них китайцев.
Вот один из таких примеров. В гробнице близ Анья-на, открытой в 1976 г. и принадлежащей периоду раннего Шан, было найдено роскошное по своей погребальной утвари захоронение женщины. Первоначально бригада китайских археологов во главе с Чжэн Чжэнсинем, руководителем раскопок шанской культуры в районе Аньяна, предположила, что перед ними — останки одной из наложниц царствующего лидера Шан, однако надписи на предметах и костях, оказавшихся в раскопе, преподнесли очередной сюрприз. В могиле лежали останки женщины Фу Хао, которая не только была одной из наиболее влиятельных жен правителя того времени воинствующего У Дина, но и сама являлась видным военачальником. Под ее командованием находилась армия в 13 000 человек, которая участвовала, в частности, в сражениях против племен цянов, населявших земли к западу от Шан, и туфаней, живших к северо-западу. Не исключено, что Фу Хао сочетала функции военачальника и медиума, чем и могла объясняться ее столь важная роль в государственных делах, не случайно именно культ женщин-шаманок был главенствующим в Шан. Надписи свидетельствуют, что она участвовала во многих церемониях экзорсизма и общении с духами предков.24
Им. 108.У представляли собой женщин-медиумов или шаманок и, вероятно, в своей практике использовали скрещенные и зажженные палки, откуда и пошел рисунок, обозначающий эту категорию священнослужителей
У и см были двумя основными категориями священнослужителей в эпоху Шан. Их роль была настолько велика и очевидна, что известный востоковед де Гроот для обозначения этого явления даже ввел особый термин «уизм»25.
К эпохе Чжоу у уже не были лишь женскими медиумами, но представляли собой обобщенное название и мужчин, и женщин, способных вступать в контакт с душами умерших людей. Древние функции у, особенно в период Шан, не до конца ясны, а большинство описаний относится к более позднему периоду Чжоу. Предположительно у исполняли священный танец плодородия, который воспроизводил то, как некое священное существо (обычно речь идет о птице) осеменило мать первого правителя династии Чжоу, откуда и пошел весь род.26
Медиумная практика вообще построена на слиянии абсолютно священного и запредельного и окончательно земного, профанного. Образы причудливо трансформируются один в другой, и не всегда понятно, идет ли речь о духе или о человеке, которым он представлен, поскольку для них употребляется один и тот же термин. Изначально женщины-медиумы у не просто являлись отдельной жреческой категорией, но понимались как живое воплощение духов-прародительниц рода. Например, в надписях на костях эпохи Инь, как полагают комментаторы, под термином «г/» подразумевается именно некое женское божество. Но одновременно здесь же этим же термином обозначается и «принесение жертвы» этому божеству.27
Жертва и жертвователь становятся едиными, оказывается, что сам женский дух отдает себя на заклание (самому себе?). Не исключено, что сами у приносили себя в жертву, поскольку в древнем мире жрец и жертва нередко выступают в одном лице — и это мы показали на ритуалах китайских жертвоприношений.
В более поздние периоды Шан и Чжоу у уже очевидным образом выступают как воплощенные в физическом теле женщины женские духи, сообщающиеся с миром мертвых. По существу, такое общение с миром мертвых является общением с самим собой, но только прошлым, ушедшим, перешедшим в духовную ипостась.
Здесь повторяется та же ситуация, что и в случае с «высшим духом» ди или небом Тянь, когда в действительности в древних текстах подразумеваются не абстрактные духи, но шаманы и медиумы, представляющие этого духа на земле.
Обычно в мировых культурах шаманская практика постепенно исчезает, вливаясь в более структурированные религиозные системы, а шаманы и медиумы превращаются в священнослужителей, в основном общающихся со священными книгами, но отнюдь не с представителями потустороннего мира. В Китае ситуация сложилось абсолютно противоположным образом — медиумный фактор, особенно в отношении категории у, наоборот, усиливался. К эпохе Чжоу ситуация вокруг у поразительным образом «официализируется». К тому времени у уже не была маргинальной категорией, замкнутой в рамках отдельных деревень, но представляла собой вполне официальную прослойку, приглашаемую местной аристократией для совершения различного ряда ритуалов.
Илл. 109.Бронзовое изображение танцующих людей на змее; очевиден заклинателъный характер танца. Куньмин. Эпоха раннего Чжоу
Например, трактат «Чжоуские ритуалы» («Чжоу ли») в нескольких местах упоминает о существовании мужских и женских медиумов чжи, которым помогали в ритуалах как мужские, так и женские медиумы у, занимавшие место в официальной табели о рангах. Различия между чжи и у не совсем ясны, причем в последующую эпоху Хань даже возник общий термин для всех медиумов — учжи, а упоминания о них в избытке встречаются в текстах I тыс. до н. э. Традиция медиумов и магов сохранилась в Китае на долгие тысячелетия, хотя с каждой новой эпохой приобретала новые формы. В частности, древняя магия нередко прорывалась в обыденную жизнь в виде восстаний и народных волнений. Практически все восстания Китая, начиная с древнейшего Желтых повязок вплоть до восстания Ихэтуаней в конце XIX в., руководились людьми, которым приписывали магические свойства, способность общаться с духами, вызывать души умерших, возвращать к жизни мертвых. Это был мощный и резкий «вброс» магической энергии, когда количество различного рода магов и посвященных заметно превышало реальные потребности магической культуры того времени. Цивилизация нуждалась уже не столько в медиумах, сколько в администраторах и чиновниках, время необразованного, но импульсивного и экстатичного медиумизма проходило. И тогда начинались массовые волнения.
В поздний период Хань (I–II вв.) Китай впервые охватывает настоящий мессианский бум, в основном представленный даосскими магами и бродячими лекарями. В конце концов он выливается в грандиозное восстание Желтых повязок, приведшее к коллапсу и полному краху империи Хань.28
Восстание было порождено людьми, которых именовали тянъши — «небесные наставники» и которые по своим функциям и были медиумами и магами.
«Небесные наставники» считались людьми «священными» и «чудесными» (шэнъ жэнь), посланными Небом для того, чтобы спасти человечество от грехов (чэнфу), которые уже накопились в мире. Сделать это возможно лишь путем правильного использования священных текстов и канонов — «Небесных книг» (тянъ шу), которые должны были обратить человечество к древним методам идеального управления страной. В результате этого мир должен наполниться энергией Великого покоя (тайпин ци).29
Столетия спустя та же самая концепция «Великого покоя», который должен охватить мир в случае преобладания в нем энергии «истинных людей», была повторена в середине XIX в. во время грандиозного восстания Тайпинов, которые даже название своего государства позаимствовали из практики магов II в. — «Небесное государство Великого покоя» (Тайпин тяньго). В 1898–1901 гг. в Китае бушуют волнения, поднятые мастерами боевых искусств ушу, которые удалось подавить только при помощи объединенной армии западных государств. Именно методы и комплексы (гпаолу) ушу начиная с XVI–XVII вв. явились отголосками древних магических ритуалов общения с духами.
В разные эпохи практику медиумов даже пытались запретить, например известны запреты, издававшиеся в династию Мин. Однако запрещались именно архаические формы практики, в то время как само явление «посредничества» между миром живых и царством мертвых перешло уже в другие формы, живя, в частности, в школах ушу, среди даосских и буддийских монахов и народных знахарей.
Медиумная практика, некогда основанная на экстазе, который буквально выбрасывал сознание человека за пределы его тела, постепенно приобретала «культурные» черты, вписываясь в общий контекст «государственных верований». Сегодня ее нередко можно встретить среди мастеров ушу и «внутренних искусств», а медиумы, приносящие послания из загробного мира, живут на юге Китая, в провинции Сычуань и на Тайване.
Очевидно, что традиция медиумизма, воплотившаяся в культе так называемых «бессмертных» (сянъ), магов-фангии и других, надолго закрепилась в китайской культуре. Сами же предания о бессмертии, позже нашедшие свое воплощение в даосизме и традиционной китайской медицине, в своей основе имели отншешние к ритуалам посвящения. Суть этих инициации, связанных, прежде всего, с посещением мира мертвых, забылась, остались лишь мифо-символы: рассказы об обретении бессмертия, долголетия и чудесных способностей. Именно с этими преданиями, а не с изначальной сутью ритуалов инициации сталкивается современный исследователь, занимающийся изучением формирования духовной традиции Китая.
Традиционно было принято считать, что древний Китай формировался как изолированная страна, питавшаяся только собственными соками, что и привело к удивительной самобытности китайской культуры. Однако в реальности Китай был значительно более открыт внешним влияниям и «ветрам с запада», чем нередко представляется, причем открытость эта существовала с глубокой древности. Многие китайские знания в области математики, астрономии, календаря и даже расписной керамики приходили извне, в основном благодаря контактам с арабами, начавшимся уже с VII в., или народами Центральной Южной Азии. Однако мощь китайской культуры оказалась такова, что Китай, вбирая в себя персидские танцы или арабскую медицину, стремительно адаптировал эти явления, и китаизация абсолютно вымывала всякое, даже случайное упоминание об «иностранном» истоке явления.
В период династии Западная Хань (25-220) развиваются торговые отношения Китая с Римской империей, и теперь китайцы узнают много нового о внешнем мире. Они, например, знают о «бегущих песках» (т. е. пустынях), о «тонких водах», которые существовали в районе Красного моря. Император У-ди (140-87 гг. до н. э.) открывает западный коридор, так называемый «коридор Хэси», который становится одним из основных каналов общения Китая вдоль западного берега Янцзы до гор Цилянь на востоке (ныне провинция Ганьсу) и пиков Памира на западе.