские известны в китайских памятниках монгольского периода под именем олосы, алосы, улосы, иногда улусу. На рукописной карте XIV в., хранящейся в библиотеке Пекинской академии, алосы как государство поставлены в северо-западной оконечности Монгольской империи, после алан-асы (аланы-ясы) и кипьча (кипчак). Олосы, как и ныне китайцы называют русских, очевидно, есть китайское переложение слова урус. Монголы могли заимствовать его в покоренных ими магометанских странах, где, как известно, русь носила название урус, тем более что в монгольском языке нет слов, начинающихся с буквы р. В ту пору появление русских в Пекине было следствием обычая монгольских ханов набирать в покоренных ими владениях дружины и включать их в свою пекинскую гвардию. Таким образом составились в Пекине полки: Кипчакский, Асу (из асов) и Русский. Каждый полк имел отдельное управление и особые записи. Мимоходом замечу, что многие асы, служившие в рядах пекинской гвардии, сохранили христианские имена: Негулай (Николай), Елия (Илия), Коурги (Георгий), Димидир (Димитрий). Это обстоятельство подтверждает сказание об обращении асов в христианство. О Русском полке в пекинской гвардии упоминается в летописи впервые под 1330 г., когда взошел на ханский престол Тутемур, известный больше под посмертным названием Джаяду. Он первым устроил Русский полк или поставил особого темника 3-й степени над русским отрядом, который почтил наименованием Сеан-Джу-улосы-хувэй-цинь-цзюнь, т. е. охранного полка из русских, прославляющего (в смысле доказывающего всему свету) верноподданность. Монголы заняли от китайцев обычай давать войскам пышные и знаменательные титулы. Русский полк подчинен был главному заведыванию высшего военного совета в Пекине. Тогда же для него устроен был лагерь или поселение на севере от столицы; правительство откупило для него у крестьян участок земли в 130 больше. кит. десятин. Русским военнопоселенцам даны были земледельческие орудия для возделывания земли, и, кроме того, постановлено было, чтобы в тех местах, где они будут стоять лагерем (кочевать), в горах, лесах, при реках и озерах, они занимались охотой и всю добычу – птиц, зверей и рыбу – доставляли ко двору, причем сказано, что кто из них не будет охотиться, тот подвергнется суду. Где было место поселения русских – по неопределенным выражениям – на севере от столицы, трудно определить; можно только предполагать из дарования им пахотной земли, что оно находится между Великой стеной и Пекинской равниной. Из этих поселений они, вероятно, отправлялись на охоту и облавы.
В следующем, 1331 г. отменено темничество русского полка и учреждено командирство с пожалованием серебряной печати. По тогдашнему военному устройству эта перемена в управлении присоединяла русский отряд к ближайшим ханским. В то же время приписано было к полку 600 новых солдат (неизвестно откуда явившихся), которые отправлены были по домам (?), с тем чтобы к 1-му числу 7-й луны (т. е. по миновании летних жаров) они вернулись в лагерь. К тому же времени относится распоряжение о выдаче земледельческих орудий и хлеба вновь поступившим на пограничную стражу (?) солдатам из асу и русских.
Под 1332 г. три раза упоминается о доставлении русских в Пекин. В 1-й луне этого года князь Джанчи представил 170 человек русских; его отдарили за то 72 динами (фунтами) серебра и 5000 динов ассигнациями. Тогда 1000 русских снабжены были платьем и хлебом. В 7-й луне Яньтемур препроводил в Пекин 2500 русских. В 8-й луне князь Аргиянили доставил 30 человек со 103 подростками. Какие князья, откуда и как русских доставляли в Пекин, по китайской истории невозможно добраться. Вероятно, это сказание может поясниться историей Золотой Орды. Наконец, в 1334 г. знаменитый временщик Баян назначен был командиром гвардии, состоявшей из монголов, кипчаков и русских. Это есть последнее указание о русских в Пекине в истории дома Юань.
Из всех этих отрывочных сведений нельзя составить отчетливого понятия о положении и судьбе русской дружины в ханской службе, о числе русских, затерявшихся на отдаленном востоке. Тем не менее замечателен факт, что русские православные колонии еще в первой половине XIV в. пребывали в Китае, а быть может, и в Маньчжурии (вместе с асами), в странах, где чрез несколько столетий после того суждено было снова повеять русскому духу, но уже с иными правами и с надеждой на плодотворную будущность.
1860-е гг.
И. Гончаров
Иван Александрович Гончаров (1812–1891) в качестве секретаря адмирала Е.В. Путятина (1804–1883) в октябре 1852 – августе 1854 г. совершил кругосветное плавание на фрегате русского флота «Паллада» с заходом, в частности, в Гонконг и Шанхай. О встречах и впечатлениях Гончарова повествует написанная им книга путевых очерков «Фрегат «Паллада», одно из самых блестящих в русской литературе и увлекательных сочинений о морских путешествиях и разных странах.
Из книги путешествий «Фрегат “Паллада”»
Я не писал к вам из Гонконга (или, правильнее, по-китайски Хонкона): не было возможности писать – так жарко. Я не понимаю, как там люди сидят в конторах, пишут, считают, издают журналы! Солнце стояло в зените, когда мы были там, лучи падали прямо – прошу заняться чем-нибудь! Пишу теперь в море и не знаю, когда и где отправлю письмо; разве из Китая; но в Китай мы пойдем уже из Японии. Все равно: я хочу только сказать вам несколько слов о Гонконге, и то единственно по обещанию говорить о каждом месте, в котором побываем, а собственно о Гонконге сказать нечего, или если уже говорить как следует, то надо написать целый торговый или политический трактат, а это не мое дело: помните уговор – что писать!
С первого раза, как станешь на Гонконгский рейд, подумаешь, что приехал в путное место: куда ни оглянешься, все высокие зеленые холмы, без деревьев правда, но приморские места, чуть подальше от экватора и тропиков, почти все лишены растительности. Подумаешь, что деревья там где-нибудь, подальше, в долинах: а здесь надо вообразить их очень подальше, без надежды дойти или доехать до них. Глядите на местность самого островка Гонконга, и взгляд ваш везде упирается, как в стену, в красно-желтую гору, местами зеленую от травы. У подошвы ее, по берегу, толпятся домы, и между ними, как напоказ, выглядывают кое-где пучки банановых листьев, которые сквозят и желтеют от солнечных лучей, да еще видна иногда из-за забора, будто широкая метла, верхушка убитого солнцем дерева.
Зато песку и камней неистощимое обилие. Англичане сумели воспользоваться и этим материалом. На высотах горы, в разных местах вы видите то одиноко стоящий каменный дом, то расчищенное для постройки место: труд и искусство дотронулись уже до скал. Поглядев на великолепные домы набережной, вы непременно дорисуете мысленно вид, который примет со временем и гора. Китайцам, конечно, не грезилось, когда они, в 1842 году, по нанкинскому трактату, уступали англичанам этот бесплодный камень, вместо цветущего острова Чусана, во что превратят камень рыжие варвары. Еще менее грезилось, что они же, китайцы, своими руками и на свою шею, будут обтесывать эти камни, складывать в стены, в брустверы, ставить пушки…
Все это сделано. Город Виктория состоит из одной, правда, улицы, но на ней почти нет ни одного дома; я ошибкой сказал выше домы: это всё дворцы, которые основаниями своими купаются в заливе. На море обращены балконы этих дворцов, осененные теми тощими бананами и пальмами, которые видны с рейда и которые придают такой же эффект пейзажу, как принужденная улыбка грустному лицу.