Иван ЗуенкоКитай в эпоху Си Цзиньпина
От автора
Эта книга писалась десять лет. Вернее, не так: как цельный последовательный текст она писалась, конечно, значительно меньше — в течение двух месяцев зимой 2023–2024 годов, но материал для нее собирался более десятилетия.
Основана она на множестве различных заметок, журнальных и научных статей, на постах в соцсетях и телеграм-каналах и просто на дневниковых записях о современном Китае, которые публиковались или писались в стол на протяжении 2012–2023 годов
Именно в этот период я особенно часто бывал в Китае и четко видел: тот Китай, который я изучал в университете в 2000–2005 годах, который узнал во время своих первых стажировок и командировок во второй половине нулевых, начинает стремительно меняться.
Примерно тогда же я прочитал замечательную книгу американского журналиста Эвана Озноса «Век амбиций: Богатство, истина и вера в новом Китае»[1], опубликованную в России в 2016 году, — в тот момент, когда Китай уже свернул в сторону, и описанное Озносом выглядело уже не отражением текущих реалий, а памятником ушедшей эпохе. Возникла задумка — написать о тех переменах, которые буквально витали в воздухе, которые были видны во всем.
Эта книга — воплощение той задумки. Отражение случившихся перемен в ней сразу в нескольких местах идет через противопоставление с текстом Озноса. При этом, конечно, по своему проблемному полю эти книги неодинаковы: Ознос работал журналистом, жил в Китае постоянно в течение восьми лет, я же по роду занятий ученый, вузовский преподаватель, в Китае в отдельные периоды бывал до десяти раз в год, но всегда был в этой стране гостем. К тому же с методологической точки зрения для меня информация об изучаемом объекте более ценна, если она получена не путем общения с отдельными собеседниками, а из сопоставления официальных документов, статистических данных или уже опубликованных источников.
Однако место и личным, субъективным впечатлениям, коих так много у Озноса, на страницах этой книги найдется. Работая над текстом, я ориентировался на формат научно-популярной литературы. Представляя читателя, я видел человека, которому интересен Китай, который хочет узнать об этой стране больше, но не в виде каких-то вырванных из контекста советов, «лайфхаков» и баек. Ему хочется увидеть картину в комплексе, в исторической динамике, понять корни того или иного явления, он способен самостоятельно сделать выводы о том, к чему оно ведет. Поэтому я не навязываю собственное отношение к современному Китаю. Он показан во всей своей противоречивости. И мне как автору было важнее не навесить ярлык на тот или иной феномен, а показать, почему его появление было закономерно.
Что касается работы с источниками и литературой, то, не злоупотребляя чисто академической привычкой к оформлению ссылочного аппарата, я постарался по каждой теме показать, откуда я брал информацию и что можно почитать дополнительно, чтобы углубить свои познания. Поэтому книгу можно использовать и как своего рода «гайд» по изучению современного Китая, причем с упором на русскоязычные материалы.
Я надеюсь, что выбранный мной формат понравится читателю, и книга в результате найдет свою аудиторию.
Хотел бы посвятить ее памяти моего дедушки Ивана Николаевича и моей бабушки Гальшикар, которые ушли в 2023 году. Забота и поддержка, которую я всегда чувствовал от них, вдохновляет меня на творческую работу — в том числе на написание этой книги.
Вместо введения. Портрет десятилетия: продолжение реформ или новая эпоха?
Можно ли говорить о современном Китае, рассматривая одно конкретное десятилетие? И почему автор посчитал возможным выделить для своего анализа 2012–2023 годы и привязал этот период к личности конкретного политика?
Заранее предвидя вопросы читателя, спешу сразу дать на них ответы. Цель этого текста — не слепок китайской действительности в конкретный период, например, январь 2024 года, а характеристика тех перемен, которые отличают нынешний Китай от его предшествующей версии, зафиксированной на момент, условно говоря, пекинской Олимпиады 2008 года.
Понимание этих перемен многое может сказать нам о том, куда движется современный Китай. А так как нам, России, с ним, очевидно, долго еще будет по пути, понимание это важно и для нас самих.
Безусловно, вся история Китая — это время бурных, стремительных перемен. Китай, который бросало из крайности в крайность в период «культурной революции», с началом экономических реформ на рубеже 1970–1980-х набрал такой темп перемен, что за ними не успевали и сами китайцы. К подлинной рефлексии по поводу пережитой трансформации китайское общество по-настоящему приступило только в последние годы, свидетельство этого — многочисленные кинофильмы и сериалы, заново «проживающие» первые десятилетия реформ.
При этом с позиции сегодняшнего дня нельзя не заметить, что реалии 1980–90-х и даже 2000-х сильно отличаются от последней декады. Все это дает нам основания говорить о том, что весь период с начала реформ, который, в свою очередь, целесообразно отсчитывать от смерти Мао Цзэдуна [2] в 1976 году, можно поделить на два больших этапа.
Первый характеризуется нарастанием экономической мощи, открытостью внешнему миру, определенным идеологическим раскрепощением и наличием в политике таких негласных практик, как коллективное руководство и ротация руководящих кадров. Этот отрезок времени можно назвать собственно «периодом реформ» (или же «периодом реформ и открытости» гайгэ кайфан [3]).
Второй — как стало понятно сейчас — начался в 2012 году с приходом к власти Си Цзиньпина и характеризовался пересмотром большинства установок предшествующего периода. И дело тут не столько в личностных качествах Си Цзиньпина или его роли в истории, сколько в том, что с именем Си стали ассоциироваться те перемены, которые были подготовлены предыдущим этапом. Этим переменам и посвящена эта книга.
Выделение периода истории Китая с 2012 года как нового этапа не является авторским ноу-хау. С 2017 года, когда Си Цзиньпин был переизбран на посту лидера партии и значительно укрепил свою власть, в китайской официальной риторике появилось выражение «новая эпоха» синь шидай , которое теперь и обозначало это время.
Причем если до 2021 года «новая эпоха» не противопоставлялась предшествующему периоду, а выглядела как своего рода «надстройка» периода реформ (не случайно экономическая кампания Си Цзиньпина первых лет правления называлась «всестороннее расширение реформ» ), то с 2021 года, если судить по содержанию такого важнейшего документа, как «Резолюция ЦК КПК[4] об основных достижениях и историческом опыте столетней борьбы партии», для китайской историографии оказалось характерным именно противопоставление «новой эпохи» и периода от смерти Мао Цзэдуна до 2012 года[5].
Мы в этой книге будем называть его «периодом реформ», отделяя от «новой эпохи» («эпохи Си Цзиньпина» или «первого десятилетия правления Си Цзиньпина», как это время будет обозначаться в качестве синонимов). При этом нужно понимать, что позитивный образ собственных экономических реформ в китайском обществе по-прежнему столь велик, что для государства констатировать завершение реформ попросту невозможно по политическим причинам. Этого и не происходит, но значимость произошедших за последнее десятилетие перемен остается неизменной.
Сейчас необходимо пояснить два важных момента.
Во-первых, были ли эти перемены «громом среди ясного неба»? Вызваны ли они были только лишь политической волей сильного харизматичного лидера, которым оказался Си Цзиньпин? Нет. Перемены ассоциируются с Си и во многом соответствуют его представлениям о благе для Китая, но они были подготовлены предыдущим периодом реформ, когда по многим направлениям обнаружились слабости сформировавшейся модели развития, назрели критические противоречия и диспропорции, а в обществе появился запрос на их исправление. Более того, Си Цзиньпин не был первым человеком в руководстве КНР, кто начал говорить о национальном реваншизме или необходимости препятствовать ползучей департократизации (ослаблению влияния правящей партии). Все это существовало и до него! Но, безусловно, именно он сделал эти ориентиры знаменем своей политики. Знаменем «новой эпохи».
И тут мы подходим ко второму важному моменту. Оправдана ли такая фокусировка на личности китайского лидера? Не вторим ли мы здесь китайской пропаганде, которая из чисто политических, конъюнктурных соображений делит всю современную историю Китая на «до и после прихода Си к власти». Признаю — отчасти вторим, но делаем это, прежде всего, потому что историку привычен взгляд на китайскую хронологию как на череду сменяющих друг друга этапов, привязываемых к правящим династиям и личностям правителей. Эту матрицу создал еще на рубеже I и II века до нашей эры великий историограф Сыма Цянь , автор монументальных «Исторических записок» («Ши-цзи» ), и влияние его столь велико, что мы до сих пор не научились смотреть на Китай по-другому.
Этот же взгляд характерен и для современных китайских специалистов, которые делят историю КНР на периоды по «поколениям руководителей». Си Цзиньпин стал национальным лидером КНР как представитель «пятого поколения руководителей» . Но сначала он был признан «ядром этого поколения», а затем и «ядром всей Коммунистической партии Китая» [6] безотносительно «концепции поколений». Один только этот факт доказывает нам, что Си Цзиньпин стоит особняком: он действительно не «очередной из первых» и даже не «лучший из очередных». Он особенный.